Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России
Шрифт:
Но Бехешти был убит в результате террористического акта 28 июня 1981 года. И сторонники нового развертывания иранской ядерной программы надолго отложили реализацию своих планов.
Ядерные исследования Ирана были возобновлены лишь в 1987 году. К этому времени Хомейни, все еще являвшийся религиозным лидером, изменив позицию по ядерному вопросу, дал санкцию на возобновление иранской ядерной программы15 При этом некоторые эксперты указывают, что на решение о реанимации иранской ядерной программы повлияла ирано-иракская
Однако Хомейни никоим образом не превратился в особого ревнителя ядерной иранской программы. Он просто уступил и реальности, и политическому давлению своих набирающих политическую мощь сподвижников. Реанимация иранской ядерной программы была существенно обусловлена укреплением позиций Х.-А.Рафсанджани и успехом проводимого им политического курса. Х.-А.Рафсанджани, являясь представителем реформаторского крыла иранского руководства, считал абсолютно необходимым превращение Ирана в сверхдержаву, пусть и под лозунгами исламской революции. А ядерная программа являлась для него и его сподвижников одним из инструментов такой трансформации17.
Отметим, что в настоящее время наиболее ярым «атомным радикалом» принято считать действующего иранского президента М.Ахмадинежада. И это во многом именно так. Сам Ахмадинежад не скрывает своей приверженности «атомному выбору».
Однако внимательный анализ проблемы показывает, что иранская ядерная программа осуществлялась и при шахе, и при позднем Хомейни, и в постхомейнистском Иране. Как мы видим, скорее представитель определенной части иранских фундаменталистов откажется от ядерной программы из-за своих религиозных установок, чем тот или иной рациональный политик, ориентированный на вестернизацию, как шах, или на иранскую исламскую сверхдержавность, как Рафсанджани.
Вряд ли смена конкретного первого лица в Тегеране (например, Ахмадинежада на Рафсанджани или на другого реформатора Мусави) что-либо изменит в отношении иранских руководителей к ядерной программе Ирана.
Известно, например, что главный кандидат от «реформистских сил» на иранских президентских выборах 2009 года Мир-Хосейн Мусави в ходе предвыборной кампании говорил о необходимости продолжения иранской ядерной программы. Правда, он оговаривался, что будет стремиться к тому, чтобы ядерная программа Ирана не носила военный характер. Но время от времени что-то сходное можно услышать и из уст Ахмадинежада. И совершенно ясно, что все разговоры о мирном характере ядерной программы Ирана – просто дань конъюнктуре. И что на самом деле политики Ирана стремятся не к мирному, а к военному атому.
Заявление Мусави датировано апрелем 2009 года18. Его оговорка о том, что он будет стремиться исключительно к мирному использованию иранского атома, конечно, важна. Но только в качестве иллюстрации на тему об игре, которую иранские элиты ведут вокруг ядерного проекта. В рамках этой игры допустима разная риторика. Но лишь постольку, поскольку она обеспечивает решение главной задачи – задачи вывода Ирана на новые, регионально-сверхдержавные рубежи. Причем Иран не Индия и не Китай. Ему не надо восполнять дефицит газа и нефти с помощью мирных ядерных реакторов. У него нет дефицита этих стратегически важных ископаемых.
Реальную помощь Ирану в возобновлении его ядерной программы оказали, во-первых, Китай и, во-вторых, Пакистан.
Китайская сторона поставила исследовательскому центру в Исфагане
Такое активное сотрудничество Тегерана и Пекина в атомной сфере вызвало негативную реакцию США. И в 1999 году ирано-китайское сотрудничество было официально свернуто. Но лишь официально. Об этом свидетельствует то, что уже в 2002 году американские власти ввели санкции против трех фирм из КНР, поставлявших в Иран вещества и материалы, которые могут быть использованы для производства оружия массового поражения22.
Что касается ирано-пакистанских контактов в ядерной сфере, то известно, что Исламабад и Тегеран в 1987 году заключили секретное соглашение о сотрудничестве в области ядерных исследований23. Подробно тему пакистано-иранского сотрудничества мы осветим ниже. Здесь же просто зафиксируем, что такое сотрудничество имело место.
Россия, которую чаще всего обвиняют в потворстве и спонсорстве иранского ядерного проекта, присоединилась к нему лишь в 1992 году. И нужно отметить, что российская доля в иранском проекте – это строительство АЭС в Бушере, которое находится под строгим контролем МАГАТЭ и носит исключительно мирный характер.
Анализ существующих данных говорит о том, что различные составляющие иранской ракетно-ядерной программы чаще всего имеют своим источником цепочку Северная Корея – Иран – Пакистан. При явном технологическом спонсорстве Китая.
Чтобы не быть голословными, укажем на три важных аспекта этой темы.
Аспект № 1. Ракетный.
Как уже было сказано, ракетные разработки Ирана нельзя рассматривать отдельно от ядерной программы этой страны. Известно, что Иран создал целую серию баллистических ракет «Шихаб».
Экспертные оценки указывают, что большинство модификаций иранских баллистических ракет «Шихаб» имеет северокорейский генезис. Отметим, что самая мощная модификация ракеты «Шихаб», «Шихаб-3», способна поражать цели на территории Малой Азии, Балкан, Израиля и даже России. Экспертами «Шихаб-3» оценивается как самая мощная на сегодняшний день иранская ракета24.
Первоначально иранцы получили у Северной Кореи советские ракеты Р-17 (они же «Скад» в западной терминологии). На базе Р-17 были созданы первые иранские ракеты «Шихаб-1» и «Шихаб-2» дальностью до 350 и 750 км соответственно, и была начата разработка «Шихаб-3» (дальность более 2000 км)25. Отметим, что некоторые эксперты считают, что за основу «Шихаб-3» была взята северокорейская ракета «Нон Донг»26.
Крайне важным представляется также то, что именно «Шихаб-3» послужил основой для другой иранской ракеты – «Сафир». Как известно, это «изделие» было использовано для вывода на орбиту иранского спутника «Омид». Эксперты отмечают, что именно в рамках иранского космического проекта, судя по всему, ведется разработка межконтинентальной баллистической ракеты27.