Распутье
Шрифт:
31.12. Вчера и позавчера - куча забавных событий. Дали аванс, и Валентинов на радостях исчез с ключами от учительской, где висел костюм Деда Мороза. Максим выставил окошко. Мои - молодцы. Выступили лучше 5 "А" и 7-х. На вечере в старших классах - борьба с китайскими хлопушками. Потом явилась парочка, которую не предсказал бы ни за что. Галина и сам Виктор Муравьёв! Оказывается, они дальние родственники, и у кого-то в Приморске на свадьбе познакомились. Проболтали с час. С ним, конечно. Пахнуло Владивостоком, его вечными понтами. Чебурашка: самоуверен, одет по-столичному, держится покровительственно (забыл, как у меня списывал), разговоры только о выборах и власти. Однако уши всё так же торчат.
7
...
– Кто там носится по коридору?
– Костя приоткрыл дверь кабинета.
Никого не было видно, но чьи-то голоса доносились из рекреации.
– Пишите, пишите!
– повернулся он к восьмиклассникам.
– До конца урока десять минут, а вам нужно ответить на два вопроса самостоятельной.
Костя вышел в коридор, оставив дверь открытой. "Ладно, пусть хоть
183
немного спишут, а то у всего класса будут четвертные двойки", - подумал он, мягко наступая толстыми подошвами зимних ботинок на доски старого пола, которые, как оказалось, скрипели громко и каждая на своей нотой. "Интересно, а на перемене их не слышно", - удивился Костя. Он дошёл до лестницы и увидел троих мальчишек из 6 "А".
– У вас уроки закончились?.. Что молчите? Сергей?
– У?
– Уроки закончились?.. У вас что, приступ скромности?
– Выгнали нас, - наконец, неохотно процедил один.
– С какого урока?
– Литературы.
– А кто? Лилия Романовна?
– Не-а... Екатерина Фёдоровна.
– Ну-у, если уж Екатерина Фёдоровна выгнала, то, наверное, что-то серьёзное вытворили.
– Да это девки... Катька там записку передавала...
– А вас выгнали?
– Ну... Она постоянно: чуть что - сразу на нас... Девки болтают, а мы виноваты...
– Что-то мне не очень верится. Вообще-то выгонять с уроков запрещено в целях вашей безопасности. Я думаю, у Екатерины Фёдоровны всё-таки был серьёзный повод, чтобы наказать вас.
– Хе, - усмехнулся Серёга, единственный не подававший до сих пор голоса.
– Все выгоняют... из-за всякой ерунды, сразу...
– Ладно. В любом случае вы не должны мешать мне вести урок. Спустились бы лучше на первый этаж. В восьмом самостоятельная.
Костя вернулся в кабинет. В классе было шумно, но, когда он тихо вошёл и бросил взгляд по рядам, ни один ученик не хлопнул учебником и не поднял глаз от лежащей на коленях книги. "Неужели они настолько глупы, что даже
184
списать не могут?" - подумал Костя, не зная, радоваться или огорчаться своему наблюдению. Он прошёлся между рядами столов в конец класса, вернулся вдоль окон к доске. На пяти-шести листочках, в которые удалось ненароком заглянуть, заметил не более двух строк. Не выдержал - стал напоминать восьмиклассникам, о чём они собственно пишут, но вскоре замолчал: никто не вдумался в его
"Каков учитель, таковы и ученики, - ставшая под конец полугодия частой гостьей мысль принесла с собой тоску и раздражение.
– Надо на каникулах думать, искать какие-то приёмы обучения... Только сначала эту четверть закончить. Двоек будет, как у кошки блох... За что я получаю зарплату, если учу в среднем на два с половиной?.. Это не они так учатся - я так учу... В пользе своей любимой науки не могу убедить ни одного из доброй сотни своих учеников.
Работать до звонка восьмиклассникам не позволили: по коридору забегали ученики разных классов, отпущенные прежде времени. Костя уговаривал доделывать работы добросовестно, но шум победил, и он написал на доске домашнее задание.
После звонка, убрав самостоятельные работы со стола в портфель, он пошёл в учительскую поменять журналы. Обычно женщины, пережёвывая деревенские сплетни, отдыхали здесь от напряжения уроков, и Костя иногда садился узнать слухи и расширить свои представления о деревне. Однако после случая с Закатиловым, придавленный клеветой и общением с милицией, молодой учитель стал чуждаться людей и предпочитал на переменах сидеть в своём кабинете. К счастью, чувства горечи и обиды уходили от него на время уроков. С детьми, увлечённый темой, он забывал своё настоящее и временно жил историческим прошлым, более ярким и теперь неопасным. Но вот угроза уголовного преследования миновала, и теперь нужно было перенастраивать себя, не жить тем, что "придут и заберут", а планировать свою жизнь самому. Разговор между двумя словесниками - Добрихиной и Галицкой - заинтересовал Костю, и он решил задержаться в учительской и послушать более опытных коллег.
– ... Спрашивают: "Почему мы должны это изучать?" - недовольным тоном говорила Лилия Романовна.
185
– Как же вы заставите их прочитать произведение, не объяснив его положительных сторон и художественных достоинств?
– возразила Галиицкая и, не зная того, приобрела себе в лице Кости сторонника: он и сам объяснял детям пользу каждой темы.
– Есть программа!
– решительно ответила Добрихина, поворачиваясь к собеседнице профилем, чтобы продемонстрировать недовольство ею.
"Точно как курицы у Абрамова, - по-деревенски отметил Костя, - когда хотят что-то рассмотреть..."
Эмоциональная Галицкая покраснела, и это было признаком того, что внутри у неё вскипело и только природная интеллигентность помогает выпускать слова небольшими порциями, не давая прорваться вулкану резких фраз.
– Слово программа для них - пустой звук. Это мы, учителя, должны её выполнять. У детей такой обязанности нет.
– Мы обсуждаем всё, что положено, в конце изучения. Особенно если нужно писать сочинение.
– А как же быть с учебным интересом? На мой взгляд, это одна из главнейших задач учителя на уроке...
Заходили коллеги, настороженно прислушивались к резкому спору о чём-то, им непонятному, переходили на разговоры вполголоса. Вдруг маленькая девчушка-второклассница боязливо приоткрыла дверь учительской и, вспыхнув улыбкой, радостно спросила: "А Нина Ефимовна здесь?!" Все заулыбались, многие, подделываясь под детский тон, стали отвечать, и девочка скрылась.
– Ой, меня десятиклассники рассмешили!
– сказала Елена Николаевна, словно забыв неоконченный спор с коллегой.
– Саша Проценко спрашивает: "А про кого сказка "Богатырь"? Это у Салтыкова-Щедрина, значит. Я ему: "Догадайся". Богатырь сидит в дупле, все его боятся, а он уже издох и почти съеден мышами. И что вы думаете? Саша говорит: "Про СССР".