Расказаченные
Шрифт:
– Ага, а потом они на Дон захотят поселиться да куреня наши занять, – покивал Степан да пошел к брату и Хлопушину, которые его ждали с казаками у костра и угощались горячим чайком.
Начальник штаба Донских армий тех времен генерал-майор И. А. Поляков написал книгу о тех событиях и утверждал, что Краснов действительно связался с гетманом Скоропадским и немецким руководством с просьбой о помощи борьбы с большевиками. Кроме того, письмо было отправлено лично императору Германии Вильгельму.
Украина и немцы с удовольствием приняли просьбу атамана и уже через несколько дней отправили послов для решения насущных проблем. Первое время казаки были против немецкого вмешательства, но однажды атаман на казачьем круге сказал следующие слова: «Да, господа, Добровольческая армия чиста и непогрешима. Но ведь это я, Донской Атаман, своими руками беру грязные немецкие снаряды и патроны, омываю их в волнах Тихого Дона и чистенькими передаю Добровольческой армии. Весь позор этого дела лежит на мне». После этих слов нападки казаков прекратились.
Добровольческой армией командовал генерал Деникин, который был категорически против вмешательства в дела русские немецких войск, тем более Украина тоже имела свои интересы в нынешней Ростовской области и в Екатеринодаре (Краснодар).
В июле 1918 года атаман Краснов направил еще одно письмо в Германию, в котором были обозначены ориентиры Донского края. В нем предлагалось взамен на помощь Германии построить единое государство на юге России. В него должны были войти Донской край, Ставропольский, Кубанский, Терский и Северный Кавказ. В письме была просьба вернуть Таганрог под власть казаков, в котором находились немцы с украинской армией.
Немцы одобрили этот план и вернули Таганрог. Узнав о письме, среди казаков начались разногласия. Но более жесткую позицию в этом вопросе видели генералы Деникин и Алексеев командующие Добровольческой армией. Они формально были единым Белым движением против большевиков, но не могли принять союзнические отношения с Германией, которые являлись врагами всей России в первую мировую.
Тем не менее помощь Германии сыграла существенную роль в борьбе с большевиками. Многие территории были очищены от красных, а Дон начал процветать. Росла промышленность, собрали большой урожай, заработали банки и кассы, формировалась армия, но разногласий между Донскими казаками и Добровольческой армией становилось все больше. Это послужило поводом, что все больше казаков переходили к большевикам, не желая быть союзниками враждебной Германии, против которой они недавно воевали в составе еще Российской империи.
Был и повод враждебного отношения к Добровольческой армии, которую возглавляли генералы, некогда предав императора Николая Второго. Таковым являлся Алексеев. Казаки говорили так: «Зачем они пришли из России к нам на Дон?». Обратите внимание на фразу «из России». Хотя генерал Поляков и утверждает в своих мемуарах, что казаки хотели очистить Дон, а затем и всю Россию от большевиков, но мне думается, что целью Краснова и его товарищей по цеху являлось построить отдельное государство на юго-западе России.
А чего же хотели немцы взамен? Геополитику никто не отменял, влияния на Украину и юг России имело стратегическое значение. Наверное, один из важных вопросов – земля. Земля равно продовольствие, чем богата южная часть России. В будущем мы увидим подобные цели гитлеровской Германии, а сейчас мы видим это на Украине, где страна продалась Западу взамен на свои богатые земли и влияния на Россию. Что-то изменилось спустя сто лет?
Только тогда, летом 1918 года, немцы еще не знали, что они вскоре подпишут унизительный Версальский договор, который вгонит страну в рабство и унижение. Об этом не знали и казаки, которые доверялись им и сделали их своими союзниками. Знали ли Деникин с Алексеевым? Только у большевиков была конкретная цель – вернуть страну в прежние границы и установить Советскую власть, поэтому они и победили.
Наступил вечер, он для Степана был грустным и в какой-то степени весь в размышлениях. Казаки сидели у костра и напевали песни, а Степан сидел в сторонке, задумчиво посматривая в темное небо, на котором было всего несколько звездочек.
«Что ж это получается? В этой борьбе образовалось три лагеря: большевики, казаки и добровольцы, – размышлял Степан. – Вроде как мы с добровольцами заодно, против красных, а получается, и с ними не в ладах. Нам сейчас скажут: ваше дело маленькое. Берите винтовки да шашки и рубайте друг друга, только вот казак должен знать, за что он рубает брата своего. Мы даже не знаем, чего хотят большевики! Нам об этом не гутарят. Вот ежели Петька прав, да ушел он к красноперым во блага своего и во блага хутора нашего. Чего хочет простой казак, да вообще простой люд! Кто-нибудь спросил нас об этом? Немцы помогают оружием, а вчера мы с ними воевали. А взамен зерно наше потащат к себе, которое наши бабоньки да малолетки растят на полях. А кому еще? Всех казаков призвали. Не нравится… ох не нравится мне эта ситуация. Как будто за дураков нас принимают».
Степан поедал себя мыслями об этой никому ненужной войне, о напрасных жертвах. Он метался из стороны в сторону, а поступок родного брата еще больше подталкивал его к мысли о правильности выбора в данной ситуации. Нет, он не собирался к красным. Он прекрасно понимал, что там пропаганды не меньше, а то и больше. Он ждал, что в его голове появится мысль и он поймет смысл этого противостояния.
Глядя издали на Хлопушина, Степану вдруг вспомнилась та история с Ириной. Он улыбнулся и задумчиво вспомнил: «Я ни минуты не сомневался, что она выберет меня. Я помню ее взгляд, тот загадочный и пронзительный до глубины души, когда мы встретились в станице. Меня как душем окатили, когда она всмотрелась своими большими голубыми глазами. На что Андрейка рассчитывал? А теперь обижается. Носит же эту обиду, подлец. До сих пор. Вместо того, чтобы бабу себе найти».
Степан встал да пошел в курень, где они расположились вместе с Димкой, только крикнув брату. Нужно было отдохнуть, завтра будет трудный день.
«Дядька обещал пригнать добровольцев: молодых, необученных и, по всей видимости, совсем еще глупых», – думал Степан Иванович.
Утром в курень ворвался дядька.
– Хватит дрыхнуть казаки!
– Дядь, пять утра ж еще! – свесив ноги с печки, бормотал Димка.
– Война, а вы дрыхните! Умылись, оделись и жду вас в штабе! Новобранцы уже заждались, – крикнул дядька и ушел.
– Ятно? – поглядывая на Димку, щурясь, сказал Степан.
– Ятно, ятно, – сползал с печи Димка.
Следом за дядькой в курень вошла казачка, лет двадцати, немного полненькая и довольно милая на лицо.
– Я вам тута поисть собрала, – улыбаясь, сказала она. – Меня Катериной кликают!
– Спасибо, а вы кем в этом доме будете? – поинтересовался Димка.
– Дочь я Марфы Петровны, которая вас вчера принимала, – с улыбкой сказала она и принялась накрывать на стол.
– Извольте поинтересоваться, а где ж вы ночевали? – спросил Димка.