Раненое сердце
Шрифт:
Люди молча расступились, пропуская темноволосую девушку. Никто не произнес ни слова. Если бы толпа состояла из американцев или мексиканцев, то поднялся бы шум и разговоры. А индейцы стояли, не проявляя никаких эмоций, только их широкие лица с необычным разрезом глаз были обращены к ней.
Мужчины здесь носили широкополые сомбреро, а их плечи прикрывали накидки местного производства. Женщины казались укутанными в какую-то одежду, а их головы были накрыты шалями. Многие держали маленьких
Сьюзен дошла до палатки. Около входа она увидела несколько человек, лежащих на грязной земле. Они уставились на нее своими черными глазами, но без каких-либо чувств, даже без интереса. Они терпеливо ждали доктора.
Сьюзен вошла в палатку. В нос резко ударил запах медикаментов. Под потолком висели две ацетиленовые лампочки, обеспечивающие яркий белый свет. Под ними находился высокий длинный стол, на котором лежал индеец, раздетый до пояса. Над его головой склонилась сестра Гибонс, держа маску для наркоза. Спиной к Сьюзен, так же наклонившись над пациентом, стоял доктор Тейлор. Ей не было видно, что он делал.
Сестра Гибонс взглянула на Сьюзен. Затем снова наклонилась.
Сьюзен хотелось что-нибудь сказать, обратив таким образом на себя внимание. Спросить, как она может выбраться из этого опасного места. Но сосредоточенность доктора заставила ее промолчать. Она просто стояла и ждала.
Доктор Тейлор положил окровавленный скальпель, взамен взял уже заправленный шприц, а затем бинты. Спустя еще десять минут он кивнул сестре Гибонс. Она сняла с больного маску для наркоза и убрала ее.
— Я сделал все, что мог, — произнес врач. — С его рукой все будет в порядке. Позови кого-нибудь, кто его заберет.
Сестра вышла. Его глаза остановились на Сьюзен.
— Вы уже поднялись? Как вы себя чувствуете?
Она ответила:
— Проголодалась. Я в порядке, просто хочу есть.
— Мы скоро будем обедать, — сказал он. — Но сначала нужно закончить работу.
Сестра Гибонс вернулась с четырьмя индейцами, которые ждали снаружи. Они аккуратно подняли бесчувственного пациента с операционного стола и понесли его на одеяле, держа за углы.
Доктор вновь повернулся к Сьюзен. На его лице она увидела отчаяние и усталость.
— Вам нужно отдохнуть, — с участием проговорила она.
— Пока все эти люди так страдают?
Его глаза прожигали ее насквозь. Они говорили: «Я знаю, вы бы отдыхали, даже если бы перед вами кто-то умирал. Вы бы не стали утруждать себя, чтобы помочь им».
Сьюзен прямо чувствовала, как эти мысли проносятся у него в голове. Она произнесла:
— Могу я чем-нибудь вам помочь?
— У вас есть опыт работы медсестрой?
— Нет, — ответила она.
— Вид крови вас пугает?
— Да.
— Тогда вы вряд ли сможете помочь, — вздохнул он.
И только сейчас она заметила, что и его белые перчатки, и халат испачканы свежей кровью.
Внезапно ей показалось, что она явственно ощущает ее запах. Палатка закрутилась, ноги подкосились, и Сьюзен упала на землю. Она потеряла сознание лишь на мгновение. Когда девушка открыла глаза, она увидела обеспокоенное лицо доктора, склонившееся над ней.
— Вы, должно быть, потрясены в большей степени, чем я предполагал, — сказал он. — Пойдемте.
Он провел ее на другую сторону палатки и посадил на старый деревянный ящик, валяющийся у стены.
— Наклоните голову и зажмите ее между коленками.
Она последовала совету, и остаточные явления дурноты покинули ее.
Она почувствовала его руки у себя на голове, и странное чувство овладело ею. Но его голос был очень холоден, когда он произнес:
— Я не думаю, что вы можете сделать что-нибудь полезное. Мы работаем здесь в примитивных условиях, а это выглядит не очень приятно. Так что лучше идите в свою хижину.
— Вы хотите сказать, чтобы я держалась от вас подальше?
— Это было бы неплохо. Сейчас нет возможности вывезти вас отсюда. Дороги размыты. И у меня полно работы.
На какое-то время чувство жалости к себе переполнило Сьюзен. Как будто до нее никому не было дела.
Внезапно раздался крик. Один из индейцев указывал на четырех человек, пробирающихся между скал. За ними еле тащилось еще несколько. Наверное, пациенты к доктору.
— У меня больше нет времени для вас, — произнес он.
На секунду их глаза встретились, и она увидела, как в них что-то промелькнуло. Но что это было? Жалость?
Он произнес несколько слов на местном диалекте, более похожем на язык ацтеков, чем на мексиканский, и несколько индейцев кинулись к бредущим людям, чтобы помочь.
Доктор отвернулся. Сьюзен опять почувствовала себя очень одинокой. В горах сверкнула молния, прогремел гром, и опять начался ливень.
Она поплелась обратно в хижину, но прежде, чем успела войти в нее, вымокла насквозь.
Было очень темно, тучи затянули все небо. Она представляла себе больничную палатку с ярким, слепящим глаза светом, под которым работали доктор Тейлор и медсестра.
Ей было интересно, как его зовут. Она сидела одна, и казалось, проходили часы. Еще никогда ее жизнь не была такой бездеятельной.
Но Сьюзен не интересовало, что происходит вокруг. Она гораздо больше волновалась о себе, чем о других.
Одна часть ее существа говорила: «Почему я должна беспокоиться о крестьянах с чужой земли?»