Ракетчики
Шрифт:
== Начальный разговор.
— Лёва, ну ты и сука! Как ты мог?! Мы же договаривались!?
— Не совсем. Если быть точным, то ты меня попросил, но я тебе ничего не обещал.
— Это неявная договорённость. Без слов. А ты её нарушил. Это нечестно. Не зря я евреев люстрировал. Нельзя к вам поворачиваться спиной. Даже к таким выкрестам, как ты, Лёва.
— Давай, подождём результата. Может, народ сам не захочет? Тогда и вопрос будет снят.
— Ну, конечно… Не захочет. Ты так журналистам хвосты накрутил, очко скипидаром смазал, что они отжигают почище Би-Би-Си. Что я должен
— А можно я к тебе зашлю свои съёмочные группы? Поездят по городам и весям, поглядят. Может, действительно у тебя не так всё и хорошо? Народ увидит, подумает…
— Не грузи. Лучше сам приедь, посмотри. Может, ты — передумаешь. Я серьёзно. Это предложение. А то ты только по работе был, да в самом начале, в подземелье, и на пару передовых заводов, на экскурсию ходил. Приезжай.
— А ты меня не заколдуешь?
— Дурак. «Ты не можешь почесать нос.» Пробуй.
— Г-г-г-э-х-х. Нет, не выходит.
— Понял?
— Понял, я — дурак.
— То-то же, приезжай.
— А нос?
— Приедешь — расколдую. Кстати, в Тереме основной фронт работ завершён, жителей вывезли, я буду забирать технику назад.
— Всю?
— Нет, Одну ЛР-ку тебе оставлю, пару роботов. Людей немного, но основную часть передаю китайцам. Хоть, они нам и не «братья навек», но ныне — союзники. Дипломатия…
== Двойной сон.
Корибут спал и видел сон. Его дом подвергся неспровоцированному нападению, захвату, разрушению. В дом вломились многочисленные родственники. Он их не знал, не узнавал, но подспудно знал совершенно точно, что это родственники. Они пришли с баулами, чемоданами, котомками, рюкзаками, вещмешками. Одна бабка котомку курьёзно повесила на палку, палку закинула на плечо, по-старинному. Многочисленные дети пришедших ломали игрушки, рвали обои, дёргали шторы, прыгали с дивана на кресла, катались на картонках по полу. Из галдёжа нельзя было выделить отдельных слов.
«Нет, так не бывает, так не должно быть. Почему мой старшенький на них не крикнул? Как Лена такое допустила? Нереально!» В ответ на его запрос из комнаты вышел Сергей, начал раздавать тумаки детям гостей, те сразу успокоились. Остальные дети тоже вышли вереницей из той же «бездонной» детской, организовали детей беженцев на уборку последствий. Оттуда же вышла Лена, начала распоряжаться, всё пришло в порядок, уладилось. Слов слышно не было. Почему-то. «Бред. Так быть не должно. Звука, почему нет? А-а-а! Это же сон! Точно. Могу проснуться.»
Действительно, Диктатор проснулся. Обстановка была загадочная. Пустырь на окраине города, ветер несёт пыль. «На чём же это я спал? Оба-на! На лавочке. А лавочка — возле могилы!» С другой стороны от пустыря взору открылось кладбище. По дорожке шёл в его сторону человек. «Что-то знакомое… Это же Светозар! Вот те й раз!?»
— Здрав будь, Светозар.
— И тебе здоровья, Алекса. Не ждал? Пошто давно к нам в гости не захаживал? Али всё ладится?
— Нормально
— Справляешься, говоришь? А как быть с пропущенным от врагов ударом? Три града порушены, люди потравлены. Щит твой трухлым оказался, щербатым. Пропустил вражьи стрелы. Наша кровь пролилась, души росичей в Ирий ушли раньше срока. Что скажешь?
— Щит у нас хороший. Так было нужно. Тебе сказать могу, хотя не уверен, одобришь ли мой выбор. По многим причинам, мне нужно было пропустить удар. Я принял меры, чтобы свести ущерб и жертвы к минимуму.
— Ты сознаёшься мне, что сам открыл ворота ворогу? Ждёшь от меня одобрения?
— Я не чувствую стыда. Впрочем, как ничего другого. И ты это знаешь. Одобрение мне не нужно. Я пытаюсь тебе объяснить. Такова была стратегическая необходимость. Можешь не одобрять. Войди в сон к генералам, расскажи им, если считаешь нужным.
— Это не потребно и не право. Они — всего лишь люди. А ты — орудие судьбы, которое я сам же и сотворил. Как ты это содеял?
— Убрал помощь Юревичу по Западной Украине и Прибалтике. На время. Остальное сделали враги, как бы, сами. Предатели.
— То есть, формально, ты свою руку к этому деянию не приложил? Токмо не помог доглядачу своему своечасно?
— Так и есть. Они, мои генералы, могут быть благородными. Я этого себе позволить не могу и не хочу. Я — стратег без чувств. Держусь только интересом к игре и волей. Осуждаешь — забирай меня назад.
— Нет. Это не право. По кону на тебе вины нет.
— Это как в старых фильмах показывают: виновата рука, яд налившая? А не заказчик отравления? Вы отстали от жизни, предки. Сейчас такие нравы…
— Оставим суетные мелочи. Я пришёл, наказ дать. Ты должон родичей боронить. Не прогоняй их, не лишай своей защиты. Хоча души их заблудили, кровь это нашенская, арийская. Бери под руку и опеку. Для того ты назад и возвёрнут. Уразумел?
— Легко тебе наказы давать. Если бы ты знал, какой это головняк! И как же ж не вовремя! Кстати, раз уж ты тут, ответь-ка друг любезный, на вопрос. Ты мне говорил, что чувства включатся после девяти рождённых детей. А у меня уже начали проскакивать. Слабо, редко, но есть. Почему? Не обманываешь ли ты меня? И с этим, и в других местах? А, волхв?
— Ты знаешь, что должно. На этом — всё.
— Чёрт! Чёрт!! Стой!!!
«Вот же ж гад! Ушёл, не ответив. А я проснулся. Оказывается, я всё же спал дома, а не на кладбище. Вон, Лена сопит тихонько. Три часа ночи! Как теперь заснуть? Впрочем, есть одно испытанное средство.»
— Леночка, солнышко….
— Народ, страсти оставьте на потом. На повестке дня много важных вопросов. Начну с воссоединения. Возможного. Мою позицию вы знаете: была б моя воля — отбрыкивался от этого ещё лет десять. Подлость ситуации в том, что десяти лет у этого мира нет. Это — раз. Вмешиваться в референдум и прочие проделки команды Рохлина, нарушая правила игры, мы не будем — чревато. Это — два. Из «два» имеется следствие: результат референдума будет такой, какой нужно нашим российским коллегам. Следствие из следствия…