Расколотые легионы
Шрифт:
Если Шарроукин был прав, возможно, им придется.
Гвардеец Ворона среди них не стоял, но определенно был где-то рядом. Велунд осмотрел самые темные места под купольной крышей, но ничего не обнаружил. Но и не рассчитывал. Никону Шарроукина тренировали легендарные мастера тени на Шпиле Воронов. Если он не хотел, чтобы его видели, он был воистину невидим.
– Летят, – произнес Сайбус.
Велунд заглянул сквозь интегральное поле и увидел точку света, движущуюся на звездном фоне. Он следил за ее траекторией, пока она не выросла до угловатого, угрожающего профиля
– Медузон, – произнес Тиро с осязаемым волнением.
Вся палуба испытывала это волнение, эту сильнейшую тоску, но Велунд с этими чувствами боролся. Кто-то должен был оставаться объективным, ибо вера Шарроукина в то, что они должны продолжать действовать в одиночку, имела смысл.
Одиночество давало безопасность, но Велунд знал, что Железнорукие на борту «Сизифея» медленно сходили с ума. Боль от потери Ферруса Мануса уходила внутрь. Все больше и больше членов экипажа занимались самоистязанием и использовали самые экстремальные модификации плоти.
Экипаж «Сизифея» было это нужно. Им нужно было знать, что они не идут к вымиранию по медленной спирали, отмеченной лишь краткими моментами разрушительного возмездия.
«Громовой ястреб» рос, пока не прошел сквозь интегральное поле. Велунд на мгновение ощутил движение воздуха, когда проницаемый барьер восстановился, и давление выровнялось.
От двигателей десантно-штурмового корабля валил жар, а с замерзших поверхностей отваливался лед. Велунд оценивающе осмотрел машину и с удивлением понял, что знает ее.
«Маллеус Феррум».
Последний раз он его видел на Сто пятьдесят четыре Четыре.
Фюзеляж покрывали царапины и отметины от снарядов, а железная латная перчатка на лобовом экране почернела от огня. Годы, прошедие после войны с эльдар, были жестоки.
Штурмовой трап опустился, и Железные Руки «Сизифея» одновременно затаили дыхание. Воздух корабля сконденсировался в пар, а из него вниз по рампе прохромал одинокий воин.
Изумленный Таматика вышел вперед.
– Клятва Горгона! – воскликнул он. – Септ?
– Небось, решили, что больше меня не увидите? – спросил Септ Тоик хриплым голосом.
Велунд был ошарашен. Доспехи Тоика обгорели до голого железа и покрылись копотью.
– Как?... – начал он, но прежде, чем Тоик успел ответить, из корабля вышел еще один воин. Он остановился в конце трапа и окинул взглядом стоявших перед ним бойцов.
Он казался огромным, хотя на самом деле был лишь немного выше среднего, и носил стандартный силовой доспех, большей частью черный, по покрытый серебристыми следами от многочисленных сплошных снарядов, масс-реактивных пуль и цепных клинков. Один наплечник украшал личный геральдический символ серебряного змея, свернувшегося и пожирающего собственный хвост, другой – гордый кулак X легиона. За плечом крепилась длинное змеиное копье с двумя листовидными клинками, белыми, как фарфор.
Воин поднял руки и снял шлем.
Лицо под ним представляло из себя маску из уродливых ожогов и аугментики. Один глаз был налит красным из-за травмы, на месте другого стоял мерцающий голубым протез. Он был воином, изуродованный войной и закаленный потерями. Но в налитом кровью глазе была мощь, сила духа и харизма, которые никакая неудача не могла уничтожить и никакая потеря не могла убавить.
Это было лицо воина, испытавшего горечь поражения, но не давшего ему сломить себя. Он был Железноруким до мозга костей, и это понимали все, кто хоть раз его видел.
– Могу я взойти на борт? – спросил Шадрак Медузон.
Глава 5
МИССИЯ. ПРОБУЖДЕНИЕ. ПРИКАЗЫ
Следуя обычаю, сопровождавшему встречи двух кланов для планирования войны, они распили дзиру – горячительный напиток, который у племен Медузы служил множеству целей. Его пили, когда необходимо было забыть старые обиды, когда шла война или когда погибал первенец.
Вермана Сайбус раздобыл пиалу, и они выпили в честь встречи с братьями. Когда опустевшая чаша сделала круг и вернулась к Кадму Тиро, они выпили еще, на этот раз за невероятное спасение Септа Тоика.
Доспехи Тоика, выброшенного из гибнущего «Зета Моргельда», пережили худшую фазу обстрела и запечатались лучше, чем саркофаг дредноута. На «Железном Сердце» уловили его спасательный маячок, а «Маллеус Феррум» подобрал его на пути к «Сизифею».
Тоик решительно отказался от визита в апотекарион, заявив, что ветеран Авернии, не способный потерпеть боль от пары лучевых ожогов, недостоин своего звания.
Для беседы они по предложению Медузона удалились в тренировочные помещения, граничившие с посадочной палубой. Он предпочел не входить в центральную часть корабля, а провести встречу с хозяином «Сизифея» в тени оружейных залов и дуэльных клеток.
– Поверь, я прекрасно знаю, как важно разделять боевые ячейки, – сказал Медузон, постучав пальцем по сморщенному ожоговому рубцу на левой щеке. – Меня научили этому военачальник Сынов Гора по имени Тибальт Марр и горящий флагман.
– Тогда почему вы здесь? – спросил Шарроукин, ждавший их в сумраке зала. – Ваше присутствие подвергает опасности всех нас.
Ашур Мезан взъярился, услышав столь неуважительные слова. Его рука скользнула к оплетенной проволокой рукояти гибмессера, который лежал в ножнах, но Медузон поднял ладонь.
– Спокойно, сержант Мезан, – произнес Медузон. – Сын Повелителя Воронов задал разумный вопрос.
Кадм Тиро разрешил Медузону взять на «Сизифей» свою почетную стражу. Первым был Ашур Мезан, командир отделения, своей напряженной манерой держаться напомнивший Тиро покрытых шрамами воинов из бойцовых ям Двенадцатого. С навершия его гибмессера – ножа для потрошения, любимого скаутами из Повелителей Ночи, – свисало кольцо нанизанных на нитку ржавых штифтов.
Второго воина Медузон представил как Гаскона Малтака, своего советника. Тиро он сразу понравился. Его левую руку заменял наруч, переходящий в железный кистень на цепи. Больше чем на метр он от кланового лидера не отходил.