Радуга 2
Шрифт:
Пока Иван набивал магазин тридцатью патронами, мысль о том, что делать дальше в голову не приходила. У него появилось вполне боеспособное оружие (про арбалет как-тоуже и не вспоминал), плюс два тела неприятеля. Он проверил их состояние и пришел к выводу: одно из них уже никогда не реанимируется. Может быть, потому что неловко ударилось при падении с двух метров, да еще приняло на себя другое, массивное и холеное. А, может быть, и потому, что удар в горло несовместим с общей жизнедеятельностьюорганизма. Ваня выдрал из полуживого брючной ремень и связал ему сзади руки. Потом, подумав немного, лишил штаны всех пуговиц
— Ну, хорош в беспамятстве быть, — наконец, сказал он и- ладонью отвесил живому несколько пощечин. Тот начал как-то реагировать только после того, как Иван, скрепя сердце, плеснул в лицо чуть-чуть воды из своих запасов.
— Ох, — сказал человек и очень витиевато выругался- матом.
— Пошли, — ткнул его носком ноги Ваня. — Куда? — А то застрелю. — Да что это такое? — расстроился человек. — Это- преступление. И тебя будут судить. Ну-ка развяжи мне руки, ублюдок.
Иван внимательно посмотрел тому в глаза, стараясь не слепить фонарем. Потом коротко, без замаха, пнул по голени. Это было больно. Но необходимо — у связанного были глаза безумного добермана. Словно у вчерашнего таксиста. Зеркало души отражало все, что угодно — бешенство, непредсказуемость, великую уверенность в себе, возмущение — но никак не страх и понимание. Бездушный какой-то взгляд.
— Быстро встал и пошел вперед, — сказал Ваня. — Иначе- буду отстреливать по пальцу в минуту.
— Да как ты смеешь, — зашипел человек. — Я- полковник.
Он еще что-то хотел добавить, но передумал, потому что приклад винтовки расщепил на крохотные составляющие холеный ноготь мизинца. Вместе, конечно, с самим пальцем.Однако этот метод оказался действенным: человек поднялся и пошел по лучу света, подвывая от боли и неловко поддерживая сползающие штаны.
Иван с горечью подумал, что его нынешние методы ничем не отличаются от способов воздействия, применяемые коллегами этого полковника. Потом же себе и возразил: он всего лишь добивается того, чтобы с ним начинали считаться. А эти мучают для достижения каких-то понятных им одним целей: повышение по службе, получение денег, да просто — удовольствия ради, заставляя понимать, кто есть кто. «Зло во имя добра — тоже добро». Сергей Снегов сказал это не для красного словца.
Когда они подошли к отправной точке всех безобразий — к той дурацкой двери — там уже сидело и стояло шесть братьев-близнецов Эдика. Отличие в них было только по росту, да виду оружия, уверенно сжимаемого в руках. Слава богу, никто не произвел упреждающий выстрел.
— О, Иван! — обрадовался Эдик с арбалетом. — Ты теперь- запартизанил по-честному? Языка добыл?
— Здравствуйте, — ответил Ваня. — Стоп! — сказал кто-то. Очень так авторитетно сказал. — Это и есть те хомяки?
— Палыч! Тут один, второго, типа, забрали, — ответил- Эдик.
— Странно, — неприятно проговорил пресловутый Палыч. — Было два хомяка. Остался один. Да еще мент рядом непонятный. Смотрю, боеприпасами разжился. Шустрый хомяк. Сдается мне — подстава это.
— Зачем? — удивился давешний Иванов компаньон по ночевке. — Причина?
— У меня много конкурентов, — ответил тот. — Мне помощь нужна, — вставил свое слово Ваня. — Ну, это вряд ли, — процедил Палыч и повернулся к своим- напарникам. — Мы уходим. Держаться вместе. Как обычно.
— С этими — что? — поинтересовался кто-то. — Ничего. Хомяки сами по себе. — Сам ты хомяк, — это Иван позволил себе- высказаться.
— Стоп! — очень спокойно сказал неведомый Палыч. — Мне- ничего не послышалось?
— Да что ты, Палыч, в самом деле: словно с цепи сорвался? — также спокойно проговорил Эдик.
«В окружающей атмосфере запахло электричеством», — как мог бы выразиться Никола Тесла. Разряд устроил Иван. Он, никого не предупредив, взмахнул своей винтовкой и впечатал приклад в лоб Палыча.
— Слово «хомяк» — оскорбительное. Просьба ко мне его не- употреблять, — сказал он, когда в него разом уставились четыре ствола. Пятый, арбалетный, барражировал покругу, от одного пейнтболовца к другому. — Мне нужна помощь.
— Извини, парень, некогда нам, — протянул кто-то и, — забросив оружие за спину, помог подняться на ноги ошеломленному и молчаливому Палычу. Как по команде, они все развернулись и пошли в тоннель.
— Такая вот встреча на Эльбе, — хмыкнул Эдик. — Что там у- тебя на уме?
Через час Иван уже бил ногой по воротам в подземный бункер. Они начали со скрипом складываться, когда Ваня успел отойти на установленные пятьдесят шагов.
Держась ближе к стенам, показалась группа из двух слева и двух справа с автоматами, винтовкой и неизвестной модификации пистолетом. Они не пытались с криками «ура»помчаться в атаку, они не прокричали приветствия, они достаточно комично копировали действия киношных спецназовцев. Нет, без всякого сомнения, это были менты, но какие-то не очень боевые, не несущие на своих действиях печать опыта реальных боевых столкновений. Словно пасущимся в кустах уродам дали команду отстреливать на дороге каждую вторую машину. Не первую, а вторую! Вот они и стараются в меру своего интеллекта. Впрочем, о каком интеллекте разговор?
Поэтому первое, что они сделали — это пульнули в Ивана, стоящего на границе теневой зоны. Хорошо, хоть не все разом, а только тот, у кого в руках имелся интересный пистолет. Одна из пуль ощутимо поколебала равновесие Ванадия. Если бы он перед собой не держал тело так и неожившего полковничьего холуя, то без всякого сомнения, сейчас бы истекал кровью на плотном дорожном покрытии. Одновременно с негромким выстрелом раздался еще один: практически бесшумный, но в другом направлении.
Это Эдик из невидимости выпустил арбалетный болт. Не напрасно ему так полюбилось это оружие робингудовских времен — в стрелявшего он не попал. Зато попал в щеку его соседа, прижимающего голову к автомату-«укороту». Прицелиться тому не удалось, как ни старался. Отвлекся, откинулся навзничь и завыл.
— Именем закона, поднять руки, сложить оружие и сдаться! — прокричал один из четверки. Наверно стрелок.
«Всем выйти из сумерек!» — промелькнула фраза в голове Ивана. Эдик благоразумно молчал, не демаскируя себя криком.
— В случае неповиновения открываем огонь на поражение.
«Это они себя так поддерживают? Чтоб не так страшно было? Да нет, вряд ли, просто ничего другого придумать не могут», — подумалось Ивану, он прокашлялся и прокричал:
— Будем совершать обмен! Моего друга на полковника и- этого. Через пятнадцать минут. Потом начнем резать мента на кусочки. Здесь же.