Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России

Кургинян Сергей Ервандович

Еще раз оговорим, что специалисты по иранским военным программам постоянно указывают на Пекин и Пхеньян как на основных технологических спонсоров интересующих нас проектов Тегерана. Так, в частности, именно китайские специалисты помогли иранцам модернизировать оперативно-тактические ракеты Nazeat-10²⁸. И именно Китай и Северная Корея участвовали в постройке трех предприятий по сборке ракет в Иране²⁹.

Утверждая, что в настоящий момент Иран все еще имеет уровень развития национальной научной, экспериментальной и производственной базы, несовместимый

с самостоятельной разработкой обсуждаемых нами проектов, и что по этой причине пока что успешные разработки и организация серийного производства ракетного оружия в значительной степени зависят от иностранной помощи, специалисты подчеркивают: уже в ближайшем будущем Иран сможет самостоятельно производить многие узлы ракет и их головные части³⁰.

Отметим также, что, помимо помощи в виде специалистов и передачи технологий, Китай поставляет своим иранским партнерам и конкретные образцы вооружений. Например, баллистические ракеты CSS-8 (дальностью до 180 км)³¹.

Налицо отмечаемая всеми специалистами по ВПК Китая и Северной Кореи связь между военными (в том числе ракетными) программами этих стран. Совершенно очевидно, что Пекин является в этом сотрудничестве ведущей стороной.

Аспект № 2. Собственно ядерный.

Этот аспект касается скандальных признаний бывшего руководителя пакистанского ядерного проекта Абдул Кадир Хана о сотрудничестве Пакистана с Ираном и Ливией в сфере ядерных технологий. По его утверждениям, с 1989 года Исламабад регулярно поставлял Тегерану, Пхеньяну и Триполи технологии и материалы (в том числе центрифуги и высокообогащенный уран). Причем Ирану поставлялись центрифуги Р-1, а также чертежи и технические характеристики более совершенного изделия – центрифуги Р-2³².

Якобы пакистанцы остановили свое сотрудничество с Ираном в 1995 году, когда Россия начала работать с Тегераном в ядерной сфере³³. Однако эксперты отмечают, что Тегеран – в числе очень немногих мировых игроков – не осудил проведенные Пакистаном ядерные испытания в 1998 году³⁴.

В конце 2009 года Абдул Кадир Хан сообщил миру о деталях пакистано-северокорейского ядерного сотрудничества. Он поведал о том, что в течение 10 лет Северная Корея и Пакистан поддерживали друг с другом тесное сотрудничество в ядерной сфере. И о том, что ему в 1999 году даже демонстрировали в северокорейских горах ящики, содержащие компоненты для сборки трех взрывных устройств, и отдельно находящиеся взрыватели для бомб³⁵.

Некоторые эксперты (например, бывший шеф лаборатории в американском Лос-Аламосе Зигфрид Хекер) выражают сомнения в достоверности откровений Кадир Хана. В первую очередь, сомнение вызывает факт наличия у северокорейцев ядерных устройств уже в 1999 году³⁶.

Однако другие откровения Кадир Хана не так уж и фантастичны. Так, он утверждает, что в 1994 году по поручению тогдашнего пакистанского премьера Б.Бхутто и армейского командования ездил в Северную Корею. Результатом этих контактов стала закупка у Пхеньяна 10 ракет «Нон Донг» и поездка северокорейских специалистов

в пакистанский ядерный центр в Кахуте (северо-восток страны). В ходе этой поездки северокорейская сторона якобы получила 20 устаревших центрифуг³⁷.

Отметим, что многочисленные откровения Кадир Хана касаются также и китайско-пакистанского сотрудничества. Якобы еще в 1982 году Китай передал Пакистану партию высокообогащенного урана, достаточную для производства двух ядерных бомб. Кроме того, китайская сторона передала пакистанцам чертежи атомной бомбы³⁸.

Особую пикантность всему вышесказанному придает тот факт, что передача осуществилась в 1982 году – то есть при режиме генерала Зия-уль-Хака, а сами соглашения, на основе которых они осуществлялись, были заключены еще в 1976 году тогдашним премьер-министром Пакистана З.А.Бхутто с Мао Цзэдуном и его преемниками³⁹.

Бхутто был свергнут и казнен по приказу Зия-уль-Хака, а его «преемник-враг» получил из китайских рук все нужные им ядерные технологии. Китайцы, которые весьма разборчивы в связях, выполнили соглашение, заключенное с покойным пакистанским премьером. Что может быть большим аргументом в пользу того, что пакистано-китайское ядерное сотрудничество – не результат сиюминутных сделок конкретных политиков, а стратегический курс, осуществляемый двумя странами в течение долгого времени и при всех режимах?! Добавим к этому, что американская администрация не скрывает своих опасений по поводу того, что Абдул Кадир Хан передал китайские чертежи иранцам⁴⁰.

Таким образом, можно зафиксировать, что не только ракетные, но и собственно ядерные технологии перемещаются в пространстве Китай – Северная Корея – Пакистан – Иран. Что же касается роли Абдул Кадир Хана в подобных перемещениях, то пакистанские власти пытаются представить руководителя своего атомного проекта авантюристом, который действовал на свой страх и риск. Сам же Кадир Хан утверждает, что передача им «чувствительных» технологий и материалов осуществлялась с санкции высокопоставленных пакистанских чиновников⁴¹.

В любом случае, ядерные технологии и материалы не относятся к категории предметов, которые могут перемещаться по миру бесконтрольно. А Кадир Хан, при всем его влиянии, не «всемогущий маг», который может сам отправлять что угодно и куда угодно. А значит, речь идет о некоем консорциуме, чьим публичным лицом и «прикрытием» является Кадир Хан, а реальными руководителями – куда более высокопоставленные люди. И в этом консорциуме есть иранская доля.

Аспект № 3. Инфраструктурный.

Известно, что китайский капитал и компании проявляют активную заинтересованность в строительстве линий метрополитена в Иране. Речь идет и об инвестициях в строительство, и о подрядах на него, и о поставках подвижного состава⁴².

Любые такие работы – всегда двойного назначения. Где метро, там и крупное бункерное хозяйство военного типа, в том числе подземные заводы. Но там же и объекты, связанные с подземными ядерными испытаниями, пусковыми шахтами баллистических ракет, хранилищами боеприпасов.