Распознавание образов
Шрифт:
Национальная символика всегда воспринимается нейтрально, за исключением фашистской свастики, реакция на которую связана не столько с историческим злом (хотя это тоже присутствует), сколько с избыточной концентрацией художественного таланта. На Гитлера работала армия гениальнейших дизайнеров, отлично понимавших значение визуального фактора. Хайнц в те времена не остался бы без работы. Хотя первые роли ему вряд ли доверили бы.
Любая нацистская символика, и особенно стилизованный шеврон войск «СС», вызывают острейшую болезненную реакцию – сродни реакции на «Томми Хилфигер», только гораздо сильнее. Однажды Кейс пришлось целый месяц проработать по контракту в Австрии, где эти символы не запрещены законом, как в Германии. Тогда-то она и научилась переходить на другую сторону, завидев впереди вывеску антикварного магазина.
Эмблемы родной страны до сих пор оставляли Кейс равнодушной. И слава богу,
Положив куртку в верхний шкафчик, Кейс садится и задвигает сумку с «Айбуком» под переднее сиденье. Здесь не так уж и тесно. Она с ностальгией вспоминает рассказы Уина об «Аэрофлоте» советских времен: грубые стюардессы, засохшие бутерброды с ветчиной и пластиковые пакеты для мелких предметов – мера предосторожности против частых разгерметизаций. Еще он рассказывал, что Польша с высоты похожа на Канзас, населенный лилипутами: земля столь же плоская и бескрайняя, но лоскуты полей гораздо меньше.
Самолет выруливает на взлетную полосу. Соседние сиденья остались незанятыми, и Кейс думает, что ей повезло: заплатив немногим больше, чем за российскую визу, она получила не меньше комфорта и уединения, чем в первом классе токийского рейса.
О том, куда она летит, знают только три человека: Магда, пришедшая за ключами вместо Войтека, Капюшончик и Синтия, которой она наконец-то решилась ответить. И еще там, в России – кое-кто тоже знает и ждет ее прибытия.
Рев турбин «Боинга» переходит в другую тональность.
Здравствуй, мама!
Надеюсь, ты простишь меня за долгое молчание – я вовсе не хотела тебя огорчить. Мой контракт уже закончен, но теперь хозяин фирмы, на которую я работала, нанял меня для проведения чего-то вроде культурного расследования, лично для него. Ничего таинственного: просто проект, связанный с новыми способами распространения видеоклипов и с некоторыми особенностями монтажа. На первый взгляд скучновато, однако я с головой ушла в работу – настолько, что до сих пор даже не собралась написать тебе ответ. Так или иначе, эта работа, кажется, пошла мне на пользу: удалось выбраться из Нью-Йорка и отвлечься от мыслей об отце (еще одна причина моего молчания). Я знаю, мы согласились не соглашаться насчет всех этих ФЭГ-штучек. Но записи, которые ты прислала – от них, честно говоря, мороз по коже... Не знаю, как еще сказать. А недавно я видела про него сон. Во сне он дал мне один совет, которому я последовала, и это оказалось правильным решением. Вот видишь – получается, что кое в чем я с тобой согласна. Во всем этом трудно разобраться. Похоже, я постепенно начинаю привыкать к мысли, что его больше нет. И суета со страховкой и пенсией превращается в обычные бюрократические проблемы. Скорее бы уже все закончилось! Тянется, тянется... В общем, я хочу, чтоб ты знала: сегодня вечером я вылетаю в Москву. Это связано с работой, о которой я говорила. Странное чувство – я своими глазами увижу мир, о котором папа столько рассказывал, когда я была маленькой. Для меня Россия всегда была сказочной страной, откуда он привозил пасхальные яйца и невероятные истории. Я помню, как он говорил: все дело в том, чтобы держать их в напряжении, пока не начнутся голодные бунты. А когда их система развалилась – сама, без всяких голодных бунтов, – я напомнила ему эти слова. И он ответил, что до голодных бунтов дело не дошло: их погубили «Битлз» и проигранная война в собственном Вьетнаме... Мне уже пора в аэропорт. Я рада, что в «Розе мира» тебя окружают люди, которых ты любишь. Спасибо, что не забываешь меня; я тоже постараюсь писать почаще. С любовью,
Кейс.
Никогда не думала, что это случится, но вот, пожалуйста – пишу тебе, чтобы сказать: я его нашла! Он прислал письмо, на которое я сейчас собираюсь ответить. Я сижу в Хитроу, жду посадки на ночной рейс до Москвы; прибываю туда завтра в полшестого утра. Наш автор живет в Москве. Один человек помог узнать его имэйл – по номеру, который мы получили от Таки. Не спрашивай, как ему это удалось. Такие вещи на самом деле лучше не знать. А потом я сидела в парке, и произошло что-то очень странное. Я стала писать автору письмо, которое вовсе не собиралась отправлять. Знаешь, как будто пишешь письмо Богу. Только в этот раз у меня был адрес. В общем, я все написала – а потом вдруг взяла и нажала кнопку «отправить»! Даже не знаю, как это случилось. Я действительно не собиралась! И меньше чем через час он ответил. Сказал, что находится в Москве... Слушай, я понимаю, ты хочешь немедленно узнать абсолютно все, но в письме больше действительно ничего не было. Очень короткий имэйл.
Здравствуйте! Спасибо, что ответили. Даже не знаю, что сказать; я очень волнуюсь. Очень рада, что вы отозвались. Значит, вы сейчас в Москве? Я сама буду в Москве завтра утром, по делам. Меня зовут Кейс Поллард. Я остановлюсь в гостинице «Президент-отель», можете туда позвонить. Или свяжитесь по имэйлу. Буду ждать вашего ответа.
С уважением,
КейсП.
Кейс перечитывает письма, разложив на коленях «Айбук»; самолет уже набрал высоту. Ей не хочется думать, что случится завтра, или послезавтра, или через неделю – если это последнее письмо останется без ответа. Что, в общем, не исключено.
Россия. Россия выбирает пепси. Кейс отхлебывает из стаканчика.
Хозяин Доротеи – русский киприот. И на него же зарегистрирован домен armaz.ru. Интересно, какие еще русские мотивы встречаются на Ф:Ф:Ф?
Кейс достает диск с архивом форума, который она так и не скопировала для Айви. Вставляет его в лэптоп, делает поиск.
Как ни странно, на экран выскакивает один из ее ранних постов – глубоко в недрах темы, которая начинается с утверждения, что автор может быть известным кинематографистом, работающим инкогнито.
Не знаю. Мне кажется, это чушь. Автором может быть кто угодно. Например, какой-нибудь русский мафиози со склонностью к самовыражению. Нереализовавшийся талант, обладающий необходимыми ресурсами для создания и распространения фрагментов. Маловероятно? Да, но ведь не исключено! Я просто хочу сказать, что нам не стоит быть такими прямолинейными.
Кейс с трудом вспоминает, как она это писала. Прежде она никогда не перечитывала свои старые посты. Даже в голову не приходило. Теперь она начинает читать все подряд, до конца темы. Следующей идет Мама Анархия. Помнится, это было первое ее сообщение.
На самом деле говорить стоит только о сюжете, хотя и не в том смысле, как вы это понимаете. Вам известно такое понятие, как нарратология? Как насчет концептов Гваттари? Насчет «игры» и избыточности Деррида? Или языковых игр Лиотара? Или воображения естества Локана? Где ваша приверженность практикуму, который позиционирует обскурантизм ритуалов постижения Фуко, наряду со свойственным Хабермасу страхом иррационального, в качестве панического дискурса, провозглашающего поражение гегемонии просвещения и триумф теории культуры? Увы, эти концепты вам бесконечно чужды, а посему дискурс на вашем сайте безнадежно ретрограден. Мама Анархия.
Да уж, думает Кейс, Мамуля в своем репертуаре. Даже слово «гегемония» употребила. Капюшончик утверждает, что посты Мамы, в которых не встречается это слово, нельзя считать подлинными. (Для полной идентификации, настаивает он, необходимо еще присутствие слова «герменевтика».)
Между тем на часовом поясе «Кейс Поллард» наступает время сна. Она вынимает диск, убирает «Айбук» в сумку и закрывает глаза.
Неприятный сон: крупные незнакомые мужчины, чем-то похожие на Донни, обыскивают ее нью-йоркскую квартиру. Кейс тоже там присутствует, незримо и неслышимо. И хочет, чтобы они ушли.
В «Шереметьево-2» Кейс проходит паспортный контроль и таможню; все окрашено в единообразный бежевый цвет, в духе семидесятых. Зал ожидания взрывается ей в глаза невероятным обилием рекламы – буквально на каждой плоской поверхности. На багажной тележке по крайней мере четыре рекламных плаката: прокат автомобилей «Герц» и три незнакомых, на русском. Как и в Японии, ее сбивает с толку абсолютное незнание языка. С другой стороны, так даже спокойнее – по количеству коммерческих сообщений московский аэропорт ничуть не уступает токийскому.
Оглядевшись, Кейс замечает банкомат, над которым латинскими буквами написано Bankomat. Наверное, в Америке их бы так и назвали, если бы изобрели в пятидесятых. Воспользовавшись своей карточкой, а не карточкой «Синего муравья», она получает пухлую пачку рублей и выкатывает тележку наружу, навстречу первому глотку русского воздуха, насыщенного запахом незнакомой разновидности выхлопных газов. Вокруг суетятся водители разномастных машин, предлагают подвезти до города, но Кейс помнит, что ее задача – найти то, что Магда назвала «официальное» такси.