Расказаченные
Шрифт:
– Так на сеновале, тепло уже, а что дорогим гостям мешать.
Димка аж засиял, увидев Катерину, и принялся было помогать той накрывать на стол, как Степан дал ему подзатыльник.
– Водные процедуры! – они вышли на улицу и начали обливаться холодной водой. – Ты что это, Димка, запал, что ли? – спросил Степан, выливая на Димку целое ведро воды.
– А что, не имею права? – возмущенно так, смахивая воду с лица, говорил Димка.
– Имеешь, но аккуратней, а то сведет тебя сума дуреха, ты про свои прямые обязанности забудешь.
Завтракая, Димка все время посматривал
– Димка, догоняй! – сказал Степан, поднявшись из-за стола.
– Степан Иванович, вы же не доели! – сказала Катерина.
– Спасибо вам, хозяюшка, я уже сыт! – сказал Степан и вышел на улицу.
– Что ж вы, Катерина, вдвоем с мамкой живете? – довольно уверенно спросил Димка.
– Вдвоем, – вздохнула Катерина.
– Не трудно ли без казаков?
– Справляемся! Вы ешьте, Дмитрий Иванович. Хотите, я еще добавлю каши? – сказала Катерина.
– Пойду я уже, а то братушка будет волноваться.
– Строгий у вас братец, – сказала Катерина, убирая миски со стола да закидывая их в подол балахона. При этом ноги немного оголились. Димка, увидев, даже засмущался, отвернувшись, а Катерина даже не заметила.
– Братушка у меня строгий, но справедливый, – сказал Димка и пулей выскочил на улицу.
– Что, тебя там в угол Катерина своими формами приперла, что ты выскочил как ошпаренный? – смеялся Степан, стоявший на крыльце, и покуривал цигарку.
– Никто меня не припер… Сам вышел, – пробормотал Димка и побежал за конями в надворные постройки. Степан еще больше стал закатываться.
– Что, Димка, с бабами сложнее, чем с шашкой и конем управляться?
Димка молча оседлал коня, а сам поглядывал в сторону куреня.
– Ты смотри, братушка, не подженись мне тута, а то батя нам даст за самоуправство, – кричал Степан. Братья поскакали в штаб, где их уже ожидал Афанасий Семенович с молодым пополнением.
– Ух ты! Это ж что за молодцы! – крикнул Степан, увидев молодняк, который собрался возле штаба. Возле перестроенной гимназии в штаб стояли совсем еще дети. На вид им было шестнадцать-семнадцать лет, а некоторые вообще за двенадцатилетних сходили. Ребят было человек тридцать. На пороге появился дядька, который быстрым шагом направился к Степану. Неподалеку сидел Хлопушин, посматривая в их сторону и затягивал цигарку.
– Вот, Степан Иванович! Принимай пополнения! – крикнул Афанасий Семенович.
– Дядь, давай отойдем, погутарим с глазу на глаз, – сказал Степан.
– Я и без твоего глаза знаю, что ты мне гутарить будешь. Принимай и приступай к обучению молодых казаков. Чтобы через месяц они у тебя могли не только шашкой махать, но и стрелять из всех видов оружия. Лично буду экзамен принимать! – высказал на повышенных дядька.
– Афанасий Семенович, миленький, отправь меня лучше на передовую. Ну не губи ты мое сердце. Кого здесь обучать? Это ж дети еще! Пусть бегут к мамкам да помогают на посеве. Жрать-то что-то нужно будет осенью, – упрашивал слезно Степан.
– Все! Цыц мне! Расплакался он! Димка?
Дмитрий бежал к дядьке как ошпаренный, поглядывая в разные стороны.
– На вот, возьми бумагу и займись переписью вновь прибывших, чтобы на каждого личное дело было, – говорил дядька. А ты, Степан, займись казаками. Расхлябались мне тута! – с такими словами Тюрин удалился.
Хлопушин ехидно улыбался в сторонке, а малолетки стояли и хлопали глазками, посматривая на своего нового командира. Делать было нечего, Степан начал строить казаков.
– Стройтесь, братцы, покажем, командиру, на что мы способны! – кто-то крикнул из толпы малолеток.
Шли дни, недели и очень быстро рядом со станицей вырос целый городок. В нем размещались новобранцы, а Степан с Димкой обучали их военному делу. Все было устроено по высшему военному образцу. Построения, перекличка и целый день занятия военному делу. Димка каждый день командовал молодыми казаками.
За бугром, чуть поодаль лагеря был организован полигон, где молодые казаки сходились в рубке, стреляли по мишеням, обучались тактике, а после, чистили винтовки и занимались бытовыми делами. Степан внимательно вникал в процесс обучения и после первой недели полюбил своих казаков, да так, что уже не представлял, как он обходился бы без них.
Хлопушин тоже находился в лагере и выполнял разные поручения старшины Тюрина, который руководил всем процессом. Кроме того, в станице был организован полк из боевых казаков, которые примкнули к лагерю из ближайших хуторов и станиц. Часто можно было заметить в лагере отца и сына. Первый служил в полку, а второй – у Степана. Одним словом, жизнь бурлила, а на фронте были успехи. Казаки выдавливали большевиков с Дона.
В один из солнечных дней Степан сидел на мешках с провиантом и наблюдал, как молодые казаки рубятся шашками. Димка стоял рядом и громко кричал на казаков, исправляя их ошибки. Он был искусным мастером рубиться на шашках, даже Степан ему порой удивлялся.
Послышался грохот и шум копыт – это мчался сам Афанасий Семенович. Степан обернулся и увидел дядьку.
– Степан, собирайся в станицу, гости к тебе пожаловали!
– Какие такие еще гости? – удивленно спросил Степан.
– Батя да Иринка приехали. Не удержалась, уговорила старика, – крикнул дядька.
Степан услышал новость, что жена в станице и мигом помчался к коню, только на ходу кричал Димке и давал указания. Он с ходу оседлал лошадь и поскакал в станицу. Там его уже ждала Ирина с гостинцами, а Иван Тимофеевич ходил среди служивых казаков и чему-то пытался их научить. Ворчал казак, как обычно.
Увидев Степана, жена помчалась к нему навстречу, только живот придерживала.
– Дуреха! Ох, дуреха! Куда это тебя понесло в такую даль! – кричал Степан, спрыгивая с коня, обнимая Ирину.
– Не могла удержаться! Уговорила папаню приехать к тебе!
– Ох, дуреха моя! – продолжал причитать Степан, а сам был рад и только прижимал жену все крепче и крепче.
– Не ешь, наверное, ничего тута! Вижу, что голодный! Пошли, повечерять будем! – говорила Ирина.
– Рано еще. Димку дождемся, и все вместе вечерять будем, – сказал Степан.