Рандеву с «Варягом»
Шрифт:
Но именно здесь проложен единственный телеграфный кабель, который пока еще связывает Цусиму и японский десант в Корее с родными островами. Именно здесь его и надо рвать. Чуткая разведывательно-поисковая аппаратура «Северодвинска» легко обнаружила кабель. Да и что его искать, он не заэкранирован и не защищен от прослушивания. А уж в низкочастотном электромагнитном диапазоне он вопит, как дисковая пила. «Северодвинск» завис в десятке метров от дна. Вскоре вышедшие через торпедные аппараты наружу боевые пловцы нашли свою цель.
Вот эта черная кишка, толщиной в человеческую руку, обтянутая каучуковой изоляцией, чуть извивающаяся на каменистом дне, и есть их цель. Привычно — бойцы десятки раз проделывали это на учениях — на кабель закрепили небольшую коробочку с зарядом. Раздавлена ампула
11 ФЕВРАЛЯ (29 ЯНВАРЯ) 1904 ГОДА, 23:05.
ВОСТОЧНО-КИТАЙСКОЕ МОРЕ.
250 МИЛЬ СЕВЕРО-ВОСТОЧНЕЕ ШАНХАЯ.
ГРУЗОПАССАЖИРСКИЙ ПАРОХОД ДОБРОФЛОТА «ЕКАТЕРИНОСЛАВ».
Капитан Николай Михайлович Кузьменко.
Ох-хо-хо, сходили, называется, за хлебушком. Из Одессы декабря, десятого числа вышли — мир был еще. Суэц прошли — мир. Коломбо, Сингапур, в Гонконге двадцать пятого углем бункеровались — тоже мир. А двадцать седьмого утром, уже напротив Формозы, подходит к нам этот японец, «Дайчу Мару» который и заявляет, что поскольку теперь Россия с Японией находятся в состоянии войны, то мы его пленники. Вот и идем под конвоем в Нагасаки. А ведь у нас на борту не только рельсы, паровозы и прочие железки, но и пассажиры. В том числе и бабы с детишками. Это семьи мастеровых и инженеров, работающих по контрактам в Дальнем и Порт-Артуре. Эх, доля наша нелегкая, и понесло нас в такую даль. Ходили бы как всегда по линии Одесса — Марсель и горя бы не знали.
А ночь хоть глаз выколи, облака низкие, звезд не видно. Хорошо, что ветер не сильный и волна не очень качает, но все равно глаз да глаз нужен. Эта самая «Дайчу Мару» прямо перед нами огнями маячит, стою рядом с рулевым, не дай-то бог зевнуть и поцеловать японца в корму — делов-то будет…
С другой стороны рулевой — японский матрос, макака косорылая с винтовкой — «арисака» называется. Так этот самый матрос родом из Нагасаки. Там наши корабли часто стояли, так что по-русски он мало-мало лепечет. Потому его офицер на мостик и поставил, смотреть — чтобы мы впотьмах не потерялись. А добыча мы знатная, пять тысяч тонн водоизмещения, в трюмах не тряпье какое, а рельсы с паровозами. Груз, конечно, не военный, но япошки такие бедные, что им все сгодится. Вон, гляди, жрут один рис, и даже, кажется, без соли. Только и остается стоять и тупо смотреть на навигационные огни японца. Два часа назад где-то высоко в небе над нами раздался странный звук. Будто на огромной высоте, куда-то по своим делам летел большой майский жук. А вчера вечером, ближе к закату, в разрывах облаков в небе была видна странная белая полоса — будто кто-то провел по лазурному небосводу кистью с белилами.
Вспышка взрыва в ночном мраке полыхнула прямо в глаза. Я даже зажмурился. Почти сразу же в уши ударил страшный грохот, заставивший меня присесть. Мне показалось, что я оглох и ослеп.
ТОГДА ЖЕ И ТАМ ЖЕ.
СКР «ЯРОСЛАВ МУДРЫЙ».
Капитан 2-го ранга Виктор Петрович Юлин.
Мы четко видели этот японский вспомогательный крейсер. Следом за ним на север шел приз, русский двухтрубный пароход, примерно на пять-шесть тысяч тонн водоизмещением. Два часа назад эту пару засек воздушный разведчик и подтвердил, что речь действительно идет о японском вспомогательном крейсере и захваченном им торговом судне Доброфлота. С «Москвы» нам поступил по-ларионовски краткий приказ: «добровольца» — освободить, японский крейсер — потопить. Жертв среди штатских избегать, с японской призовой партией не церемониться. В случае активного сопротивления — всех в расход. Всё, точка.
Ну, если есть на то добро, тогда все просто и ясно. Начинаем командовать. Отдал командиру БЧ-1 приказ рассчитать курс на перехват и курс для «Маньчжура» в точку ожидания, чтобы мы, имея в кильватере купца, смогли с ним соединиться без потери времени. А сам вызвал к себе на ГКП командира прикомандированного к нам взвода морской пехоты, старшего лейтенанта Красильникова.
Начал я вполне официально.
— Товарищ старший лейтенант, командование поставило перед вами задачу — освободить русский транспортный пароход, захваченный японским вспомогательным крейсером. — Тут я перешел на тон, который принят сейчас в Русском Императорском флоте. — Олег Сергеевич, пустить на дно японский крейсер — это моя забота. А вот освобождать русский пароход придется вам. Учтите, что по некоторым признакам в штабе соединения сделали вывод, что русский пароход может оказаться даже грузопассажирским, так что ваша ответственность возрастает многократно. Справитесь?
Здоровенный детина в полевом камуфляже посмотрел на меня и иронично ухмыльнулся.
— Товарищ капитан второго ранга, дорогой Виктор Петрович, при использовании вертолета — справимся безусловно. Если действовать только катерами, то будет посложнее. Вы же помните, что нас последнее время только на это и натаскивали — заложников освобождать. Всего-то и разницы, что пираты теперь не чернокожие, а узкоглазые. Да еще в штанах бегают, носят какую-никакую форму. Снимочек объекта, если можно, и, скажите, пожалуйста, сколько у нас на все про все времени?
Я кивнул.
— Вертолет в полном вашем распоряжении. Лейтенанту Митькову уже даны соответствующие распоряжения. Снимочка вам предоставить не могу, — расстояние великовато для факс-связи с «Москвой». А времени у вас примерно два часа, но с мичманским зазором, посему вы должны быть готовы к старту через полтора часа. Тогда и снова встретимся здесь для окончательной разработки плана операции.
И вот теперь, спустя два часа, боевой механизм запущен. Вертолет с отделением морских пехотинцев и командиром взвода на борту поднялся в воздух и находится в зоне ожидания. Десантный катер с еще двумя отделениями в полной тьме пристроился в кильватер пароходу. Ночь — наш друг и союзник. Именно она укрывает нас от нескромных взглядов своим черным покрывалом. Противник же, напротив, ярко освещен и демонстрирует полную беспечность.
Значит, пора. Мы подкрались к японцу уже на двадцать кабельтовых. Для нас — это пистолетный выстрел.
Всё, даю команду:
— Огонь!
Ночной мрак расступается, вспоротый яркими вспышками артиллерийских выстрелов. Огненными кометами летят по небу реактивные бомбы, выпущенные из РБУ-6000. Пятнадцать снарядов из АК-100 и пять реактивных бомб. Может быть, это слишком жирно, но рядом гражданский пароход, и нельзя дать японцу возможность огрызнуться. Добавки не потребовалось, объятый пламенем японский вспомогательный крейсер накренился и стал быстро погружаться в воду. Ночная засада удалась идеально. Теперь очередь морской пехоты показать — на что они способны.
ТОГДА ЖЕ И ТАМ ЖЕ.
ГРУЗОПАССАЖИРСКИЙ ПАРОХОД ДОБРОФЛОТА «ЕКАТЕРИНОСЛАВ».
Капитан Николай Михайлович Кузьменко.
Через минуту, когда в глазах прекратили плясать фиолетовые звездочки, я увидел, что несчастная «Дайчу Мару», пылая, как свеча, и освещая все вокруг, с большим креном на левый борт погружается в воду. Чтобы избежать столкновения с ней, наш рулевой, Иван Федоров, резко вывернул штурвал влево. От заложенной резкой циркуляции мы все чуть не попадали на пол.