Ради тебя одной
Шрифт:
Вот тут утонченность ему повредила: надо было просто тупо заорать – двери, ведущие в кабинет Блондина, в отличие от коридорных были настоящие, двойные и звукоизолированные. Шума возни точно не услышишь, только крик. А кричать юноша застеснялся. Не так это и просто, ни с того ни с сего вдруг заорать. Нас, например, специально учили боевому крику. А его вот – нет.
Против этого парня у меня почему-то злости не было. Может, потому, что он голубой и не мог обидеть мою Альку. Ему просто не повезло: он оказался среди врагов. Дубинка – уже без тряпки, где-то потерял – хрястнула по его черепу и с характерным звуком проломила кость. Надо долго тренироваться на муляже, чтобы после такого удара не застонать от ужаса содеянного. Я тренировался долго…
Все, дорога свободна. Открыл первую дверь, потом вторую. Я боялся, что Блондин будет с бабой или еще с кем-нибудь. Но мне опять повезло – он был один. Совсем один, за большим темно-коричневым полированным столом.
– Васька, какого х…! – заорал он. Или что-то вроде этого.
Я объяснил мужчине, что Васька сильно заболел и выздоровеет не скоро. Я уже заканчивал фразу и был возле стола, а этот ублюдок еще даже не вынул пистолет. А ведь я не Алька. И это он понял уже через пару секунд.
Дубинка осталась в рукаве, я боялся перестараться. Ударил его кулаком, через стол, прямо в переносицу, и тут же, второй рукой – когда качающееся кресло вернуло его назад – в кокетливую ямку на подбородке. Кость треснула.
«Он застонал, как человек». Помню, когда читал эти строчки, всегда было жалко зверя. Особенно когда Мцыри его резал. Этого – не жалко. Но я себя контролирую: мне он нужен живой. И сломанная челюсть – тоже плохо: ему будет тяжело говорить.
Я запер дверь – хороший засов, тяжелый. Лучше всех новомодных замков. Зашел в заднюю комнатку. Там стояли кровать и большой шкаф. Дверь из нее вела в ванную. Зашел туда, смочил полотенце водой и вернулся к Блондину. Я был уверен, что он еще не очнулся. Так оно и было.
Выжал полотенце ему на голову. Он снова застонал и открыл глаза.
– Ну, здравствуй, – вежливо сказал я. Мне опять хотелось его убить, но я даже был вежлив.
– Ты покойник, – прошипел он, стараясь не двигать челюстью. – Ты не понял, куда пришел.
Вот ведь гнида! Это я-то не понял? Я взял со стола тяжелую пепельницу и кинул ему в лицо. Он взвизгнул и потерял сознание.
Трюк с полотенцем снова удался.
– Есть пара вопросов, – сообщил я.
– Все сделаю, – просипел он. – Только не убивай. Что ты хочешь?
Наконец-то понял! Его жизнь сейчас стоила очень мало, и он наконец это понял. Хотя убивать его нельзя, это факт. Рано или поздно следы приведут к Альке, а я хочу обеспечить ей чистую жизнь.
– Ты Аленьку помнишь?
Его аж передернуло. Это хорошо: значит, помнит.
– Мне нужно то, чем ты ее держал.
Алька так и не рассказала всего, хотя в бреду была более откровенна.
– Говорите, что. Все отдам.
– Мне нужны снимки, пленки и информация про какую-то жабу. – Ее даже во сне буквально рвало, когда она вспоминала про жабу.
– У меня ничего нет, честное слово!
Вот дурак, нашел с кем говорить про честь.
– Ты расскажешь мне все, – пообещал я. – Так что не тяни время!
Он понял, показал на кабинетный шкаф.
– Нижняя полка, – прошепелявил еле слышно.
Я надел перчатки и вывернул полку наружу. Там были аккуратно разложенные пакеты с негативами и снимками. Первой лежал пакет со Светкиными изображениями. Будь у меня побольше времени, я бы просмотрел с интересом: снимали профессионально.
Альку нашел в самом низу. Откровенной порнографии, к счастью, не было, кроме одного кадра с Блондином.
Я убью его позже. Сначала уничтожу эту грязь, потом его. Не сегодня. Я размеренно подышал и спросил:
– Это все?
– Да, – выдохнул он. Его рука потянулась под крышку стола. Наверняка там сигнальная кнопка.
– Ты ведь не хочешь умереть? – спросил я, придвигаясь. Он убрал руку. Я присел рядом с ним: – Расскажи про жабу.
О господи! В глазах Блондина мелькнул неподдельный ужас! Он испугался чего-то даже больше, чем меня! Что ж они с Алькой делали?
– Ничего не знаю, – обреченно прошептал он.
Все мои дальнейшие попытки были безрезультатными. Он честно терял сознание, но на вопрос не отвечал.
Мне не было его жалко. Мне очень надо было узнать про жабу, и я стал думать, как к этому подступиться. Ответ-то, в общем, простой: его надо напугать сильнее, чем он напуган сейчас. Это не так уж и сложно, учитывая то, насколько он мне не нравится.
Я обошел вокруг стола. Справа стоял большой шредер для уничтожения бумаг. Заостренным краем своей вольфрамовой дубинки я взломал ограждающую пластмассу. «Do not feed metal objects», – было написано на верхней крышке. Металлическими предметами мы его кормить и не собираемся.
Я доламывал предохранительную крышку. Блондин с ужасом наблюдал за моими приготовлениями.
– Ты понял? – участливо спросил я. – Расскажи мне про жабу. Так всем будет лучше. Даже шредеру.
– Ничего не знаю, – прошептал он.
Я схватил его за руку, подтянул вместе с креслом – благо на колесиках – к аппарату и сунул его пальцы в обнаженные ножи.
– Включаем? – спросил я. – Или расскажешь про земноводное? – Я был абсолютно спокоен. Стерильно спокоен. Может, поэтому он мне не поверил. И я включил шредер.
Не хочу описывать, наверное, я не совсем конченый. Но мне обязательно нужно было узнать про жабу.
Когда он очнулся, в дверь уже колотили. Я открыл ящик его стола, вытащил оттуда еще один «вальтер», на этот раз большой – девятимиллиметровый «П-38», хорошая вещь, хотя ею еще мой дед воевал! Передернул затвор и пальнул в дверь. Внутри она оказалась железной, пуля срикошетила по комнате. Так даже лучше: никого не убью, а пыл им остужу. И через железную дверь до меня им добраться будет непросто.