Раскаленная броня. Танкисты 1941 года
Шрифт:
Игорь еще раз бросил взгляд на поле. Сердце сжалось до боли. По полю бестолково разбросаны объятые пламенем, как факелы, корпуса танков, пехота точно загнанный зверь мечется по перепаханному взрывами полю, штурмовики беспощадными стервятниками падают вниз один за другим, расстреливают даже спасающихся бегством одиноких красноармейцев. Крупнокалиберные пулеметы вырывают огромные куски мяса, отрывают конечности. Раненые падают, безумно вопят, катаются по земле, истекают кровью, как пробитые бурдюки с вином, и вскоре замирают.
Надежда прорвать кольцо догорает вместе
Сердце с болью сжалось, к горлу подкатил ком. Лейтенант часто задышал, вгоняя в легкие побольше воздуха – иначе плач вырвется наружу. Но так командиру негоже.
Семен не может отвести глаз от места недавней бойни, подбородок мелко подрагивает. Баир прячет лицо, но и так заметно, как трясутся могучие плечи башнера. Демин с трудом успокаивает дыхание, сдвигает брови, тяжело сопит, шмыгает носом.
– Все. Кончено, – обреченно произнес Игорь, вобрал побольше воздуха и добавил: – А раз так, то нам пора уходить. Приказ нашего комбрига еще никто не отменял.
Ребята начали подниматься. Горобец без лишних слов и жалоб на короткий привал закинул на плечи оружие, поудобнее перехватил брезент с продуктами и шагнул вперед. Баир помог подняться Демину, Роман уже не отбрыкивался от помощи друга, при этом видно, как старается держаться и идти без поддержки.
Никто даже не глянул на лейтенанта, наоборот – все прятали лица. Оно и хорошо, подумал Игорь и почувствовал, как скользнули с ресниц две слезинки, быстро-быстро чертят на щеках две соленые дорожки.
Лейтенант спускался как в тумане – взгляд застилали противные слезы. Сколько ни пытался их остановить, ничего не выходит – они прут и прут из глаз. Еще пять минут, и я по капле кончусь, с мрачным удовольствием подумал Игорь. Иссохну!
Перелесок кончился. Дальше идет плоский, как тарелка, луг с редким вкраплением деревьев. Танкисты остановились на привал. Семен торопливо раздал по пачке галет, вскрыли тушенку, мясной дух приятно защекотал ноздри, в животе заурчало. Вдруг вспомнили, что последний раз ели вчера. Еще дотемна толстый повар каждому отвалил по армейскому половнику наваристой гречки, хлебному ломтю и доброму куску сала. Сема даже сахара немного где-то урвал.
Ели молча. Говорить по-прежнему не хотелось. Игорь торопливо жует, глазами впивается в карту, крошки падают на бумагу, палец лейтенанта вычерчивает какие-то замысловатые линии.
– Через километр будет хутор, за ним еще один, – прервал, наконец, молчание лейтенант. – Нам нужно поспеть туда до темноты.
– А что там, командир? – спросил Баир. Он аккуратно прислонился ладонью к Ромкиной перевязке, глянул на кожу – не кровоточит.
– Там? Обычное поселение местных. Но, судя по карте, – Игорь ткнул в крохотный коричневый кружок в довольно большой желтой области, – там уже начинаются наши позиции.
– Если, конечно, немцы не прорвались… – мрачно произнес Семен, глаза безучастно уставились на грязную подошву сапог. – А то вон они как… перемололи целый полк – не меньше!
Он тяжело вздохнул и отпил глоток из фляжки, струйка вырвалась из горлышка, скользнула по блестящему
– Не прорвались! – раздраженно бросил Игорь, руки смяли карту и принялись запихивать ее в планшет, жесткая бумага никак не хотела залезать в узкий кармашек. Командир сжал непослушные листы и с силой вогнал в планшет, средний палец сорвался и оцарапал кожу о бумажный край. – А, черт! – ругнулся лейтенант и приложил оцарапанный палец к губам. – Но если не поторопиться, то можем натолкнуться на каких-нибудь заблудших фрицев.
– Нельзя нам сейчас с немчурой сталкиваться, – пережевывая шмат тушенки с хлебом, промычал Семен.
– Это верно, – выдохнул Игорь и кивнул на Ромку Демина. – С нашим раненым балластом биться долго не сможем. Да и уйти уже, как тогда, в овраге, не получится…
– Чего?! – вдруг взорвался Демин. Он подался вперед, порываясь подняться, но ему удалось лишь привстать на локтях. Он чертыхнулся и раздраженно выпалил: – Зачем списываете как балласт? Я не просил вас тащить меня! Ежели мешаю – бросьте здесь, в каком-нибудь овраге. – Демин отвернулся, насупился, губы задрожали. – Только автомат с парой магазинов оставьте. Я без вас справлюсь!
Внутри неприятно полоснуло. Игорь опустил голову. Ему вдруг стало стыдно. «Черт! Мой дурной язык!» – зло подумал он и подсел к Демину – тот еще сильнее отвернулся, – лейтенант улыбнулся через силу и легонько похлопал ладонью по его руке.
– Верю, Ромка, верю! Ты их один всех положишь – и глазом не моргнешь!
– То-то же! – довольно промурлыкал Роман.
После короткого привала танкисты двинулись дальше. Солнце понемногу начало цеплять верхушки холмов. Духота стала уступать легкому вечернему ветерку. Если бы не отдаленные разрывы и постоянно висящий запах гари – можно было бы зарыться в луговую траву с головой и наслаждаться мирным июньским небом!
Впереди замаячили соломенные крыши хутора. Отряд прибавил ходу.
Однако спокойно пробраться на хуторок им не удалось. Еще на подходе Семен разглядел неглубокую колею от автомобильных шин, рядом следы гусениц.
– Свежие, товарищ лейтенант, – произнес Горобец, ощупывая глинистую развороченную землю. – Час. Максимум – два проезжали здесь!
– Вот черт! – бросил Игорь и стал осматриваться, взгляд цепляется за соломенные крыши домов-мазанок, покосившиеся заборы, нескладные ветхие сараи и продолговатые амбары. Солома горит на вечернем солнце нестерпимым огнем, если не приглядываться – кажется, что крыши и снопы во дворах полыхают ярким пламенем. – Всем залечь, будем пробираться по окраине.
Но танкистам удалось пройти лишь метров сто. Возле очередной покосившейся ограды Семен услышал чьи-то голоса. Все прижались к земле, стали прислушиваться. И – точно! До уха доносится разговор двух мужчин.
– Немчура!.. – выдавил Сема. В голосе проскользнули разочарование и ненависть одновременно.
– Значит, прорвались! – прошипел Демин. – Ух, и сволочи!..
– Командир, что же это? Куда ни плюнь, везде они? – обратился Баир к Игорю, глаза смотрят растерянно.
– Не знаю, Баир.