Ради тебя

Снежинская Катерина

– Что?
– тупо переспросил Карт, пытаясь продраться сквозь ровный гул, наполнивший череп, как водой.

– Сомлел, сердешный, - по-бабьи всплеснул ладошками «мастер».
– Как родиной торговать, так все смелые, а как отвечать, так сразу в кусты. Ладно уж, в принципе, я готов рассмотреть версию нашего уважаемого полковника. Машину ты на самом деле в море грохнул и даже героизм проявил, недаром же сама королева наградила. А карты тебе подбросили враги, завистники подлые.

– Какие враги?

– Да хоть жена майора Грибса, которую ты обхаживал, - пошловато

хихикнул Юргес.
– Строго между нами, я тебя понимаю. Но и ты её пойми. Не устояла перед таким красавцем, поддалась женской слабости, изменила мужу.

– С кем изменила?

– Так с тобой же, - ласково растолковал особист.
– А тут - бац!
– а ты женишься на кузиночке. Вот и взыграло ретивое, подбросила тебе карты обиженная любовница, чтоб под трибунал подвести, отомстить, значит. Если на госпожу Грибс поднажать, она сознается. Ей-то чего? Майору, правда, за шалости жёнушки отвечать придётся, ой придётся. Но ведь последней собаке известно, что дамочка от муженька только и мечтает избавиться...

– Да не знаю я никакой Грибс!
– всё-таки не выдержав, рявкнул Карт.

Крайт сжал кулаки так, что перчатки скрипнули - не помогло, в голове всё равно море шумело, не давая думать, мешая понять, что происходит.

– Главное, что она тебя знает, сынок, - ощерился особист.
– Ладно, объясню на пальцах. Выбор у тебя простой. Ты продолжаешь рыпаться, орать про свою невиновность - тогда мы тебя арестовываем. Тюрьма, адвокаты, туда-сюда, в итоге расстрел. Понятно, что от чести лейтенанта Крайта ничего не останется. Ты же шпион, мразь, врагам корону продавший. Есть второй вариант: ты признаешься, что соблазнил бедняжку майоршу. В итоге опять же трибунал, но скоренький. И дело закончится не расстрелом, а всего-то каторгой.

– Почему каторгой-то?
– прогудел полковник.

– А как же? Оскорбление вышестоящего офицера, нарушение устава.

– Устав не Святая книга, в ней про чужих жён ничего не написано, - тяжело хмыкнул Дед.

– Найдём, - заверил его хорёк, - может, дамочка карты-то ему не только из ревности подкинула? Может, шантажировал он её? Это ж надо майоршу порасспрашивать. Но если ваш мальчик будет умницей, то дело закончится к взаимному удовольствию. Обойдёмся семью-десятью годами каторги, не больше.

– Вы говорили про третий вариант, - хмуро заметил полковник, головы так и не поднимая.

– Ах, ну да! Вот спасибо, напомнили, а то ведь совсем из головы вон!
– обрадовался Юргес.
– Небо учит нас прощать чужие ошибки, а королева - быть бережливыми. Терять блестящего офицера, пилота, не побоюсь такого слова, первопроходца воздушного океана - это чистое расточительство. Потому вы можете написать прошение о переводе, скажем, в эскадрилью С, испытателем. Послужите короне, искупите, так сказать, ущерб, ей нанесённый. Годика через три вернётесь, да начнёте карьеру с того места, на котором притормозили. Заодно получите бесценный опыт.

– Эскадрилью С...
– невесть зачем повторил Карт.

– Понимаю, - закивал хорёк, - далековато, да и условия не курортные, совсем не курортные. Работёнка опасная, новые аппараты испытывать - это вам не куличики печь. Жёсткий режим секретности, опять же. Но ведь расклад-то совсем иной выходит. Да и о своей невесте подумайте, в конце концов. Ну, хорошо, упрётесь вы сейчас рогами, попытаетесь доказать свою невиновность, примите приговор, так сказать, с гордо поднятой головой. А ей каково придётся? Мало, измучается бедняжка, так ещё и останется соломенной вдовой. И кого? Предателя, расстрелянного шпиона! Или того хуже, мужика, угодившего на каторгу из-за чужой бабы! Ну?

– Расклад, значит?
– Крайт двумя пальцами растёр переносицу.
– Да, расклад.

– Чего мне конвойным-то сказать?
– заботливо спросил Юргес.
– Они, наверное, измаялись под дверьми ждавши. Вызываем карету и в камеру едем? Или сначала на квартиру, вещички собрать, а потом прямиком на кораблик?

– Пиши прошение о переводе, парень, - посоветовал полковник, пододвигая Карту лист бумаги и чернильницу.

На лейтенанта Дед по-прежнему не смотрел.

– И письмишко невесте своей черканите, - встрял особист, - я передам, не сомневайтесь. Нелюди мы, что ли? Всё понимаем, к нам по-хорошему, так и мы навстречу идём.

– Не стоит, - слова выговаривались с трудом, не желали выдавливаться из горла. А вот рука, которой он к себе чистый пока лист подтянул, виделась слишком чётко, будто чужая.
– Не говорите ей ничего. Одних моих похорон с неё хватит.

***

Слушать лепетание лакея Грег не стал, просто отодвинул слугу в сторону и, забыв постучать, вломился в кабинет.

– Господин Крайт!
– начал с порога.
– Карта...

– Уже увезли?
– Берри отложил перо в сторону, устало растёр шею.
– Ну что ж, славно, славно.

– Вы... Так это...
– промычал парень, обалдело хлопая глазами.

– Удивительное случается, - хрипло и коротко рассмеялся Крайт.
– Спешите видеть! Только сегодня и только сейчас: мастер Сартос, потерявший дар речи. Сопляки, щенки! Думали, к вашим выкрутасам не готов? Да я на десять шагов просчитываю, а вы и на один не способны! Сядь! И мимо стула не промахнись, молокосос!

Предупреждение оказалось вполне своевременным - Грег на самом деле едва мимо сиденья не промахнулся, пришлось за подлокотники хвататься, чтоб на пол не сползти.

– Так на что мой любезный племянничек согласился?
– спокойно поинтересовался старик.

– Я не знаю. Нам не дали и словом перекинуться, Карта увели...

– Идиоты, - кажется, даже довольно усмехнулся Берри.
– В какой карете его увезли, в арестантской или обычной? Что вылупился? Окна у экипажа были?

– Д-да. Кажется. Нет, точно да.

– Нет, точно да, - передразнил Крайт, снова подцепил перо, прокрутил в узловатых пальцах, не замечая, что чернилами пачкается.
– Это хорошо, а то ситуация грозила стать слишком уж неприятной. Значит, не совсем голову отшибло. Может, и поумнеет со временем. Ты, когда твой дружок обратно явится, посоветуй гордость-то подальше засунуть, мы и помиримся, заживём дружно.