Работы. Мемуар

Борун Александр Феликсович

А сейчас вспомнил вдруг, в лаборатории был ещё один молодой специалист, Сергей Вайнштейн. Недолго. Он приехал из Ленинграда. Интересна его оценка театрального Саратова. – Я, – говорил он, – в Питере привык хотя бы раз в две недели ходить в театр. Пытался было продолжать эту практику в Саратове, но тут желание посещать театры как-то умерло само собой 34 . – Я и раньше слышал негативные отзывы такого рода, что, де, в Саратове только ТЮЗ хороший, или, наоборот, что только опера и балет хорошие, а драматический так себе. Но в какой-то момент – год совсем не помню – появился слух, что в драматическом театре новый режиссёр, который ставит неплохие спектакли. И надо сходить. Мы сходили на «Гекубу» и мне не понравилось. По-видимому, режиссёр претендовал на некое новаторство, символизм или что-то такое. При известии Гекубе о гибели очередного её отпрыска ряд девушек (одетых, возможно, по древнегречески, хотя я сомневаюсь, слишком тепло, в глухих платьях до пола и туго повязанных платках на голове, причём повязанных не просто так, узлом на шее, а концы перекрещены спереди и завязаны на шее сзади, чтоб видно было только лицо и ни краешка волос или шеи) приносили длинное чёрное полотно, вроде транспаранта на демонстрации, но без букв, прикладывали краем к несчастной матери и, ходя вокруг неё по кругу всей шеренгой, конец которой был рядом, а другой совершал большой круг, заматывали её в это полотно. Потом так же разматывали. Это было наглядное изображение понятия «её охватило горе». В том же духе разрубленный на куски труп её сына изобретательно изображался артистом, одетым в одни только плавки, лежащим на каталке, перевитым там и сям красными ленточками. То есть, надо так понимать, сложили труп из кусков обратно, предварительно помыв от крови. Каталка была больничная, никелированная, не замаскированная под деревянную древнегреческую. К ней были, правда, привязаны длинные постромки, как у детских санок, но украшенные искусственными цветами. Несчастная мать впрягалась в эти постромки и возила каталку кругами по сцене. Несчастный труп лежал, не шевелясь, в продолжении всего действия, и потом вместе со всеми вышел на аплодисменты. Действительно, роль довольно тяжёлая: со сцены дуло холодным сквозняком. Впрочем, главное, что меня раздражало, не вполне относилось к художественному замыслу режиссёра. Мы неудачно сидели, очень близко к сцене, ряду в третьем примерно, где-то между серединой и краем зала, и всю середину сцены нам заслоняло украшающая сцену здоровенная штука на её краю. А основное действие, как назло, именно в середине сцены и происходило. Украшений было два вида: «старинные» греческие амфоры и бычачьи головы с позолоченными рогами. Стояли они, кажется, строго через один, вдоль всего переднего края сцены. Сомнительно, чтобы на протяжении дней, когда происходят события, оставлены были тухнуть головы принесённых в жертву быков. Но головы ладно, а вот амфоры! Для создания древнегреческого колорита они были как в музее: имели вид склеенных из множества черепков. Все в сетке трещин. Странно было бы древним грекам использовать в хозяйстве такие амфоры. Небось, у них бы в святилище стояли новёхонькие. В общем, новый режиссёр мне тоже не понравился, так что я вполне понимал Вайнштейна 35 . Жил он в общежитии. Я как-то заходил к нему туда, боюсь, что по работе что-то обсудить, впрочем, не помню. Он гостеприимно зажарил сковороду яичницы и разделил со мной, причём буквально: ножом разделил её пополам. Пояснив при этом, что у них-то в питерском общежитии был обычай не поступать так мелочно, а есть каждому со своего края, и кто более голодный, тот ест быстрее, так что справедливо, что ему достанется больше. Но он в результате так натренировался, что сейчас ему бы досталась гораздо большая порция, чем мне, независимо от нашего сравнительного аппетита, так что лучше уж так. Действительно, он свою половину съел гораздо быстрее. Я уже тоже пожил в общежитии, в Рязани, и особого голода не помню, но, наверное, обстоятельства были другие. Одно дело бедный студент, другое – оформленный на работу почти выпускник, да ещё материально поддерживаемый родителями. По поводу общежития он сетовал, что, выбирая распределение «в глушь, в Саратов», рассчитывал на быстрое получение ведомственного жилья, а тут смотрит: в общежитии живёт, в т.ч., мужик 35 лет. И стало ему грустно от бесперспективности. Ещё Вайнштейн был большой охальник, очень любил всякие неприличные намёки, например, занимаясь штенгелями электронных ламп (это такая трубочка для откачки воздуха, её потом отплавляют, отчего на электронной лампе остаётся видимый носик. А у лампочки накаливания его не видно, он спрятан в железный резьбовой цоколь), с удовольствием произносил термин «юбочка» (такая стеклянная маленькая воронка на штенгеле), так что даже получалось, скорее, «йюбочка», видимо, намекая на сходство с матерным глаголом. Ещё песни неприличные пел под гитару. Что-то со словами «давай с тобою ляжем», «и тогда поймёшь ты, какой я влюблённый», и был там в рифму какой-то совсем уж неприличный намёк, что он «сине-зелёный». При обсуждении слишком добродетельного, как ему казалось, поведения какой-то девушки, помнится, высказал мнение, что чем раньше она начнёт половую жизнь, тем больше удовольствия успеет получить «бедная девочка». Бедная – в смысле зашоренная. Для меня такая точка зрения была тогда новой 36 . Да и теперь я с ней не склонен безоговорочно соглашаться. Конечно, хиппи, дети цветов, любовь, а не война, всякое такое, но в нашем всё ещё патриархальном обществе кататься любят оба, а саночки возить – ей. И с предохранением не очень легко, и аборт в случае чего ей делать, тем более, если всё же ребёнок, все хлопоты на ней 37 . Так что ей, а никак не ему, определять, зашоренная она или разумно осторожная. Между прочим, со своими песнями он засмущал, помнится, Таню Камышинцеву, как-то они попали в одну кампанию. Может, я его на день рождения пригласил? Не помню. Он был очень обаятельный и располагающий к себе парень, и она мне потом рассказывает, что он пел, а она не сразу поняла всякие намёки там, и сперва смеялась, а потом вдруг поняла и спохватилась, что же это она смеётся над такой похабщиной? Она уже и тогда была очень православная 38 , но по привычке или из осторожности всё ещё об этом не говорила. А потом Вайнштейн, разочаровавшись в перспективах получения жилья, предпринял какую-то комбинацию, чтобы перебраться обратно в Питер. Она включала, вроде бы, намерение пойти в армию, по какому поводу прекратить отбывание обязательной двухгодичной отработки в качестве молодого специалиста именно там, куда распределили после ВУЗа, а потом уворачивание от армии, не помню, рассказывал ли он, на каком основании. И он уехал в Питер, на этом о нём всё.

34

В.Ч.: да, он Тане хвастался, как раздобыв за большие деньги роскошный букет, лично вручал его после премьеры (билет тоже втридорога купил у спекулянтов) Алисе Фрейндлих и лобызал ей при этом ручку. Правда, там у него дело дальше не пошло. – Я: хм, а сколько лет ей было в тот момент? Она 34 г.р., на 3 года младше ВА. Если Вайнштейн, как я, 56 года, она его на 22 года старше. Т.е. при окончании им универа, примерно вдвое. Вряд ли она могла на него посмотреть иначе, чем как маленького мальчика.

35

В.Ч. возражает: режиссёр – Дзекун? Авангардист, усаживавших зрителей на сцену, а актеры играли в зале и т.п. Но тот, по-моему, был уже в 90е. Раскол среди зрителей был сильнейший. (Полина очень гордится знакомством: её в молодости попросили зайти к нему и что-то передать, когда он уже уехал в Киев). Далее твое описание спектакля сильно напоминает впечатления от театра Наташи Ростовой, причем подозреваю, что ты, не зная всех этих столичных подражаний Мейерхольду и Бруку, спектаклей Стуруа и Товстоногова, критиковал спектакль «справа», а Вайнштейн как раз «слева» (пользуясь терминологией Ильича). Вообще-то про наш плохой драмтеатр, противопоставляемый превосходному ТЮЗу, я слушал всю жизнь, но по-моему это был снобизм, идущий ещё от стариков, которые помнили Слонова (теперь театр его имени, а не «Карлуши») и Соболеву. На с.д. в наши школьные и студенческие годы был вполне крепкий соцреалистический театр, где периодически появлялись заметные таланты (и потом переманивались в Москву): Шутова. Янковский (лучшего кн. Мышкина я не знаю, чего там Яковлев! а московский его период считаю сплошной халтурой), Михайлов, Федотова… Вот оперный театр был так себе, хотя и там выдающиеся солисты появлялись примерно с той же частотой. – Я: ничего не знаю про слева и справа, Вайнштейн своих отрицательных впечатлений не стал конкретизировать, а у меня, по-моему, в основном вполне разумные претензии. Может, там что-то гораздо важнее было, чем неправдоподобие больничной никелированной каталки в Древней Греции или битых амфор из раскопок в современной им Греции, чего я не заметил, но и заслонять от меня всё действие здоровенной амфорой не надо было бы, может, я бы оценил.

36

Надо же, и тут возражение у В.Ч. Или дополнение: всё это целомудрие нашего времени (отнюдь не повсеместное!) объяснялось, как выяснилось позже, катастрофическим положением со средствами контрацепции, тем более, что отсутствовали тест-полоски и средства безболезненно избавиться о нежелательной беременности путем укола на 2й неделе. Как только всё это стало доступно после отмены монополии внешней торговли – вся высокая нравственность мгновенно рухнула, и теперешние 40-50-летние бьют тревогу в ЖЖ и социальных сетях: «что это наши дети не желают сексом заниматься с 15 лет, как мы? Куда катится мир!» Но дело в том, что в столицах достать необходимые средства было существенно легче, так что пресловутая «сексуальная революция» пришла туда раньше. – Я: и контакт с хиппи и Битлз и вообще всей западной молодёжной культурой у них был лучше, а мы покупали пластинки с ВИА «Мелодия»

37

В.Ч.: ну тут «всё не так однозначно». У Тани штук 5 женихов (она всё тянула, полагая, что ещё найдет получше) увели через «милый, я, КАЖЕТСЯ, беременна», включая Олега Горбунова, кстати. Причем случалось и, что именно показалось (или хищница так говорила). Твоему Матвею уже такой оборот не грозил. Ленка Дунищева, окрутившая Олега, потом, лет около 45, мне горько жаловалась на его деспотизм и раздражительность («ответка» с его стороны это теперь называется), а вот Лешу Жаркова довели до самоубийства. – Я: я имею в виду, хлопоты с ребёнком на ней, даже если им пожениться. Допустим, я при родах Матвея работал акушеркой, но это редкий случай. И потом мыл попу и кормил, но уже детским питанием из магазина, а вот вставать ночью и кормить грудью не приходилось как-то. – В.Ч.: "при стимуляции соска возникает окситоциновая дуга, вызывающая неразрывную эмоциональную связь ребенка с матерью",– как говорит Дубынин. Тут и мытьё попы вызовет умиление. Но в норме, разумеется, бывают а) сбои в программе, вплоть до приводящих к убийствам новорожденных матерями, б) извращения, навязанные обществом (а на с.д. работодателями, которые не хотят мужу платить достаточно, чтобы он мог содержать жену и 5 детей, они хотят, чтобы и жены на них работали за нищенскую плату), о чем ты сам пишешь ниже. – Я: и всё-таки, извини. но это сексистскя модель «женщина, охотящаяся за женихами» – поймала и нет хлопот. А если она не хочет пока семью заводить, а хочет сперва что-то сделать интересное и творческое, а тут ребёнок. то пусть не выделывается и будет как все женщины, церковь-дети-кухня? Это же предел мечтаний, ага. – Он: конечно, я махровый сексист, Полина меня на днях разоблачила. Насчет: "что-то сделать интересное и творческое СПЕРВА", – лет 11-12 назад как раз с ней у нас была переписка. Формально ей нечего предъявить миру в виде общепринятых маркеров достижений: ученой степени, картин, висящих в галереях, административных постов… По факту же, зная теперь уже неплохо её жизнь, я вижу, что она очень легко обучаема, талантлива, предприимчива, но всегда останавливается в шаге от явного успеха – отчасти из-за отсутствия честолюбия (что унаследовал её ребенок), отчасти, возможно, от русской модели воспитания (как и мне говорили: "да где тебе! да разве ты сможешь?") И вот, бросив изучение архитектуры в университете Вайоминга, где она была первой по рейтингу среди 40 студентов, она меня спрашивала на 30м году жизни: в чем её истинное призвание и что принесло бы вдохновение и избавило от депрессии? Я ответил, что природу не обманешь, и в её возрасте надо ребенка давно уже иметь, а лучше трех, а по-другому от депрессии не избавишься. Ребенок, конечно, требует неотлучного внимания первые 3 года, но зато, когда главная проблема решена, женщина может спокойно "реализовать себя" (как выражалась одна моя глуповатая знакомая) сколько захочет и наличие ребенка, без которого м.б. лишний раз в музей сходить поленишься, а задачу по геометрии уж точно решать не станешь – наличие ребенка только стимулирует развитие. Полина ответила: "Вы с мамой моей сговорились что ли?" – особенно рассердилась насчет троих детей, но одного всё-таки завела и первое, что написала мне сразу после родов: "Вы были правы, В.Т.: лучше ребенка ничего нет". И дальше в формальном смысле она карьеры так и не делала – ну есть люди, которым это неинтересно – но вся как-то расцвела, увлеклась живописью, айкидо, художественным и музыкальным воспитанием детей-дошкольников из всей их обширной русской общины – в общем, выражаясь опять-таки языком российской посредственности, "состоялась как личность". какие-то даже деньги на своих увлечениях зарабатывает. Мужчине. кстати, тоже, как мне довелось наблюдать, раннее отцовство (даже до достижения 18 лет) идет только на пользу. – Я: если доказательство какой-то точки зрения основывать на конкретных примерах, всё зависит от того, какой случай считать типичным. Я могу взять ближайший пример – Аню – пожалуйста, и член-корр., и три ребёнка. Кому-то ни научные достижения не нужны, ни деньги, ни известность, дети-кухня-церковь, кому-то для успешной карьеры нужно делать её сперва, а то потом «лучше ребёнка ничего нет» и приплыли, а кому-то лучше ребёнка сперва, а прочее потом. Биология устроена так, что ребёнок, в основном, на матери, как отец ни помогай, а многие и не считают нужным или даже теоретически согласны, но их хрупкая психика этого не выдерживает – опять же конкретный пример, предыдущий Анин муж сбежал от неё, когда первому ребёнку было два года, почему-то вот именно тут он не вынес, не период ночного ора и кормёжки-перепеленания, может, терпение кончилось к этому моменту. Но потом вернулся, и сбежал опять, когда второму ребёнку было два, на этом Аня увидела закономерность и с ним развелась, хотя он и во второй раз хотел вернуться. Сам он всему находил убедительные причины, разные в обоих случаях и разные в состоянии «ушёл» и «вернулся». Кажется, в состоянии «ушёл второй раз» он говорил, что в первый раз вернулся из-за «эффекта блесны» – если она не пытается его вернуть, а говорит «скатертью дорога», значит, он что-то упустил. А при уходе второй раз, типа, он этот эффект преодолел. Что он придумал для попытки возвращения второй раз, не знаю. Но я отвлёкся. Мне кажется несправедливым, что при биологической обусловленности несправедливого распределения обязанностей, лишающей женщин большой части выбора, общественное мнение нагибает их в ту же сторону. Вероятно, современная мораль (в т.ч. христианская) унаследовала много от первобытной, при которой кто мускулистее, тот и прав. Соответственно, Бог – конечно, Отец, а кто думает, что Мать, они ведьмы, на костёр их, чтобы не распространяли вредные и опасные для устоев общества заблуждения. Жена должна слушаться мужа. Женщины хуже мужчин играют в шахматы на высшем уровне, значит, они в целом глупее (этот аргумент может употреблять и человек, не знающий, как ходит «лошадь» и не выиграющий партию в шахматы не только у Ноны Гаприндашвили, но и у первоклассницы с детским 4-м разрядом – всё равно женщины, все до одной, абсолютно не умеют нормально думать, любой пьяница, пропивший последние мозги, умнее любой женщины, сколько она ни изучай всякие науки – если нормально разобраться, например, дать ей по башке, чтоб не выпендривалась). Ева послушала змея и соблазнила Адама, это из-за женщин мы не живём в раю на всём готовеньком, а вынуждены добывать хлеб в поте лица своего. Они вообще не люди, а объект реализации сексуального инстинкта. Ведь они, по сути, со своей «женской логикой», инопланетяне и не заслуживают отношения к себе, как к людям. Примерно как негры. И марсиане, если обнаружатся. Они не люди, а конкуренты людей, их надо давить. Гомиков нужно презирать, половина из них добровольно хочет быть женщинами, вторая им в этом подыгрывает. А в тюрьме к ним отношение вообще как к грязи под ногами. Уголовники правы. То же с лесбиянками. Они просто заблуждаются, потому что настоящего мужика не было, стоит какую изнасиловать, она тут же убедится, как была не права. Всё это были бы смешные аргументы, примерно как «жиды Христа распяли, потому их всех нужно уничтожить», но, увы, мы живём не в эпоху логики, развития науки и прогресса, а, наоборот, в эпоху отката, возвращения суеверий, астрологических прогнозов повсюду, гомеопатии, прописываемой врачами и/или рекомендуемой аптекарями на полном серьёзе (с доказательствами на единичных случаях её полезности, на себе испытал), освящения ракет и автомобилей, запихивания женщин в паранджу и запрета учиться даже в школе (к счастью, пока не у нас), разрешения охоты на краснокнижных животных, запуска Роскосмосом гравицапы, поиска МЧС-никами упавшего в тайгу вертолёта с помощью экстрасенсов, прежде чем обратиться к данным локаторов и так далее. Вплоть до нападения Путина на Украину по той же причине – думал, что он сильнее (что ещё неизвестно), а чо тогда думать и просчитывать последствия. Конечно, прогресс связан не с тем, что кто сильнее, тот и прав, но увы, сейчас у нас регресс. Но мне это не нравится.

38

А может, и нет. Тогда было нельзя, так что или скрывала, или не была, но потом говорила, что была всегда.

Оже-спектрометр

Наконец, рязанцы сделали нам Оже-спектрометр и мы с Якоревым за ним поехали. Хитрые изготовители, очевидно, аккуратно посмотрели расстояние по автомобильной дороге от Рязани до Саратова и написали в технических условиях, что прибор разрешается перевозить не далее, чем – и указали на 50 км меньше. Чтобы, если поломается по дороге, починка была за наш счёт, а не за их. Я спросил, нельзя ли перевезти по реке? Никаких ухабов, тряски, резкого торможения… Рязань стоит на Оке, та впадает в Волгу, на которой стоит Саратов… Оказалось, нерационально. Саратов и Рязань относятся к разным пароходствам, примерно, волжскому и окскому. В Горьком пришлось бы перегружать прибор на другой пароход. Т.е. везём на грузовике на пристань в Рязани, сгружаем, загружаем на пароход, плывём в Горький, разгружаем, может, грузим на что-то и перевозим на другой причал, загружаем на другой пароход, везём в Саратов, перегружаем опять на грузовик, сгружаем на заводе. При таком количество погрузочных работ непременно где-то уроним с фатальным эффектом. Лучше уж один раз загрузить в Рязани и один раз разгрузить на заводе в Саратове.

Забегая вперёд, один раз в Саратове не получилось. «Неожиданно» оказалось, что помещение, предназначенное для Оже-спектрометра, заинтересованные в нём (помещении) лица не освободили. И ещё долго не освобождали. Примерно год он стоял в ящиках. Так что пришлось его всё же с земли поднимать на тележку и везти, и потом с тележки, впрочем, это было бы в любом случае, а вот сразу с грузовика на тележку не вышло.

Спектрометр был в больших ящиках (или даже одном очень большом ящике) и одном относительно небольшом, в котором был анализатор. Чтобы его не растрясло, я всю дорогу держал его на коленях. Все колени он мне оттоптал, но что делать? Примерно половину пути ехали вместе с каким-то другим грузовиком, побольше, водитель которого был друг нашего. Когда заночевали, они оба поместились в кабине большого грузовика, там можно было как-то организовать два спальных места. А нам оставили кабину того, что поменьше. Мы поставили ведро перед сиденьем и на него положили спинку сиденья 39 . Это было моё спальное место, а на сиденье разместился Сергей Николаевич. Якорев сибиряк и мужчина сильно больше меня. Так что мне досталось место поменьше, часть пространства над которым занимал руль. Я долго не мог к нему приноровиться, наконец, засунув в него одну ногу и одну руку, сумел заснуть. Потом второй грузовик ответвился по своему маршруту, а нам вблизи Саратова пришлось заночевать ещё раз. То есть успеть днём приехать мы могли, но уже под вечер, нас бы не пустили на завод, некогда было бы оформить это, охранные чиновники ушли. А ночевать на улице перед воротами завода хуже, чем за городом. В кабине теперь обосновался водитель, а мы на ящике в кузове. Ночью было холодновато, выпал иней. На нас, в том числе. Но, может, мы своими телами не допустили переохлаждения спектрометра :)

39

В.Ч.: вот-вот. Гнилая интеллигенция перетопчется. Собственно, вся история твоей основной трудовой деятельности – мало отличается от описания колхоза и чрезвычайно символична. «Желание иметь молоко без коровы», как лет 10 назад высказался какой-то знаменитый американский экономист, приглашенный Грефом на т. н. Валдайский форум. Желание сэкономить не только на условиях труда и быта и просто количестве квалифицированных работников, но даже на условиях функционирования оборудования (как ты там дальше пишешь про японскую печку) – чего же тогда удивляться, что мы ещё тогда «отстали навсегда». После 1992 г. всё многократно усугубилось и теперь очень интересно, как властители будут пытаться осуществлять «импортозамещение». Я чувствую себя находящимся внизу трюма тонущего корабля и мечтаю успеть в иллюминатор увидеть, как будут барахтаться в воде без шлюпок капитан, помощник и прочая команда. Сам умру – это ладно, но успеть увидеть их страх услышать панические вопли – вот мечта!.. Да, кстати, если ты случайно знал Игоря Соколова – в разные годы инженера на каком-то из заводов типа ПУЛа, а позже – преподавателя физфака и вертолетного училища, злостного антисоветчика и матершинника лет на 15 старше нас – он мне рассказывал тоже две прелестные байки. 1) некто поспорил с начальником охраны, то вынесет длинную штангу из какого-то ценного сплава. Начальник предупредил всех охранников. Этот Некто нанес на штангу метки, изображавшие дециметры, и стал перекладывать, словно измеряя ею размеры заводского двора. Так измеряя, и вышел за ворота, после чего сразу же позвонил из проходной и потребовал от начальника обещанный магарыч. 2) Уже сам Игорь Леонидович поехал в московский НИИ получать соединение галлия, индия – понятия не имею, чего-то редкоземельного – для своей лаборатории. И НИИ, и их лаборатория работали по государственному плану, но почему-то передача происходила так: «Зайдешь во вторую кабинку слева в туалете, в первую придет человек и перекинет тебе через перегородку. Вынести через вахту – твои проблемы. Мы тебя не знаем, ты нас тоже» Он полагал, что полкило (или меньше) материала – это небольшая гирька, которую он сунет в карман брюк. Оказался кусок размером с толстый энциклопедический словарь. А невидимый человек из соседней кабинки уже ушел, возвращать некому. Игорь Леонидович долго примеривался, потом засунул под брючный ремень, причем пиджак сходиться перестал, да и человек худой отличается от толстого не одним лишь объемом живота. Охранник долго на него смотрел, но вставать из будки явно поленился, и в конце концов нажал на педаль, освобождая вертушку прохода. Когда он мне всё это в лицах рассказывал(в 1985 г. на повышении квалификации в Казани), я в 30 дет был ещё достаточно патриотичен, знал, что «есть такое слово —надо», но всё же возмутился: становиться в положение преступника в собственном отечестве ради его же обороноспособности либо просто собственного научного азарта – это уж мне показалось слишком унизительным. – Я: как раз в данном случае не «гнилая интеллигенция перетопчется», всё ж ему машину вести, надо выспаться, это и в наших интересах было. Но в целом да, отношение к интеллигенции было так себе. Да оно и при капитализме не стало лучше. Как для коммунистической идеологии были лучше рабочие, так и для прибыли лучше продавцы в магазине и нефтяники на скважине. Извлечь прибыль с помощью науки – это задача на много лет, а тут же надо набивать карман, пока всё не рухнуло. И ведь правильно они чувствовали всё время. Сейчас многие убегают, а Путин обижается: он же им дал всё! А они предатели. Вот чего Чубайсу не хватало? Воруй – не хочу. А он уехал. Безопасности не хватило, видать. Что касается того, что вся история трудовой деятельности схожа с колхозами, то, наверное, это зависит от точки зрения, с которой я описывал, стараясь вспомнить интересные с моей точки зрения случаи. Кроме того, есть всё же и некоторое несходство – в том, что первая дала всё же какое-то моральное удовлетворение, в смысле, что-то удалось сделать в смысле добывания пусть небольшого количества новых данных в копилку знаний цивилизации, хотя это высокопарно звучит. Ну а что вряд ли они как-то скажутся в век утраты наукой своих позиций в развитии цивилизации, что поделать…

Через год нашлось место и спектрометр собрали. Рязанцы специально приезжали для этого. И уехали. А мы нашли здоровенную течь. Как назло, она была в маленьком сильфоне, размещённом ВНУТРИ основной камеры. Кто так строит? Нельзя было снаружи? Через него, собственно, не откачка производилась, а заливка жидкого азота в большую ловушку, установленную внизу основной камеры, чтоб там был хороший вакуум. Не вижу причин размещать его внутри, кроме небольшого укорачивания трубки для азота. Чтобы добраться до фланца, на котором он был привинчен и отвинтить, пришлось отвинчивать сперва верхнюю половину огромной основной камеры. Стык обеих половин был сделан в виде очень большого фланца с медной прокладкой, сдавленной толстыми шпильками с огромными гайками, причём этими гайками фланец был так тесно усеян, что между ними с трудом можно было вставить гаечный ключ, что причиняло дополнительные неудобства при отвинчивании и при последующем завинчивании. И то и другое производилось методом медленно, на одну гайку, сдвигающегося креста: гайка на одной стороне камеры на несколько оборотов, гайка на другой стороне, гайка на 90° от этих, гайка напротив, потом всё то же самое со сдвигом на одну гайку. Камера была такая большая, а гаек так много, что приходилось их помечать, чтобы не перепутать, а гайку напротив определять, пересчитывая, ведь прямой взгляд на другую сторону фланца блокировал корпус камеры. Чтобы не получалось несоответствия коэффициентов термического расширения, от чего могла возникнуть течь при обезгаживании (не от слова «гад», а от слова «газ»), гайки и шпильки были сделаны из нержавеющей стали, как и сама камера. Но если для сверхвысоковакуумного оборудования нержавеющая сталь – хороший материал, то для резьбового соединения – довольно плохой. Во-первых, у неё оказалось не очень хорошее скольжение самой по себе, даже несмотря на графитовую смазку. Во-вторых, и прочность у нержавейки оказалась недостаточная для такого применения. Резьба сминалась, и несколько гаек «закусились», их шпильки пришлось распилить – что тоже было очень неудобно там, среди всего оборудования. Ещё бы им не выйти из строя, когда их приходилось крутить, надев на гаечный ключ длинную трубу и наваливаясь на неё вдвоём!

Забегая вперёд, я потом увидел французский Оже-спектрометр (кажется, фирмы «Рибок»… пардон, «Рибер», конечно) и поразился, какие там на фланцах маленькие гаечки и как редко расположены. На небольших фланцах с окошками, например, всего по шесть штук. Я вспомнил, как мы крутили свои огромные гайки, позавидовал и спросил, почему такая разница. Оказалось, на нашем сверхвысоковакуумном оборудовании применяется на фланцах система уплотнения «зуб – канавка» 40 . А за рубежом уже применяют систему из двух концентрических кольцевых зубов и канавок. Уплотнение лучше, и потому не требуется такого давления на прокладки. – А почему у нас не применяют, раз известно, что это лучше? – Не хватает точности. Два зуба и две канавки нужно делать точнее, чтобы они правильно попали друг на друга.

40

Т.е. на одном фланце кольцевая канавка, на другом кольцевой зуб, плоская кольцевая медная прокладка сдавливается между ними. Тоже, между прочим, не такое простое с ней обращение. Если запасная прокладка полежала какое-то время без употребления, медь окислилась, стала жёсткой. Перед тем, как ставить на место, нужно отжигать в водороде для удаления кислорода. Хорошо, у нас на заводе такая печка была… И обращаться с мягкой медью очень осторожно – не поцарапать. Любая царапина может стать местом течи.

В конце концов, основную камеру мы развинтили. Сильфон отвинтили и отправили на починку в Рязань. Получили починенный, всё собрали обратно. Обмотали прибор нагревательными шнурами, закутали в стеклоткань, и трое суток обезгаживали, ночуя поочерёдно в лаборатории. Потому что нужно всё время следить за давлением, если уменьшается, можно прибавить нагрев, если слишком растёт, убавить.

Кстати, вспомнил забавный эпизод с обезгаживанием предыдущей, самодельной установки для исследования газоотделения. Мы тогда перестарались с нагревом, стеклянная трубка, на которой был приварен омегатрон, размягчилась и под действием вакуума внутри схлопнулась и превратилась в стеклянную палочку. Мало того, эта палочка до такой степени истончилась 41 , что согнулась под весом омегатрона, и он печально повис. Хотел было написать, что он вышел из зазора магнита, но это я забыл детали. Магнит, конечно, на время нагревания установки мы снимали с неё, чтобы он не размагнитился. Заметили мы прежде всего движение: омегатрон на гибком от малой толщины стекле слегка покачивался. И первое время, уставившись на него, не могли понять, что это мы такое странное видим…

41

стекло из неё уползало в стороны более массивных деталей по обе стороны, то ли под влиянием того же атмосферного давления, что сплющило трубку, то ли под влиянием поверхностного натяжения жидкого стекла

Это была такая шутка природы, заодно напишу про обычную шутку. Я её, кажется, где-то прочитал и применил к руководителю (это штрих к нашим взаимоотношениям). – Хочешь, – говорю ему как-то, – покажу фокус на невключённом осциллографе? – Хочу, – говорит. Я похожу к осциллографу и молча тыкаю пальцем в надпись «Фокус» возле ручки регулировки фокусировки пучка… Я потом всем, кому мог, показал этот «фокус», а где-то через год случайно вспомнил, хорошая шутка была. И спрашиваю его осторожно: Слушай, я вот не помню, я показывал тебе фокус на невключённом осциллографе? – Вроде, показывал, – отвечает он. – Но я что-то забыл. Покажи ещё раз! – Я показал. – Вот болван! – сказал он скорее себе, чем мне, хлопнув себя по лбу. Не со злостью, впрочем, а с иронией.

Поиск течи делается с помощью специального прибора, течеискателя. Потому что мало обнаружить сам факт течи. Это-то легко – при течи не удаётся добиться требуемого вакуума. Сверхвысокий вакуум, нужный для Оже-спектрометра, это 10^–8– 10^–10. Гораздо выше, чем, скажем, для электронного микроскопа. Дело в том, что Оже-электроны, с их относительно небольшой энергией, не вылетают с большой глубины образца. Анализируется самый верхний слой, практически несколько атомных слоёв. Это и преимущество – хорошая чувствительность к поверхностным загрязнениям, например, которые можно таким образом хорошо обнаруживать. И недостаток, точнее, сложность в работе, потому что малейшее присутствие остаточных газов, особенно углеродосодержащих, под действием электронного пучка вызывает образование загрязнений на том самом месте, которое анализируешь. Вот поэтому и нужен хороший вакуум. В электронном микроскопе пучок электронов с большой энергией проходит через тонкий образец насквозь, что ему какой-то лишний атомный слой углеродных загрязнений.

Да, так течеискатель. Он действует, по сравнению с наблюдением самой течи, наоборот. Там откачивался воздух и мы смотрели на показания манометра внутри прибора. А тут в прибор закачивается гелий, а течеискатель фиксирует наличие гелия снаружи. У него есть тонкий щуп, трубочка на гибком шланге, этим щупом нужно провести по всем местам соединений, а течеискатель, находясь, в отличие от манометра, снаружи от прибора, подаёт звуковой сигнал, если где гелий вытекает. А вытекает он гораздо лучше, чем остальные газы. Атомы маленькие и химически инертные, ни за что не цепляются. Однако, когда речь о сверхвысоковакуумном приборе, течь может быть такая маленькая, что течеискатель не помогает. Приходится подтягивать гайки на всех фланцах и следить за давлением при откачке. То есть ловить течь методом тыка. Иногда случается и перетянуть шпильки – медная прокладка прорезается и – начинай всё сначала. Правда, при кратковременном впуске атмосферы потом всё же обезгаживание не столь долгое, как после того, как прибор год простоял под атмосферой. Собственно, первоначально он был под вакуумом, но вакуум сам по себе, без постоянной откачки, не поддерживается.

Ещё были всякие неурядицы при работе чувствительного прибора на заводе. Например, как-то за стенкой взвыла дрель, и в спектрометре сам собой включился форвакуумный насос и стал перекачивать воздух из комнаты в неё же. Он был в тот момент отсоединён. Он и нужен только на начальном этапе откачки. Поддерживает вакуум диффузионный насос, который не может работать прямо на атмосферу. Совместно они откачивают маленькую загрузочную камеру, в которую загрузили образец на специальном держателе с хвостовиком, из которого торчат маленькие шпенёчки для зацепляния манипулятором. Когда в загрузочной камере достигается достаточно хороший вакуум (не такой, как в основной, но всё же чтобы при кратком контакте через трубу не сильно испортить вакуум), манипулятор, управляемый вручную с помощью надетого на его трубу магнита, захватывает этот хвостовик, надеваясь на шпенёчки своими прорезями, перетаскивает держатель с образцом в основную камеру и задвигает в тамошний карусельный держатель, имеющей несколько мест для держателей образцов. Потом манипулятор извлекается из основной камеры, закрывается шлюз между ними, и основная камера дополнительно откачивается до рабочего вакуума. Бывает и так, что при неловком движении держатель с образцом падает. В расположенный прямо под основной камерой магниторазрядный насос он не попадает, там специально закреплена внизу основной камеры сетка. Но прямо сразу извлекать образец было нерационально, слишком долго развинчивать и завинчивать основную камеру – см. описание выше – и снова отжиг проводить. Так что мы делали это, когда на сетке накапливалось несколько держателей с образцами и их начинало не хватать для новых образцов. Впрочем, в какой-то момент Якорев заказал изготовить такие же держатели, это было не очень сложно, такая точность, как, скажем, для фланцев вакуумных соединений или, тем более, для анализатора «цилиндрическое зеркало», была не нужна.