Радуга Над Теокалли
Шрифт:
— Кулькан… Кулькан… Кулькан — повторял он на каждом шагу, внимательно смотря по сторонам, ловя реакцию на свой зов. Но рабы были настолько измучены ожиданием своей участи и погружены в отрешенное состояние, что ни одна черточка не дрогнула на их лицах. Скоро ему это надоело. Он остановился и задумался. Возможно, он допустил какую-то ошибку, и эти рабы его не понимают. Пока он так бродил, на теокалли поднялось уже несколько десятков человек, необходимо было действовать решительнее, иначе брат Иш-Челъ взойдет на жертвенник раньше, чем до него доберется его освободитель.
Амантлан схватил за волосы ближайшего к нему майя и, не прикладывая усилий, придвинул к нему свою голову в маске со зверским оскалом ягуара (лицо самого Амантлана также не выражало благодушия):
— Кулькан! — голос война также напоминал больше рык животного, к тому же Амантлан, для пущей убедительности, хорошенько тряхнул майя. Пленный испуганно вздрогнул от неожиданности. Злобный оскал маски и голос возымели свое действие, и несчастный указал на юношу сидевшего недалеко от них. Амантлан отпустил свою жертву и быстро подошел к тому, кого искал так долго.
— Кулькан? — немного смягчил тон Амантлан. Юноша поднял на него глаза и спокойно осмотрел его с головы до ног, вкладывал в свой взгляд интерес, презрение и удивление, затем невозмутимо кивнул и отвернулся, но Амантлан успел заметить в его глазах живой огонек.
— Этот человек пойдет со мною, отвяжите его! — приказал он своим людям, которые неотступно следовали за ним.
Самое главное — найти Кулькана — было сделано, осталось теперь вызволить его из лап жрецов и фанатиков.
Гордо выпятив грудь, придав лицу и осанке важность едва ли не первого человека государства, Амантлан прошествовал со своей свитой прямо к подножию храма. Там столпились мелкие служители и младшие жрецы, в обязанности которых входил отбор рабов для текущего дня. Абсолютно безошибочно, одним взглядом опытного военачальника он сумел определить среди всей массы самого алчного. Им оказался тщедушный угловатый старичок с фанатичным блеском в глазах и трясущимися руками. Очевидно, слабое здоровье не позволило ему стать не только воином, но и продвинуться по иерархической лестнице среди служителей культа. Но именно это послужило развитию его алчности.
— Знаком ли я тебе, служитель бога? — гордо вскинул голову Амантлан. Жрец лукаво скрыл улыбку и потер ладонь о ладонь, поклонившись почти до земли, скромно потупив глаза. Сердце его подпрыгнуло от радости наживы.
— Мне нужен этот раб…
— О, мой господин, величайший военачальник, звезда Анауака, наша надежда, он принадлежит Уицилопочтли! Прости меня за грустную весть…
— Здесь бирюза, на неё ты сможешь обменять для нашего бога десять рабов, вместо одного, — Амантлан протянул кожаный мешочек и высыпал камни на протянутые ладони жреца. Считая сделку свершившейся, так же гордо и надменно он кивнул своим людям, и процессия удалилась.
"Сделка есть сделка…" — в глубине души Иш-Чель могла себя попеременно уговаривать и спорить с гордостью, совестью и ненавистью. Причем все они иногда брали над ней верх. Впервые Иш-Чель ощутила душевное спокойствие, когда Амантлан вернулся домой, ведя за собой её брата Кулькана. Он выполнил своё обещание. Она не знала, как ему удалось вырвать его из лап кровожадных жрецов, но, обнимая худое тело брата, чувствовала, что жертва, потребованная у неё взамен, не стоит и десятой части радости. Кулькан был хмур, голоден и зол. Внимательно оглядев сестру, он не упустил из вида богатое платье и драгоценности на её шее.
— Ты не бедствуешь, сестра…
— Это имеет какое-то значение? Главное, что ты жив!
— И что мне с этим теперь делать? Быть рабом у твоего благодетеля?
Иш-Чель повернулась и внимательно посмотрела на Амантлана, он невозмутимо пил октли прямо из горла кувшина. Ей, пока брат не задал своего вопроса, совершенно не приходило в голову, что будет после спасения. Судьба Кулькана зависела от прихоти её мужа.
— Что будет с моим братом? — Амантлан спокойно поставил кувшин, медленно повернулся к ним, по привычке пожал плечами и лениво, явно притворяясь, чтобы выгадать время, протянул:
— А что с ним должно быть? Я могу его оставить в нашем доме, могу сделать тлаймати на свободных землях, но ведь тем самым я поставлю нашу семью под удар. Что же мне с ним делать, дорогая? Пожалуй, самым лучшим будет отправить его домой. Но предупреждаю тебя, Кулькан, если ты попытаешься еще раз выступить против Анауака, я своими руками привяжу тебя к жертвеннику! — Иш-Чель перевела слова мужа. Кулькан настолько растерялся, переглядываясь с сестрой, что не заметил, как Амантлан быстрыми шагами, дабы скрыть своё раздражение, вышел из комнаты. Брат и сестра в полном недоумении смотрели друг на друга. Первым подал признаки жизни Кулькан, он кашлянул и покачал головой.
— Да, ты не только не бедствуешь, сестра, но и живешь с таким человеком…
— Кулькан, брат мой, позволь мне за тобой поухаживать… ты голоден, устал. Я познакомлю тебя кое с кем!
— С ещё одним Амантланом?
— Почти угадал. Пойдем! — ласковая рука Иш-Чель скользнула в руку брата и повела его за собой по многочисленным комнатам. Когда брат выкупался в озере и был сыто накормлен, Иш-Чель повела его в комнату к своему сыну.
— Это твой ребенок? — изумленно поднял малыша на руки Кулькан.
— Это наш с Кинич-Ахава сын.
— А твой хозяин знает?.. Или ты его обманула? — Иш-Чель печально покачала головой, вспомнив прошлое.
— С самого начала Амантлан пытался меня спасти, а когда узнал, что у меня будет ребенок, то совершил брачный обряд даже без моего согласия, только чтобы нас не отобрали и не принесли в жертву.
— А он не так плох, этот Амантлан. Я бы никогда не подумал, что ему свойственны человеческие чувства. Наверное, он тебя любит, если спас от жрецов, и меня тоже…
— Я только считаюсь его женой.
— Ты думаешь, он действительно отправит меня домой?
— Не знаю. Амантлан никогда не обещает, он просто делает, что считает нужным, вот и всё. Но это ему под силу, будем молиться, чтобы боги послали нам удачу…
— После всего, что со мною произошло, меня и палкой на теокалли не загонишь! — Кулькан поиграл с племянником, внимательно выслушал все, что произошло с сестрой, и незаметно уснул. Иш-Чель тихо выскользнула из комнаты и направилась в покои хозяина. Она шла тихо. Было уже за полночь.