Пытка любовью
Шрифт:
– Пережми мне руку, - сказал он Игорю, вынув левую руку из рукава своего расстёгнутого лепня.
Игорь двумя руками крепко пережал тонкую руку Гвоздя выше локтя. Гвоздь начал быстро сжимать и разжимать пальцы левой руки и вена на ней вздулась, а на коже над ней были видны следы прежних уколов. Гвоздь быстро вколол иглу шприца себе в вену и ввёл всё содержимое. После этого он откинулся на спинку стула и, свесив руки вниз, просидел так секунд пять, как бы отдыхая от тяжкой работы. Потом он вновь выпрямился на стуле, и, сказав "ну вот, сейчас ништяк", бросил шприц в коробочку, лежавшую у него на коленях, закрыл её крышкой, встал со стула и, надев рукав
– Ну, вот и всё. Спасибо. Выпускай меня, - сказал он Игорю и ушёл, когда Игорь открыл ему дверь.
Вначале, после этого случая, Игорь думал, что таким образом Гвоздь сам проверял его "на вшивость". Но позже, когда Гвоздь вскоре откинулся по концу срока, и Игорь узнал из "базаров" зэков, что Гвоздь был "на крюку" у Баранчина, за что тот снабжал Гвоздя наркотиками, Игорь начал предполагать, что это Баранчин проверял его, желая узнать, на кого из администрации Игорь работает. Дальнейшая судьба Гвоздя "на воле" была Игорю неизвестна, да она его и не интересовала.
Бугор бригады, которая всегда занимала первое место по зоне, также был из таваксайского этапа. Звали этого бугра Саня Андреев. Он был русоватым толстым русским мужиком, с серыми глазами, родившимся и выросшим в Узбекистане. Повадки, улыбки и разговор его были более узбекскими, чем русскими. Андреев прошёл тогда уже две комиссии "на химию". Он как-то приметил Игоря, и однажды, позвав его на свинокомплексе в свой кильдым, предложил передать ему знания, как можно сделать любую бригаду в зоне самой передовой. Он сказал тогда, что эти знания ему также ранее передал один бугор, который уходил "на химию". Игорь согласился на это. Через день он был переведён начальником отряда в бригаду Андреева, и выезжал на свинокомплекс в самой передовой бригаде, где числился кладовщиком, и перенимал новые знания. В отряде его шконка была уже у окна, напротив шконки Андреева, в одном проходняке.
Склад Игоря на свинокомплексе занимал левую половину вагончика, с двумя зарешёченными окошками по обе стороны от двери, расположенной посредине. Другую половину вагончика занимал вольный прораб. Малюсенькую каморку в середине этого вагончика, перед крошечной прихожей, занимал шнырь, который должен был лишь убирать каждый день от грязи половину вагончика вольного прораба и должен был выполнять иногда его поручения, как курьер. Этот шнырь числился также в бригаде Андреева.
На этом складе у Игоря было штук семь лопат, пара носилок и три лома. Стоял старый светлый письменный стол, три стула и два самодельных металлических сейфа с двумя дверцами на каждом, которые были постоянно открыты, потому что от их замков не было ключей. Да и в самих сейфах ничего не было. У торцовой стены стоял на металлических ножках большой самодельный электрообогреватель, сделанный из широкой асбестовой трубы, длиной около метра, на которую была намотана толстая спираль из нихрома.
В фургоне Игорь стоял уже у задней решётки, рядом с Андреевым, на "воровских местах", и мог всю дорогу до свинокомплекса и обратно смотреть "на волю". В своём складе он почти не бывал, потому что почти всё время они с Андреевым находились в бугровском кильдыме, где пили чай, готовили на электроплитке "вольные" супы или каши из пакетов, купленных в магазинах города, которые привозили на свинокомплекс вольные шофера. А насчёт знаний, Андреев сказал Игорю:
– Смотри сейчас за тем, что и как я делаю, потом будешь смотреть, как я буду работать с бумагами при закрытии нарядов в конце месяца.
–
Делать они почти ничего не делали. Указав утром всем звеньям их участки работы и что нужно постараться сделать им за день, они заваривали и пили чай, варили и ели то, что они сварили, говорили о всяких пустяках в самом кильдыме или выйдя из него и греясь на солнышке на лавочке у кильдыма.
Как оказалось потом, все эти знания заключались в том, какие данные надо давать в документах в зону в конце каждого месяца. Деньги, за выполненные зэками работы, зону совсем не волновали, ведь эти деньги шли мимо зоны. Зону волновали ежемесячный процент вывода зэков на работу на рабочий объект, и норма выработки в человеко-часах на всю бригаду. Вот и всё. А норму выработки на каждого зэка в самой бригаде распределял уже бугор.
Для того чтобы делать ежемесячный стопроцентный вывод зэков бригады на работу, нужно было ставить выходы на работу всем зэкам, без исключения. Всем, и даже тем, кто был в это время "на кресту" или на длительном свидании или даже освободившимся по окончании срока и ушедшим в этом месяце "на волю". Иногда можно и нужно было даже приписать одну или две "мёртвые души" из тех, кого ранее списали в другую бригаду или на другой объект. Это нужно было делать потому, что в зоне тоже иногда путали цифры нужного стопроцентного вывода зэков на работу, а тут уже не стоило встревать в спор из-за этого, а сделать так, - если вам нужны такие цифры - получайте.
А для того, чтобы сделать стопроцентную и выше норму выработки на всю бригаду, нужно было лишь увеличить в нарядах время для исполнения работ в графе, которую вольные прорабы частенько вообще не заполняли, считая это глупым для себя делом, потому что зэков часто "перекидывали" с одного места работы на другое. Или нужно было аккуратно исправлять некоторые цифры, заполненные в такой графе, или дописывать ещё одну нужную цифру там, где это было возможно. Да и вообще, вольных эта графа в нарядах не волновала. Их волновали лишь деньги, которых отпускалось определённое количество, и из которых нужно было побольше взять им самим, вольным, а не отдавать их зэкам. А для зоны эти цифры человеко-часов, на которые вольным начальникам было наплевать, означали уже основные показатели бригад по их нормам выработки.
Для зэка норма выработки в сто процентов и выше давала уже право отовариться на девять рублей в месяц в зоновском магазине. За норму выработки в семьдесят процентов и выше, отоварка была уже шесть рублей, а ниже семидесяти - лишь на три рубля. День отоваривания в магазине для каждого отряда в каждом месяце был разный, в зависимости от месячных показателей отрядов по зоне. А этот день был уже как бы праздничным днём для зэков этого отряда. В зоне даже была поговорка для зэков, которым в этот день нужно было идти отовариваться в магазин: "Солнце светит ярко, - сёдня отоварка!".
Игорь быстро понял всю "премудрость" по "завоеванию" первого места и, после того, как Андреев прошёл третью комиссию "на химию", он выполнял уже все обязанности бугра в бригаде, а Андреев как бы отдыхал перед "химией". В тот раз уже Игорь делал всё сам в документах бригады, чтобы сдать их в конце месяца в отдел труда. Андреев лишь наблюдал, правильно ли всё делает Игорь. Все делалось Игорем правильно и бригада, как и прежде, была на первом месте. Все в отряде уже знали, что когда Андреев уйдёт "на химию", то Игоря поставят бугром этой бригады.