Раскаленная броня. Танкисты 1941 года
Шрифт:
Последнюю фразу Игорь произнес очень тихо, будто сам себе. Комиссар не слушает его, глаза внимательно бегают по размашистым строчкам письма. Даже пограничник силится с расстояния в несколько метров разглядеть, что там написано.
Наконец полковой комиссар оторвался от письма, посмотрел сначала на Игоря, потом перевел взгляд на капитана.
– Хм. Выходит, не врут наши бойцы, – произнес несколько удивленным голосом комиссар. Пограничник лишь пожал плечами и перевел взгляд на танкистов. Руки все еще крепко сжимают ППШ. Комиссар недовольно
– Да опусти ты уже ствол, капитан! – недовольно произнес комиссар. – Лишь бы пострелять кого…
Капитан недовольно цокнул, но оружие опустил.
– Может, они подделали письмишко-то, товарищ комиссар, – неуверенно шепнул капитан-пограничник.
– Не говори чепухи! Что ж, я не знаю, какой почерк у подчиненных Пуганова!
– Извините, товарищ комиссар.
Станкевич вновь опустил глаза на письмо, еще раз пробежался по желтому смятому листу, отложил его в сторону, шагнул к Игорю, протянул документы и громко произнес:
– Прошу извинить, служба есть служба!
И тут же добавил:
– Товарищ капитан, расквартируйте танкистов пока у нас. – Тот кивнул, комиссар повернулся к лейтенанту, пробежал по нему взглядом.
– Да, и накормите бойцов, – произнес комиссар и обратился к танкистам, развел руками, будто извиняясь. – Паек у нас нынче скудный. Сами понимаете, снабжения никакого. Все, что есть, – либо помощь местных, либо добываем в боях. Вот, правда, еще бы свои не таскали…
– Слушаюсь! – козырнул пограничник.
Игорь шагнул из строя вперед.
– Товарищ полковой комиссар, разрешите обратиться!
– Валяй.
– Я слышал, солдаты говорят, что мы в окружении на самом деле. Это правда?
Комиссар Станкевич глубоко вздохнул, обратился к капитану-пограничнику:
– Сколько раз я тебе говорил, закрой рты своим солдафонам, чтобы паники не сеяли!
Пограничник ничего не ответил, лишь вздохнул. Комиссар шагнул к Игорю, его ладонь мягко легла на плечо лейтенанту.
– Окружение есть, но кольцо не плотное. Да и мы не бездействуем. Вот специально в леса отошли – бьем врага как можем, ждем удобного случая.
– Какого случая? – недоверчиво спросил Протасов.
Полковой комиссар вздохнул, опустил голову.
– Нужного случая, лейтенант. Нужного. Наших, например. А не подойдут, будем сами прорываться. – Станкевич посмотрел на капитана, тот кивнул. Потом перевел взгляд обратно на Игоря. – Так что не дрейфь, лейтенант. Прорвемся!
– Так точно, товарищ комиссар!
– Ну, а теперь свободны! Идите, располагайтесь!
– Есть! – Танкисты одновременно отдали честь и направились к выходу. Бойцы, пригнувшись, гуськом вышли из землянки. За ними хлопнула дверь. Капитан выдохнул и шагнул к комиссару.
– Виктор Ильич, вы сказали, что опять пропали пайки? – спросил удивленный капитан-пограничник.
– К сожалению, капитан, к сожалению…
– С этим надо разобраться! И немедленно!
– И я так думаю, товарищ капитан, – слишком
– Сделаем!
– Да, капитан, и определи раненого ихнего… как его?
– Сержант Демин! – вставил капитан.
– Да, сержанта Демина в наш лазарет. Пусть перевяжут там, обработают… ну, в общем, что нужно пусть сделают.
– Есть!
– Ну все, иди, капитан, отдыхай.
Пограничник козырнул и направился к выходу. Комиссар посмотрел ему вслед, отчего-то покачал головой. Дверь хлопнула. Он снял фуражку и устало опустился на скамью, сделанную из половинок дубовой чурки. Тусклый свет сальной свечи осветил усталое, изборожденное глубокими морщинами лицо.
– Кто же таскает? – едва слышно удивленно проговорил комиссар. – Так через пару дней кормить солдат будет нечем, начнем пухнуть!
Внезапно комиссар со всего маху треснул кулаком по столу, вверх подпрыгнула тарелка с окурками, пепел разлетелся в стороны.
– Собственноручно расстрелял бы суку!
12
Танкисты временно устроились у костра прямо в центре лагеря. Игорь пробежал еще раз взглядом по скудному хозяйству лагеря. Всего он насчитал не больше сотни бойцов. Оружие увидел, дай бог, у половины, обмундирование бойцов и даже некоторых младших командиров в совсем плачевном состоянии. Кого ни возьми – не форма, а лохмотья. По изможденным лицам и так понятно, что отступление и дальнейшая жизнь в лесах и в окружении – не хлеб с вареньем. В общем, с виду не боевой отряд, а горстка оборванцев. Хорошо хоть дисциплина не страдает. С таким политруком-комиссаром, как этот Станкевич, – не забалуешь, с улыбкой подумал Игорь.
Баир ходит довольный. Романа Демина и вправду определили в полевой лазарет. Его бережно положили на носилки и перенесли под брезентовый навес. Конечно, не госпиталь, но какой-никакой комфорт все же есть – у каждого бойца топчан из соломы. Это лучше, чем быть брошенным на самодельных носилках в траву прямо на солнцепек.
Баир, пока устраивал Демина, опоздал к раздаче еды и теперь хлебает похлебку холодной. Да и похлебкой ее назвать трудно. В мутноватом постном бульоне плавает полкартошины и горстка гречневой крупы.
Но это его не смущает, башнер Шагдаров довольный лопает похлебку за обе щеки, щурит глаза-щелочки, капли бегут по подбородку и падают на грудь.
– Ну чего там, в лазарете-то? – спросил Семен, облизнув ложку. – Жить-то наш Ромка будет?
– Типун тебе… – буркнул Баир и улыбнулся. – Будет, конечно. Прочистили рану, заменили повязку. Пришлось помочь немного сестричкам, подержать нашего сержанта – уж больно вырваться пытался. Но ничего, справились. Спит сейчас.
– Эх, таки и нам бы прикорнуть, а, товарищ лейтенант? После столь сытной каши-то грех лицо не придавить, а?