Рабыня для чудовища востока
Шрифт:
А тогда в пустыне, я хотел проникнуть ей в душу. Хотел ощутить, что спрятано за этой оболочкой. И не мог. Тело изнывало от адской похоти. Душа ощущала прохладу, но вот дева была для меня закрыта. Я не мог понять кто она, каковы ее помыслы. Я мог лишь наслаждаться видением со стороны, но вход в святая святых был для меня закрыт.
Я с трудом поборол желание ринуться к ней. Разорвать цепи и увести прочь. Нельзя поддаваться сиюминутным желаниям моего зверя. Завтра ее привезут на продажу, и она будет моей. Мне нужно разобраться, чем она так привлекает. Отчего меня скручивает
Смоляные волосы, чувственные губы, идеальная фигура. Она совершенное творение природы. Но дева, по всей видимости, не понимала своего великолепия. Не видели ее сияния и окружающие. Слепцы принимали бриллиант за простой булыжник. Она будет сиять для меня, в этом я не сомневался уже тогда. Иной исход невозможен.
Великих усилий мне стоило умчать прочь. Когда меня как сильнейшим в мире магнитом тянуло к ней. Я мчал по пескам, а перед глазами дивный профиль. Я уже не мог дождаться следующего дня. Мне необходимо увидеть. Я должен ощущать ее рядом. Жизнь, я упивался ее новыми красками.
Но что это? Сильнейший зов плоти? Интерес ювелира? Раскрыть, увидеть все грани драгоценного камня? Азарт охотника? Или все же это и есть приход Бадрии? Пока я ощущал физическое притяжение, всплеск ярких красок, но зова истинной не было. Волк такое безошибочно учует. И если это Бадрия, то почему она не пробудила зов? Только полная луна может снять оковы ритуала. Или еще прошло слишком мало времени? В легендах не указаны сроки. Я решил изучать постепенно. Не торопиться и с наслаждением принимать новые, яркие мгновенья своей жизни.
Приказал Басиру доставить деву. Даже не стал дожидаться его пробуждения. Я был одержим желанием поскорее заполучить ее. Пока ожидал, стал изучать кто такая, откуда пожаловала. Через границы Шантары и мышь инкогнито не проскочит. Документы, фотографии, досье, есть на всех. Мне принесли копию ее договора. По моему требованию узнали все детали.
Была в тюрьме за убийство любовника. Заключенная. И продавать в рабство везет ее именно муж. Мои глаза вспыхнули яростью, когда представил, как потные руки алчного человечишки прикасались к моей деве. Мой зверь немедленно возжелал разорвать гнилую сущность на куски. Я усмирил зверя. Падаль должна жить. Долго. Мучительно.
Смотрел на ее дело и читал историю предательства между строк. Презренные деньги, доверчивая дева. Неужели она больше не невинна? Мое тело изнывало от желания заклеймить ее первым. Нет, этот никчемное существо точно не покинет страну безнаказанно. Навсегда запомнит свой визит в Шантару.
Гнев. Он был несвойственен мне никогда. Ясный разум в бою с врагами — самое действенное оружие. Но тут я жаждал расправы, кровожадной и звериной. Дал приказ доверенным волкам, на обратном пути проводить гнилую сущность как следует. Пользовать как самую дешевую рабыню. Он предал, искалечил душу моей девы, за это осквернят его тело. На первый раз посчитал достаточно.
Он вернется на родину. Но волчьи проводы никогда не забудет. Будет просыпаться в кошмарах, и никому не сможет об этом рассказать. А дальнейшая расплата последует несколько позже… Даже такого наказания, мне показалось ничтожно мало для гнилого существа. Но и быстрая смерть — роскошный подарок для него.
Пока ожидал ее, мне сообщили о нападении мятежников. И именно потому пути, ко мне везут деву. Забыв обо всем, помчался навстречу.
Битва, информация о новом оружии врагов, все померкло. Ничего не имело значения, когда я увидел свой бриллиант. Она жалась у стены, смотрела затравленно. Я подбежал в тот миг, когда осколок оружия летел в нее. Анжелика смотрела на меня, широко раскрыв глаза. Они у нее огромные, переливает всеми гранями золотого сияния. Чистейшие бриллианты.
Я хотел прыгнуть в них, познать все, что скрывается за этим взглядом. Но не ощущал ее души. Словно невидимый и невероятно прочный барьер стоял между нами. Зверь завыл во мне, желая взобраться на сие совершенное творение природы. Девы, что были рядом с ней, что-то лепетали, пытаясь привлечь мое внимание, я ничего не слышал. Она затмила все.
Анжелика оказалась очень забавной. Рассказывала мне, какой я монстр. Смешно округляла глаза, облизывала сочные губы. Они у нее особенные, небольшие, и очень мягкие. В них заключен самый вкусный нектар вселенной. Я загорался все больше, азарт, желание играть с ней, наблюдать за реакцией, вести по тонкому краю и изучать, как она меняется.
Дева очень не уверена в себе. Я не могу ощутить ее эмоций, но почти все читается на ее лице. Она не умеет лукавить и врать. Открытая, наивная, чистая. Людское предательство не очернило ее души.
Вкус жизни рядом с ней мне нравился все больше и больше. Она захватила в плен мой разум, и я ни капли не сопротивлялся. А неугасающее желание еще больше подстегивало мой интерес.
На церемонии я ожидал именно такого результата. Бадрия призвана править, а не служить. Мои животные признали в ней хозяйку. Нельзя поставить рабскую метку на того, кто судьба избрала нести избавление народу Шантары.
А потом я как желторотый юнец ждал ее появления в моей почивальне. Я пожирал ее фигуру, наблюдал за взмахом черных ресниц, сходил с ума и возрождался из плена вечного душевного мрака.
Для соития она была не готова, она бы не приняла меня тогда душой. А я и не хотел скорой победы. Никогда еще желание не билось во мне с такой безудержной силой, и даже вот эту адскую похоть я хотел смаковать днями и часами. Изучать ее, доводить до исступления, и вместе с ней идти по краю опаляющей пытки. Ведь каждое мое прикосновение — новая эмоция на лице. Ее удивление, испуг, страсть в глазах — бесценный дар.
А когда почувствовал пальцем, что не тронута она там. Чиста. Невинна. Ликованию не было предела. Я сгорал от желания ворваться внутрь, клеймить ее своим семенем и неустанно повторять: «Моя!». Сдержал, своего рвущего наружу зверя, усмирив его, приказав ждать своего часа.
Я буду исследовать ее тело, по миллиметру. Пусть привыкнет ко мне. Пусть почувствует все, что я могу ей дать. И да я желал увидеть, как она попросит меня войти в нее. От одной этой мысли кровь бурлила, превращаясь в кипящую лаву.