Рабы Парижа
Шрифт:
"Он не уверен, удастся ли настолько запугать графов де Мюсидан, чтобы они отдали Сабину. Это уже несколько обнадеживает", — думал Андре.
— Нам нечего опасаться, — усмехнулся де Круазеноа.
Он пожал руку директору Общества взаимного дисконта и ушел, слегка кивнув головой Гастону и не обратив ни малейшего внимания на Андре.
— Какой шик! — шепнул Ганделю скульптору. — За три километра видно, что настоящий маркиз! И мой друг, как вы только что могли убедиться.
Его прервал Вермине.
— Я к вашим услугам, господа, — крикнул он. — Заходите в мой кабинет. Прошу извинить, я очень спешу.
Когда Гастон и Андре вошли, он уже сидел за письменным столом.
Скульптор окинул взглядом финансиста. Этот человек не имел возраста, словно серебряная монета. Он был полный, свежий, белокурый, с ледяным взглядом ничего не выражающих глаз.
— Садитесь, господа. Не будем терять драгоценное время, — торопливо сказал директор.
Ганделю-сын, казалось, спешил еще больше.
— Благодарю, нам некогда. Только одно слово, как говорит Жоффруа. На прошлой неделе я взял у вас деньги…
— Да. Не хотите ли еще?
— Нет. Напротив, я хотел бы вернуть те, что уже взял.
Легкая тень пробежала по лицу господина Вермине.
— Выкуп векселей назначен через две недели, — холодно произнес он.
— Ну и что? У меня есть деньги и я хочу оплатить их раньше.
— Невозможно.
— Почему?
— Они переданы.
Гастон был потрясен.
— Переданы?
— Да.
— Вы передали в чужие руки мою подпись?
— Это мое право.
— Но вы же обещали мне этого не делать!
— Обещал.
— Только с таким условием я подписал, бумаги. Разве не так?
— Так.
— Значит, вы нарушили свое слово?
— Точнее, был вынужден это сделать.
— Но это же бесчестно!
— Ну и что? — в свою очередь спросил господин Вермине. — Выгода — прежде всего.
Гастон побледнел от злости.
Андре не удивился: он и ожидал чего-то в этом роде.
Видя, что молодой Ганделю совершенно растерялся, скульптор решил вмешаться в разговор.
— Извините, месье, — сказал он, — мне кажется, что вы упустили из виду одно чрезвычайно важное обстоятельство. Вы обязаны вернуть бумаги, потому что…
Финансист поклонился ему и перебил:
— С кем имею честь говорить?
Андре решил скрыть свое имя.
— Я — друг господина Ганделю, — коротко представился он.
— Превосходно. Я вас слушаю.
— Вы одолжили моему другу десять тысяч франков.
— Нет.
— Нет? Как вас прикажете понимать?
— Только пять тысяч.
Удивленный скульптор обернулся к Гастону. Тот из бледного стал красным.
— Что это значит?
— Я нарочно сказал на пять тысяч больше, чтобы сделать подарок Зоре.
— Хорошо. Пусть будет пять тысяч. Значит вы, господин Вермине, дали Гастону Ганделю пять тысяч франков под векселя?
— Да, — подтвердил финансист.
— Мне непонятно лишь одно. Зачем вы принудили его подделать чужую подпись? Это же подлог, господин Вермине.
Директор вскочил с кресла.
— Подлог? Не может быть! Мне ничего об этом не известно.
— Ну, это уж слишком! — вскричал Гастон, возмущенный столь наглой ложью. — Не вы ли, Вермине, говорили мне тогда, что для большей надежности нужно, чтобы на векселе было еще одно имя, кроме моего собственного?
— Я такого не говорил.
— Вы положили передо мной письмо и сказали: "Скопируйте как можно точнее это имя: Мартен-Ригал, банкир, улица Монмартр"!
— Я не веду переписки с этим банкиром.
— У вас было это письмо! Я не соглашался ставить чужую подпись, но вы убедили меня, что это пустая формальность, которая просто заставит меня вернуть долг вовремя! Вы мне дали честное слово, что бумаги не выйдут из вашего кабинета! И после всего этого вы теперь отпираетесь? Это просто бессовестно!
— Клевета.
— Клянусь, что говорю сущую правду!
— Никаких доказательств у вас нет. Наше Общество пользуется уважением в финансовом мире и подлогами не занимается.
— А между тем, — сказал Андре, — вы не стесняетесь передавать в чужие руки подложные векселя. Подумали ли вы о последствиях? Что, если они попадут на стол к господину Мартен-Ригалу?
— Это практически невозможно. Ганделю подписал сверху, Мартен-Ригал — снизу. Документ всегда возвращается к владельцу верхнего имени.
Гастон снова начал обвинять финансиста, но Андре уже понял, что это бесполезно. Все равно любые доводы разобьются о ледяную учтивость господина Вермине.
"Совершенно очевидно, что мальчишку поймали в заранее расставленную ловушку, — думал Андре. — Но с какой целью?"
— Я полагаю, — сказал скульптор, — что есть только одно средство предотвратить беду. Надо срочно разыскать векселя и выкупить их.
— Это — ваше дело, — сказал директор.
— Кому вы их передали?
Финансист развел руками.
— Не помню.
— Вспомните!
— Извините, не могу.
Наглость Вермине, наконец, вывела Андре из терпения.
— Все же поройтесь хорошенько в памяти, — заговорил он таким же ледяным тоном, как и его противник. — Потому что если она вас подведет, то я, к моему большому сожалению, буду вынужден выбросить вас в окно.
— Вы не имеете на это никакого права, — ответил хозяин кабинета.