Ракетчики
Шрифт:
— Зинаида Николаевна, а что делают эти маленькие «пауки»?
— Ищут людей, устанавливают контакт, дают надежду, могут укол уколоть. Со специальным лекарством. О составе ничего не знаю, по этому поводу обращайтесь к врачам. Если человек совсем плох — можем изменить схему разбора завала и пробиться туда в первую очередь.
— Как вы думаете, за сколько разберём завалы?
— В этом районе? Та-а! Ломать — не строить. Тут еле-еле пара десятков домов разрушено. И то, не полностью. Завтра ночью, крайний срок — послезавтра утром тут людей не будет. Всё будет закончено. Другой вопрос, что мёртвых мы не воскресим. Да и замёрзнут многие к тому моменту. Холодно тут у вас, не то, что у нас, в Запорожье.
— До свидания, Зинаида Николаевна.
— До свиданья, Лев Яковлевич. Если будете в штабе, скажите, пусть пришлют ещё
== Экскурсии продолжаются.
Рохлин попрощался с Ковалёвым. Тот опять запускал БПЛА, после дозаправки. Приехав в штаб, Рохлин втянулся в стратегические работы, которые размеренно делали Сладов и Пивовар. Но прежде всего, он отрядил группу на поиски работников местной телестудии, приказав их доставить в штаб МЧС. Через пару часов этих людей доставили. Рохлин закрылся с ними в одном из кабинетов, и провёл инструктаж.
— Что хотите, делайте, но чтоб оборудование у вас снимало. Старое, дедовское найдите, как у Чарли Чаплина, но чтоб кино было. Там должны быть в кадре роботы, светлорусы в костюмчиках, и родственники Корибута. Вот их список. Желательно брать у них короткие интервью. Чтоб лица были видны.
Когда Рохлин вернулся в кабинет начальника МЧС, там был только уставший Сладов. Было заметно, что трудно даётся эта авральная работа старику. Он делал карандашом какие-то пометки на карте города.
— Что делаете, Валентин Андреевич?
— Отмечаю дома, где заменили стёкла фанерой и ДВП. В подвалах много не наживёшь, а ещё пару недель — придётся. Пока всех не вывезем.
— Ясно.
— Лев Яковлевич, вы меня, конечно, извините, но позвольте, я дам вам совет. Мне право, неудобно…
— Нормально, я вас внимательно слушаю.
— Это будет звучать несколько цинично, но старику, так рассуждать простительно. Там, в Октябрьском районе, в эпицентре взрыва, работают ваши солдатики, бойцы, мальчишки. Они получат дозу. Те люди, что сидят по подвалам — уже получили дозу. Всё самое плохое уже случилось. Лишний день в подвале посидят, ничего не случится. Тем более что там не все — молодые. А мальчишек жалко, им ещё детей делать. В молодости я читал Шопенгауэра. Точную цитату сейчас не дам, склероз подбирается потихоньку. Хэ-хэ. Но примерно, его мысль звучала так: «Если кто-то хочет обмануть судьбу, получить что-то чуть раньше, то во многих случаях ему придётся заплатить за это более высокую цену; цену, на которую он не рассчитывал». Как-то так. Выигрывая небольшой процент здоровья жителей этого района, вы значительно больше портите генотип своего народа, ставя на передний край мальчишек. Обратите внимание: мы послали на помощь только пожилых людей.
— Это Корибуту хорошо: он у вас пенсии отменил, всех построил. А у меня от Диктатора — только название. Я стараюсь демократично…
— Вы меня извините, но вы генерал, военный. Каждый должен делать то, что умеет, и так, как умеет лучше всего. Зря вы начали заигрывать с народом. Вы не сможете быть демократичнее Ельцина и Горбачёва. И НЭП зря ввели. Выиграли рубль экономики сегодня, а проиграете сотню жизней завтра. Сытый дорожит своей жизнью, не пойдёт он на пулемёты. Будет бежать, юлить, откупаться, лить крокодиловы слёзы по потерянному магазинчику, но воевать не захочет. Сытая жизнь, она, знаете ли, меняет мировоззрение. Хэ-хэ-хэ! Вот, послушали зятя с нацмэнами — правильно сделали. Я после Байконура строил много всего в Грозном. Так вот, я по Чечне с двустволкой ездил. После одного случая. Это было ещё в 59-м. Далёком 59-м. Да… Друга моего насмерть подрезали. После дискотеки шли с девушками. Четверо стали задирать. А мы были герои. Мой друг, Ваня, метр девяносто, красавец! Его посчитали более опасным, трое кинулось, давай тыкать ножами. А меня недооценили. Я, между прочим, в молодости мастером спорта по боксу был. В лёгком весе. Крест на кольцах делал. Своего уложил апперкотом тут же. Потом начал остальных бить. Второго тоже послал в сильный нокаут. А с остальными не вышло так легко. О чём это мы говорили? До того, как я молодость вспоминать стал? А! О чеченцах и нацменах. Мой зять их покорил. Силу только и понимают. У вас, в России, теперь много анклавов. Не наших, Руси, а национальных. Это хорошо, что нацмены отдельно. А нэпманы, лавочники, равномерно распределены по всей стране. Это и есть та ложка дёгтя, которая… Я вас отвлекаю? Извините, ради бога, старика.
— Нет,
— В той драке… Вырубил всех. Не сразу. Шрам на плече остался от них. Взял за голову Ваню, а глаза уже дымкой подёрнулись. Я такие глаза несколько раз видел. Войну я видел… Да… Мы в Сталино, сейчас Донецк, жили. Хотел взять нож и добить чеченцев. Девушки отговорили. Утащили. Сказали, что не только меня, но и их найдут и порежут. Кровная месть. Тогда — казалось дикостью. А победили это, когда сами ввели коны, рода, ту же самую кровную месть. Вы знаете, многие осуждали жестокость Александра. Но — не я. Не я. Да.
Пришёл Пивовар, с Билялетдиновым, говорили о каких-то вагонах, о ресторане.
— Что за ресторан? Разве сейчас до этого?
— Разрешите доложить, Лев Яковлевич. Мы в ресторане «Привокзальный» организовали горячее питание для эвакуируемых. По совету Валентина Андреевича.
— А кто там варит? Штатный шеф-повар ресторана?
— Нет, конечно. Где его сыскать? Нэпманы, иоп их мать! На легковушки, ноги в руки — в Дзержинске уже давно. Или ещё дальше. Простые бабы, из числа беженок, дверь выломали, продуктов из ближайшего гастронома привезли. Без денег, конечно. Взяли, да и всё. Готовят.
Рохлину стало любопытно. Полезно увидеть всё своими глазами, чтобы иметь представление. Есть такая чуйка, что это не последний разрушенный город, не последняя ликвидация последствий. Его министр обороны сейчас сидит в центре управления РВСН и держит руку на большой красной кнопке. Но Рохлин доверял мнению Корибута: пока — всё. Больше атак не будет. В ближайшем будущем. А далеко заглядывать не получается. Живём, как на вулкане.
На вокзале был организован лагерь. Автобусы привозили людей, кормили в бывшем ресторане «Привокзальный». В тамбуре Рохлина обмели веником и пропылесосили, на всякий случай. Заставили тщательно помакать обувь в корыте, вытереть ноги тряпкой. Затем пропустили вовнутрь. Этот импровизированный пункт санобработки вряд ли снимал все проблемы, но вызывало уважение само его наличие. Люди делали, что могли. Такие маленькие меры, в количестве, помогали подавить панику. Пожалуй, даже сама по себе еда, не была столь важна. Люди могли потерпеть. Большой разницы нет, где ждать поезда: в зале ожидания или здесь. Однако, важен процесс. Очередь, подготовка, переход, еда, обратный переход — отвлекают от мыслей и показывают работу власти. Человек в ЗК громко сказал, с усилением звука, надо полагать: «Группа 25, заканчиваем, пять минут осталось. У вас посадка через полчаса.» Люди бодрее застучали ложками. Они сидели в ЗК, но с откинутыми за спину капюшонами. Есть сквозь маску не выходит. Видимо, район вокзала не пострадал, в зале было тепло, батареи делали своё доброе дело. У многих людей на лбу выступила испарина: никто не раздевался, еда была горячая.
— Офицер, а почему на столах — выпивка?
— Нас так учили, тащ генерал. Давно. Действия при чрезвычайных ситуациях. Раздел такой был. Снять стресс. Мы разрешили только зрелым мужам и по пятьдесят грамм, символически. Прикажете отменить?
— Думаю, не нужно. Пусть будет, как учили. Тут вы командуете?
— Нет, старший группы — ваш, российский капитан. Семенцов. Он ушёл за продуктами в магазин. Мне несколько не с руки. Могут непонятки быть. Мы больше консультантами… А ваши… Он на пятом канале, если нужно — вызову. Связь, впрочем, паршивая.
— Не нужно. Лучше скажите: зачем это всё нужно? Кормёжка. Неужели люди не могут потерпеть? Их же в поезд посадят, довезут до ближайшего, Дзержинска, например. Там накормят. В вагоне-ресторане можно кормить.
— Тут только те, кто не взял еду из дому. По желанию. Кто не изъявил — силой не тащили сюда. Мало набирается. Процентов 10, не больше.
Диктатор прошёл на кухню. Там сновали в белых халатах пожилые женщины. Киношного антуража не наблюдалось. Кухню для гурманов превратили в место для производства еды. Не было у посетителей сейчас времени праздно ждать, вести беседу ни о чём полчаса, пока им приготовят папайю в кокосовом масле с языком игуанодона по-докембрийски. Масспит, в полный рост. Голая целесообразность. Нужна скорость, килограммы, пуды очищенных овощей, декалитры компота.