Ракетный гром
Шрифт:
— Теперь он проходу мне не дает, — продолжал Малко. — «Товарищ старший лейтенант, отпустите в «Голубой Дунай», и только. Оказывается, тот Яшка-баянист устроился в этом кабачке «Голубой Дунай». Ему хочется послушать. Как ты думаешь, отпустить?
Малко, рассказывая о солдате, любовался женой. Вообще он был доволен Анкетой, доволен тем, что умеет она занять себя, когда он задерживается на службе, и не ропщет, когда сигналы срочного сбора отрывают его от семьи: доволен и тем, что вопреки его ожиданию оказалась приятной «крохоборкой»: в квартире появились новые вещи — в углу красуется трельяж, вдоль стены — диван, на котором удобно спать, для мужа купила карманный будильник. Собственно, идею приобретения такого будильника выдвинул сам Малко: он часто забывал в служебной крутоверти сделать то, что планировал на день, иногда опаздывал то на занятия, то на различные совещания. Теперь побудка всегда при нем: затрещит, и Малко спохватывается — пора. О будильнике в части никто не знает, однако уже говорят: «Малко точен, как часы»...
— Что я скажу, Мишель? — Аннета подвинула к себе столик с рисунками. — Ты кого готовишь, баяниста или ракетчика?
— Одно другому не мешает! — возразил Малко. — Осенью состоится смотр солдатской художественной самодеятельности. И представь себе такой финал: я выставляю от своего взвода рядового Виктора Гросулова. Кто такой этот солдат? Первогодок, троешник. И вдруг он на смотре, как тот бродяга Яшка, покоряет жюри. Ему объявляют благодарность, награждают ценным подарком. Ты что же думаешь, папу это не тронет? Конечно, тронет. Разумеется, генерал вспомнит и командира этого солдата-лауреата... Кто он, этот командир?! Старший лейтенант Малко!..
Аннета вздохнула:
— Перед отъездом из Москвы я заходила к твоим родителям. Папы, конечно, не было дома, он, как всегда, в министерстве. Но Раису Петровну, твою мамочку, я застала. Она сразу догадалась, зачем я пришла. Вам врозь жить нельзя, говорит, вы чем-то похожи друг на друга, вы обязательно должны быть вместе. Мишель долго там не задержится. С неба звезд не срывает, а вот сюда. — показала она на плечи, — на погоны, знает, как кладутся звездочки.
Малко замахал руками:
— Что она говорит! Я о них и не думаю... Вот чудачка, все, видимо, мамы такие! — Он посмотрел Аннете в лицо и, поняв, что она ему не поверила, робко спросил: — И ты, наверное, так думаешь обо мне?
Она рассмеялась громко, заразительно. Он смех этот понял, сказал:
— Компота не будет, Аннета! Мишель твой умненький...
Она сразу погрустнела. В комнату вбежала Руфочка. Аннета взяла ее на руки.
Малко сказал:
— Виктора я не отпущу слушать баяниста.
— Почему?
— Электричку сегодня пустили. Два часа на ней — и он дома, у своей мамы. Выпьет в ресторане, потянет к мамаше. Зачем мне лишние неприятности?
— Значит, ты ему не веришь? Смотри, тебе виднее... А вообще людям надо доверять...
— Да, доверять. — Он схватил фуражку, выбежал, как всегда, с шумом скатился по лестнице.
«Людям нужно доверять... Аннета права, тысячу раз права. Права, права». Ему было приятно повторять эти слова, приятно потому что они убеждали его в том, что он поступил правильно: Малко еще утром оформил Виктору Гросулову увольнительную записку, солдат отпускался до двадцати двух часов, а с женой он говорил о нем для того, чтобы лишний раз убедиться в правильности своего решения. И выходит — не ошибся.
«Не спорь с женой, хоть ты и прав стократ. Жена — и прокурор и адвокат», — пришла на ум услышанная когда-то шутка. Он не помнил, кто и когда это сказал, но шутка ему понравилась. «Да, да, прокурор и адвокат».
Будильник стрекотнул во внутреннем кармане тужурки. Малко спохватился:
— Савчук ждет!..
Комната секретаря партийного бюро оказалась на замке. «Интересно, куда мог уйти Захарыч?» — затревожился Малко. Он хотел было постучать в кабинет Бородина, но, заметив проходящего мимо штаба старшину Рыбалко, догнал его, спросил:
— Майора Савчука не видели?
— Вас искали, товарищ старший лейтенант. Где вы были?
— Обедал, немного задержался. Сегодня суббота, вроде совещаний никаких не намечалось. А что случилось?
— Сам приехал...
— Генерал Гросулов?
— Он. Собрал всех офицеров под навес, под тот, что в новом парке...
— И что же? Разгон устроил?
— Нет. Нынче он веселый, солдат хвалил. Вспомнил про Цыганка, говорит: я его знал, когда он еще был рядовым, говорит, шутник, но свое дело знает крепко... Потом, конечно, серьезный разговор пошел. Говорит, очень уж международная обстановка дрянная, требуется постоянная бдительность и высокая боеготовность... Короче говоря, товарищ старший лейтенант, через месяц, кровь из носу, быть готовыми к боевым пускам! — воскликнул Рыбалко. — Вон его машина, — показал он на черную «Волгу», блеснувшую в лучах солнца у спортивного городка.
Машина шла к воротам. Малко бегом обогнул здание штаба, оказался у проходной. Ему очень хотелось, чтобы генерал заметил его, остановился, поговорил.
Гросулов узнал старшего лейтенанта.
— Здравия желаю, товарищ генерал! Старший лейтенант Малко!
— Здравствуйте, Михаил... кажется, Савельевич?
— Так точно, товарищ генерал, Савельевич!
Малко стоял перед Гросуловым с развернутой грудью. Все на нем было по росту, наглажено, вычищено. «Красавец!» — восхитился Гросулов, разглядывая старшего лейтенанта и не решаясь спросить о сыне. И может быть, так и промолчал бы, но Малко вдруг, козырнув, сказал:
— Разрешите доложить? Ваш сын рядовой Виктор Гросулов получил сегодня увольнение в город. — И, уже совсем осмелев, добавил: — Молодой парень, пусть погуляет...
Вольность Малко не понравилась Гросулову. На его щеке дернулся шрам, дернулся и замер.
— Отпустили? — И громче: — Не рано ли, старший лейтенант?
— Никак нет, товарищ генерал, заслужил он!
— До свидания. Поехали, Рогов.
У Малко что-то оборвалось в груди. Он даже не заметил, как скрылась машина. Скрип железных ворот вернул его к действительности, и он, вспомнив о майоре Савчуке, зашагал в штаб.
Пять дней Цыганок готовил программу вечера отдыха солдат. Хотя дежурил он в кафе не первый раз, однако пришлось изрядно покрутиться и поволноваться. Ну чай, само собой, повар приготовит, Пашка подаст. Чай — это для солдат не главное. Чай на любителя. Другое дело, если не будет «гвоздя», — полный провал. «Гвоздь» нашелся, причем случайно. Как-то прослышал Цыганок от Виктора Гросулова о том, что жена его командира старшего лейтенанта Малко сделала серию рисунков к роману известного писателя и что эти рисунки будут отправлены в Москву. «По-моему, сумела раскрыть души солдатские», — увлекательно рассказывал Виктор. Каким-то чутьем Цыганок угадал: интересно будет посмотреть эти рисунки, послушать художницу. Поделился своими мыслями с лейтенантом Узловым, тот — с Шаховым, Шахов — с секретарем партийного бюро... И пошло. Замполит доложил Громову. Узнал об этом и Малко: «Все понятно! Будет сделано».