Работа над ошибками, или Грустная грустная сказка
Шрифт:
Что-то мне подсказывало, что случилось худшее.
Стемнело. Родителей все не было. Но за них можно было бы и не волноваться с Леко-Э-Куа никогда ничего не случается. Я не стала зажигать лампы, а зажгла свечу. Живой огонь не давал мне углубиться в мысли и представлять в сотый раз тюрьму, где томится Ранх-ба.
Наконец позвонили в дверь.
— Слава Солнцу, вы вернулись, — сказала я, открывая дверь.
— Как можно славить то, чего ни ты, ни я никогда не видели, и никто, не знает,
— Ты опять жжешь живой огонь? — равнодушно, для проформы, возмущалась мама, — Сиэт-Лаа-Н-га, сколько раз тебя просить не делать этого.
— Извини, мама, — ответила я, погасив свечу.
— Ты всегда так говоришь, а потом делаешь по-своему.
Я промолчала.
— Мам, Ти-Му-ранх пропал.
— Тем лучше, выкинь его из головы. Он никогда не любил наш благословенный город, и чего можно ждать от такого человека? Он только себя и любил.
— Я сейчас не об этом, мам, человек пропал.
— И что? Не беспокойся о нем, он наверняка связался с бродягами и ушел, Город таких не держит, они ему не нужны. Бесполезные твари, — беззлобно продолжала мама.
— С какими бродягами? Разве Город можно покинуть?
— Ну, — замялась она, — не цепляйся к словам. Это всего лишь предположение, но поверь мне, только последний идиот может этого пожелать.
Мы сели ужинать.
— Мам, я завтра иду в цирк.
— Ты всегда ставишь меня перед фактом. Теперь иди, раз решила. С кем идешь?
— С Ши-Мер-га (Ночная птица) ты её знаешь.
— А, милая девочка, передавай ей привет.
— Конечно.
Я сидела как на иголках в надежде, что мама не спросит: в какой именно цирк мы идем, так и случилось, лишним расспросам меня не подвергли.
На утро мы встретились с Ши-Мер-га и вместе гуляли по Ти-Ма-пале (Площадь великого Тумана).
— Можешь меня поздравить, Ши, я окончила свой роман.
— Поздравляю, Лаа, когда он увидит свет?
— Если солнечный, то только на картинке.
Мы рассмеялись.
— Если серьезно, зачем мне его издавать? За такую крамолу меня как пить дать посадят.
— Что-то против Правителя? — забеспокоилась Ши.
— Нет, высмеиваю Чено-Леко.
— А, — неопределенно протянула моя подруга, — этим-то что шла, что ехала твоя крамола.
— Им, да, но поговаривают, правитель за них горой.
— А он есть вообще? — прищурилась Ши.
— Наверное, есть. Мне это как-то все равно. Туман-то откуда-то берется?
— А я в него не верю!
— В туман?
— В Правителя?
— Тогда говори потише, нельзя не верить в то, чего нет. Если во что-то не веришь, то, чисто психологически
— А для тебя?
— Не знаю, не хочу думать об этом. Меня сейчас больше мой отец беспокоит.
— Он стал Чено-леко?
Мы сели на ограждение.
— Становится. Если он скоро пропадет, я не вынесу, за такой маленький срок потерять двух близких людей.
— Может тебе только кажется.
Я перекрестилась и сказала:
— Меньше казаться не стало. Все точно. Ши, ты же биолог, все признаки на лицо. Выглядит усталым и сонным, жалуется на не высыпание. Стал меньше читать — жалуется на зрение. Ест, что попало. Зато слух стал просто отменный.
Ши помотала головой.
— А одевается?
— Во все темное, скоро перейдет на черное. Ши, мне очень тяжело. Только с тобой отдыхаю.
— Не плачь, подруга, все будет хорошо.
— Ти-Му-ранх пропал.
— Но он не Чено-леко, — недоумевала Ши.
— И никогда им не станет. Значит… ты сама знаешь, что это значит…
— Да, — тихо вздохнула Ши. Её брата год назад арестовали по приказу правителя, за "излишнюю яркость". Говорят, что арестованных по такой формулировке насильно делают Чено-леко и процесс этот мучительный и долгий.
— И от него нет вестей?
— Нет, Па-Ши-ранх (Звезда в ночи) ни письма, ни весточки не передал. Как я хотела бы его увидеть.
Мы помолчали, каждая думала о своем. Встали и прошлись до фонтана. Ши села на бордюр, я осталась стоять напротив неё, корила себя за то, что завела разговор о брате.
— Может, пойдем, Ши? А то представление без нас начнут?
Она молча встала.
— Прости, мне не стоило говорить с тобой о брате, — извинялась я.
Твоей вины здесь нет, ты так переживала из-за Оли, как я из-за Па-Ши.
Мы вошли в шатер цирка. Вообще в цирки я не хожу, но Ши пригласила развеяться, и я не смогла ей отказать.
— Знаешь, Ши? Я тут слышала о "бродягах", не знаешь, кто они такие?
— О каких "бродягах"?
— Когда я сказала моей матери, что Ти-Му-ранх пропал, она сказала, что он "Связался с бродягами и ушел. Город таких не держит".
— Давай потом, — отмахнулась Ши.
— Но разве из Города можно уйти? — настаивала я.
— Лаа, ты можешь помолчать? Мы не одни, тут ушей полно, — зашептала мне на ухо Ши.
— Простите, девушки, что вмешиваюсь в ваш разговор, но я случайно услышал. Из Города можно уйти, — обратился к нам пожилой человек. Это был первый Тьйарко-Леко пожилого возраста, которого я видела.
— А вы пытались? — спросила я.
— Лаа, — дернула меня за рукав Ши.
— Да, и знаю, как это можно сделать. Извините, я не представился — Ю-Рий-ранх (Золотой рассвет)