Расплетая радугу: наука, заблуждения и тяга к чудесам
Шрифт:
То же самое может быть верно для интуиции вообще. В «Неестественной природе науки» (1992) выдающийся эмбриолог Льюис Уолперт утверждал, что наука трудна, потому что она более или менее систематически противоинтуитивна. Это противоположно точке зрения Т.Г.Хаксли (бульдога Дарвина), который представлял себе науку как «всего лишь обученный и организованный здравый смысл, которая отличается от последнего только как ветеран может отличаться от новобранца». Для Хаксли методы науки «отличаются от методов здравого смысла только как удар и выпад гвардейца отличается от стиля дикаря, орудующего дубиной». Уолперт утверждает, что наука очень парадоксальна и удивительна, оскорбляет здравый смысл, а не расширяет его, и он приводит веские доводы. Например, каждый раз, когда вы пьете стакан воды, вы впитываете по крайней мере одну молекулу, которая прошла через мочевой пузырь
Значительно труднее выводы квантовой теории, всецело подтвердженные экспериментальными доказательствами до ошеломляюще убедительного количества десятичных знаков, однако настолько чуждые эволюционировавшему человеческому разуму, что даже профессиональные физики не понимают их своим интуитивным мышлением. Похоже, не только наша интуитивная статистика, но даже сам наш разум остался в каменном веке.
8. Полный туман как символ высокой романтики
Позолотить червонец золотой,
И навести на лилию белила,
И лоск на лед, и надушить фиалку,
И радуге прибавить лишний цвет,
И пламенем свечи усилить пламя
Небесного сияющего ока -
Напрасный труд, излишество пустое.
Центральный посыл этой книги, что наука, в своих лучших проявлениях, должна оставлять место для поэзии. Ей следует отмечать полезные аналогии и метафоры, которые стимулируют воображение, вызывают в сознании образы и намеки, которые выходят за рамки потребностей простого понимания. Но есть и плохая поэзия, а также хорошая, и плохая поэтичная наука может повести воображение по ложным тропам. Опасность этого является предметом данной главы. Под плохой поэтической наукой я имею в виду не некомпетентное или бездарное писательство. Я говорю о почти противоположном: о силе поэтических образов и метафоры, вдохновляющих плохую науку, и особенно, когда поэзия хороша, поскольку это придает ей большую способность вводить в заблуждение.
Плохая поэзия в форме чрезмерного потакания поэтической аллегории, или раздувание случайных и бессмысленных подобий в огромные туманные символы высокой романтики (фраза Китса), скрывается за многими магическими и религиозными обычаями. Сэр Джеймс Фрэзер, в «Золотой Ветви» (1922), выявляет главную категорию волшебства, которую он называет гомеопатическим или подражательным волшебством. Подражание различается от буквального до символического. Члены борнейского племени Даяков из Саравака съедают руки и колени убитого, чтобы упрочить свои собственные руки и укрепить свои собственные колени. Плохая поэтическая идея здесь состоит в том, что есть некая сущность руки или сущность колена, которая может быть передана от человека человеку. Фрэзер отмечает, что перед испанским завоеванием ацтеки Мексики полагали, что
освящая хлеб, их священники могли превратить его в само тело своего бога, так, чтобы все, кто вслед за этим вкусил освященный хлеб, вступили в мистическую общность с божеством, вобрав в себя часть его божественной субстанции. Учение о пресуществлении, или магическом преобразовании хлеба в плоть, было также знакомо арийцам древней Индии задолго до распространения и даже возникновения христианства.
Фрейзер позже обобщает тему:
теперь нетрудно понять, почему дикарь должен желать вкусить плоть животного или человека, которого они считает божественным. Съедая тело бога, он разделяет атрибуты бога, и когда он — бог виноградной лозы, сок винограда — его кровь; и поэтому, при потреблении хлеба и при питье вина поклоняющийся вкушает тело и кровь своего бога. Таким образом питье вина в обрядах бога виноградной лозы Диониса не является актом кутежа, это — торжественное причастие.
Во всем мире обряды основаны на навязчивой идее о вещах, представляющихдругие вещи, которые они немного напоминают, или похожи в одном отношении. Размолотый в порошок рог носорога, с трагическими последствиями, считается афродизиаком, по-видимому, лишь по той причине, рог имеет внешнее сходство с пенисом в состоянии эрекции. В качестве другого примера распространенной практики профессиональные вызыватели дождя часто имитируют гром или молнию, или устраивают миниатюрную «гомеопатическую дозу» дождя, разбрызгивая воду намоченным пучком прутьев. Такие ритуалы могут стать замысловатыми и стоить большого количества времени и усилий.
В племени Диери в центральной Австралии колдуны, вызывающие дождь, символические представителибогов предков, собирали кровь (капли крови олицетворяли желанный дождь) в большое отверстие внутри хижины, специально построенной для этой цели. Два камня, предназначенные обозначатьоблака и предвещать дождь, затем переносились двумя колдунами на расстояние приблизительно в 10 или 15 миль, где они помещались на высоком дереве, чтобы символизироватьвысоту облаков. Тем временем, в хижине мужчины племени низко наклонялись и, не используя рук, бросались на стены и пробивали себе путь головами. Они продолжали ударять головой назад и вперед, пока не разрушали хижину. Пробивание стен головами символизировало проникновение через облака, и, по их мнению, выпускало дождь из реальных облаков. В качестве дополнительной предосторожности, Великий Совет Диери также держит в постоянной готовности запас крайней плоти мальчиков, из-за их гомеопатической способности вызывать дождь (разве пенисы не «изливают дождь» мочи — несомненно убедительное доказательство их силы?).
Другая гомеопатическая тема — «козел отпущения» (так называется, потому что частная еврейская версия обряда предусматривала козла), в котором выбиралась жертва, чтобы воплотить, обозначить или вобрать все грехи и неудачи деревни. Козла отпущения затем изгоняли, а в некоторых случаях убивали, и они уносили зло людей вместе с ним. Среди людей Гаро Ассама, у предгорий восточных Гималаев, лангура [12] (или иногда бамбуковую крысу) обычно отлавливали и заводили в каждый дом в деревне, чтобы тот вобрал в себя злых духов, а затем распинали на бамбуковых стволах. По словам Фрэзера, обезьяна —
12
род обезьян из семейства Мартышковые.( (прим. верст.)
общий козел отпущения, который своими искупительными страданиями и смертью освобождает людей от всех болезней и неудач в наступающем году.
Во многих культурах козлом отпущения служит человеческая жертва, и часто она отождествляется с богом. Символическое понятие «смывания» грехов водой является еще одной распространенной темой, иногда в сочетании с идеей козла отпущения. В одном Новозеландском племени
над человеком производили ритуал в котором ему передавались, как предполагалось, все грехи племени, к нему предвательно привязывали стебель папоротника, с которым он прыгал в реку и там отвязывал, позволяя стеблю уплывать к морю, унося их грехи.
Фрейзер также сообщает, что вода использовалась раджой Манипура как транспортное средство, чтобы передавать его грехи козлу отпущения выбранному из людей, который лежал под помостом, на котором раджа принимал ванну, и стекающие капли воды (и смытые грехи) оставались на козле отпущения.
Снисходительное превозношение над «примитивными» культурами не достойно восхищения, поэтому я тщательно выбрал примеры, чтобы напомнить, что и менее удаленные виды богословия не избавлены от гомеопатической или подражательной магии. Водой при крещении смывают грехи. Сам Иисус замещает человечество (в некоторых версиях через символическое участие Адама) в его распятии на кресте, которое гомеопатическим образом искупает наши грехи. Целые школы Мариологии [13] видят символическую силу в «женском начале».
13
наука о Деве Марии в православном, католическом и протестантском богословии.( (прим. верст.)