Расправляя крылья: Шаг перед пропастью
Шрифт:
Улыбку с лица Мишель сдуло ветром — видно этот вопрос актуален и без моего озвучивания.
— Все непросто, Хуан, — потянула она. — Октавио просто так не подставится. Будет искать возможности сделать это не своими руками, а это задержка по времени, во время которой мы тоже не будем сидеть сложа руки. Сын — да, тот может сорваться. Но он под колпаком у отца, тот ему не позволит. Во всяком случае, я хочу в это верить. Так что максимум, что тебе грозит, ПОКА, это мордобой. — Ее уголки губ вновь разошлись в разные стороны. — Которому ты, наверняка, только обрадуешься. Так? — И коварная
— Меня смущает это "пока"…
— Над этим работают, Чико, — похлопала она меня по руке. — Все мы работаем, весь клан. Весь план держится на установке, что это будет главной угрозой, постоянно висящей дамокловым мечом. Но мы не первый год тут варимся, так что…
Ясно. Я вновь вздохнул и расслабленно откинулся на спинку. А чего, собственно, хотел? Что иного она сможет мне сказать? "Знал, куда шел"? Избито.
"Так что, действительно, расслабляйся, Чико, — вновь поддел голос, — и получай от жизни удовольствие".
— А что будет, если он узнает о Бэль? — озвучил я новое изыскание лихорадочно работающего с непривычки последних дней мозга. — Если вы все-таки решите сосватать меня ей? Получается, Фрейя свободна, они смогут и дальше окучивать ее, а что там вырастет из меня — еще бабушка надвое сказала?..
— Что-что бабушка сказала? — нахмурилась моя любовница и начальница. Женщина она, конечно, образованная, дочь офицера, не какая-то бывшая бродяжка, но не настолько, чтоб всё знать.
— Поговорка такая, русская. Смысла не знаю, — улыбнулся я. Есть, главное проскочило. Слова про Бэль прошли сквозь нее, как нож сквозь масло, не оставив ни единого отклика. То есть…
…Луч надежды, еще теплившийся в моей душе, что это Бэль не принцесса, окончательно потух.
— Понятно. — Златовласая кивнула. Задумалась. — Лея хочет все-таки попробовать с Фрейей, Хуан. Изабелла ничего не решает, это тупик.
— Тупик с королевской кровью, — не согласился я. — И чрезвычайно простым способом легализации на политическом Олимпе планеты.
— Слишком жесткие будут последствия, — не согласилась она. — Стране не нужна конфронтация в лице Фрейи, королевы, поддерживаемой Феррейра, и тебя, мужа ее сестры, поддерживаемого всеми остальными. Это война, Хуан, жестокая война, ослабляющая государство. Феррейра придется давать окорот, максимально жестко, а таких войн без потерь не бывает. Плюс, сама Фрейя — ты не представляешь, какая она властная. Ей тоже нужно будет дать окорот, и это гораздо большая проблема, чем все Феррейра вместе взятые.
— Потому, что здесь надо будет обойтись без потерь… — грустно заключил я.
— Угу. — Кивок. — Потому тебя и учат всему, что может потом пригодиться ТАМ, в той битве. Но ты не маленький, сам давно это понял.
Да понял я, понял. Ничего нового разговор мне не открыл, за исключением статуса девочки с белоснежными волосами. Одни мысли о которой вновь, как и в прошлом году, переворачивают меня наизнанку, сводят с ума.
— Ты не могла сказать раньше, что она — принцесса? — по-свойски спросил я. А чего, свои люди, предмет беседы понятен, тайны раскрыты…
Только теперь Мишель посмотрела на
— А зачем? — ответила она, окончательно все поняв и успокоившись. — Смысл?
— Смысл? — Я подался вперед. — Ты знаешь, как я к ней относился! Что ради нее в принципе и совершил это безумство — пришел в ваш долбанный корпус!
— Пришел, — согласилась она. — А дальше? Дальше что, Хуан?
Она тоже подалась вперед, ко мне, схватив руками за грудки и толкнув на люк кабины.
— Ты знаешь, почему они не решаются начать вторую фазу? До сих пор, хотя прошло уже столько времени? — Глаза ее пылали, и мне стало страшно. Наверное, впервые. Я увидел, что у этой женщины в душе, увидел ее презрение, ее ненависть в свой адрес, которые она тщательно маскировала все это время ввиду "политической необходимости".
— Потому, что ты — тряпка! — вырвался ее крик, напоминающий рык зверя. — Сопливая тряпка, льющая сериальные мыльные сопли, вот кто ты!
Слова ее срывались с бешеной энергией и больно резали душу. Потому, что она не лицемерила, не врала (что у нее в порядке вещей). Она была искренняя, и эта искренность разила похуже любой самой лучшей лжи.
— У тебя куча талантов, — продолжала разоряться она. — Сильный, умный, понимающий человеческие души. Способный к планированию операций — это все инструкторы подтвердили. Преподаватели тобой не нахвалятся. Но на деле ты "сливаешь" все свои достоинства сентиментальным дерьмом, которое так и лезет изнутри!
Она сбилась, начав остывать. Отпустила. Но голос продолжал лучиться желчью.
— Да, морду набить марсианам ты можешь — там ведь думать не надо! И повести парней в бой с превосходящим противником. И окружить взвод условного противника на полигоне, после чего методично расстреливать его, пользуясь рельефом, не неся потерь — это ты можешь тоже. Но ты ТРЯПКА, Хуан! — закричала она. — И пока ты не выкинешь из себя всю свою дурь, так и будешь бесправным кадетом, "малышней", день за днем, год за годом! Так и будешь сидеть на базе, изучая одни и те же дисциплины! А после станешь никем иным, кроме презираемого тобой "мяса", частью резерва. И Лея, да и все остальные члены Совета, сделают все, чтобы ты никогда не засветился, не встретился с Бэль и не испортил планы на будущее этой планеты.
Она окончательно успокоилась, откинулась назад, сделав несколько тяжелых вздохов.
— Мы решаем судьбы государства, Чико. Всей Венеры. Ста десяти миллионов человек. А так же тридцати миллионов марсиан, членов Альянса. У нас нет возможности отвлекаться на личное.
Да, с Бэль ты познакомился раньше. Да, с нею у вас что-то было, причем обоюдное — эта мерзавка в поисках тебя чуть не разгромила твою школу. Но думать ты должен не о ней и не о себе. И не о Фрейе с Мариной. И не, прости за прямоту, о Пауле с девочками.