Раскаленная броня. Танкисты 1941 года
Шрифт:
– Вот видишь, лейтенант. Здесь танков уже неделю как нет. Тогда, может, начистоту, а, лейтенант?
– Не понимаю вас, товарищ полковой комиссар.
– А чего тут непонятного? Либо вы дезертиры, либо… Либо перебежчики! – твердо добавил комиссар, в голосе появились стальные нотки.
– Никакие мы не перебежчики! – выпалил Баир и шагнул вперед.
– На место! – воскликнул комиссар и тут же подскочил со скамьи, хлопнул ладонью по столу, тарелка с папиросами вновь подлетела, разбрызгивая по сторонам пепел вперемешку с искрами. – Я сказал, встал
Пограничник шагнул вперед, рука плотнее перехватила цевье ППШ, ствол глянул прямо в грудь Баиру. Тот отступил. Игорь почувствовал, как предательски прямо за шиворот течет пот, щекочет.
Комиссар продолжает:
– Ну хорошо, предположим, вы и вправду вполне себе советские танкисты. Тогда где же ваш танк? Никак бросили, а?
– Так ведь подбили нас…
– И что?
– Ну, так мы покинули машину. Иначе все бы там и легли…
– А-а-а, все-таки бросили, значит, технику врагу, – произнес комиссар, губы раздвинулись в ехидной усмешке, он посмотрел на пограничника и продолжил: – Ты понимаешь, капитан, целый танк врагу оставили!
– Мы танка не бросали! Мы, согласно инструкции, покинули подбитый танк.
Вдруг подскочил пограничник и заорал:
– Согласно инструкции вы в любом случае должны были уничтожить боевую технику! – Пограничник резкими движениями одернул гимнастерку, поправил портупею и шагнул к Игорю, противно заскрипели сапоги.
– А если они восстановят машину и она начнет бить по нашим войскам, а, лейтенант? Каково это будет – получать фугасом от своего танка?
– Это невозможно, – постарался как можно спокойнее произнести лейтенант, но голос предательски дрогнул.
– Это почему же?
– Потому что попавший в нас снаряд сделал танк совершенно непригодным к дальнейшей эксплуатации.
– Тогда почему вы выжили?
– Среди нас раненый и один убитый. Он погиб от прямого попадания вражеского снаряда.
– Ну-ну, – бросил чуть задумчиво комиссар и вновь зашагал к столу, руки отвел за спину.
Игорь нервно сглотнул, страх и безвыходность положения ледяной пятерней сдавливают горло, все же он собрался с духом и, наконец, выдавил из себя:
– Дайте нам карту, мы все покажем.
Комиссар посмотрел на него, недобрый взгляд, казалось, прошивает его насквозь большим гаубичным калибром, брови сшиблись на переносице. Он хмыкнул, почти не отрывая глаз от Протасова, стал копаться в планшете на столе, кончиками пальцев достал и развернул плотную, с мятыми краями бумагу, перед ним раскрылась карта боевых действий.
– Ну что ж, показывай, лейтенант, – произнес комиссар, по лицу поползла недобрая ухмылка.
Игорь шагнул к столу, ощущая, как напряглись руки у пограничника, он посмотрел на него и наткнулся на будто высеченное из камня лицо. Внутри все похолодело. Протасов бросил взгляд на карту, на ней жирными разноцветными линиями указаны направления каких-то ударов, места дислокации, столкновения обозначены крестами, окружения и «котлы» – жирными овалами. Рядом стоят малоразборчивые приписки. Игорь бегает
– Ну что, лейтенант, впервые видишь местность, что ли? – с издевкой бросил комиссар, повернулся к пограничнику, добавил: – Али не научили фрицы в советских картах разбираться, а еще говорят, немцы – педанты…
Комиссар бросил взгляд на Семена, тот почувствовал, как взор политрука буквально пробуравил его, тут же опустил глаза, не в силах выдержать его взгляда. Баир едва сдерживается, кулаки давно сжаты до белых косточек, перехватил его взгляд и, оскалившись, шагнул к комиссару. В глазах читалась решимость удавить комиссара. Еще мгновение и пограничник нажмет на курок. Семен зажмурился и вжал голову в плечи, ноги сами шагнули назад.
– Вот! – вдруг воскликнул Игорь.
Комиссар вздрогнул и оторопело посмотрел на Игоря.
– Здесь было место нашей дислокации, – произнес Протасов, ткнув еще раз на крохотную светло-зеленую область на карте. Дальше темно-зеленая краска тесниной обжимала этот район.
Комиссар посмотрел на карту, потом еще раз бросил взгляд на Игоря и повернулся к пограничнику.
– Что скажешь, капитан?
– А ничего, – спокойно ответил капитан. – Говорю же – еще неделю назад все танки ушли с этого района. Впрочем, как и войска.
– Ну все правильно! Правда, бои там шли не неделю, а два дня назад, – кивнул Игорь, почему-то обрадовавшись. – И войска отходили с этого рубежа, – лейтенант прочертил пальцем незаметную линию в сторону Минска, – вот по этому участку они выходили, а мы прикрывали их отход на Минск.
– Значит, прикрывали? – недоверчиво бросил комиссар. – Окопались танками и прикрывали?
– Так точно! Прикрывали в составе нескольких танков под командованием полковника Семена Ильича Богданова.
Полковой комиссар и пограничник вдруг переглянулись, на лицах обоих читалось удивление.
– Под командованием Богданова, говоришь? – спросил комиссар, на лице смесь чувств – удивление вместе с недоверием.
– Да, так точно! Прикрывать область от прорыва восточнее Столбцов получил приказ от него лично.
Комиссар хмыкнул. Поднялся со скамьи и принялся вышагивать в землянке, тусклый свет падает на задумчивое лицо.
– Знаем такого, в Освободительном походе польском вместе воевали… – Комиссар Станкевич посмотрел на капитана. – Он, кажется, в дивизии генерал-майора Пуганова служит, а, Георгий?
Капитан кивнул.
Игоря вдруг осенило. Он буквально просиял лицом и полез в свою планшетку. Пограничник тут же перевел ствол на него. Игорь спешно произнес:
– У меня письмо нашего комбрига сохранилось, – буквально выкрикнул Игорь, Комиссар резко развернулся и тут же впился в него взглядом.
– Какое еще письмо?
– Семена Ильича. Мы когда оборону занимали, он мне его передал, говорит, верю, что выживешь, если что со мной, то есть с ним, случится, мол, передашь по назначению.