Рассказы геолога
Шрифт:
– Доброе утро! Помочь не надо?
– Доброе утро! – ответила Ася и взглянула на Нюкжина благодарными глазами.
– Не мерзнете ночью?
– Нет! Гера нам все подготовил, так что только затопить…
В ее словах чувствовалась женская признательность к Полешкину, который по примеру начальника относился к ней не только внимательно и корректно, но и практически обеспечивал все удобства женского быта. А женщине в тайге, да еще осенью, да на холоде такая забота "дорогого стоит".
Припадая на левую ногу, она подошла к кухонному ящику, достала брикет плиточного чая и вернулась к костру. И в душе Нюкжина в который раз шевельнулась жалость
Жалость пробуждала и мысль, что внимание Полешкина Ася принимала на свой счет, тогда как в палатке с ней жила Светлана, красивая студентка-практикантка. Правда у Светланы имелся "нареченный" – сокурсник по факультету Андрей, видный и неглупый парень. И смешно было бы Полешкину оказывать Светлане какие-либо знаки внимания открыто. Но то, что Ася ошибалась относительно Полешкина, Нюкжин мог бы побожиться, если бы верил в бога.
Однако, что верно, то верно: Асе не хватало самоутверждения. Что с того, что у нее одна нога короче? Гармония человека не только в геометрических пропорциях. Она, скорее, в характере человека. Вот у него, Нюкжина, подбородок тяжелый, бульдожий. Его и дразнили в школе "бульдогом", пока он не оттузил одного из дразнильщиков. А у Полешкина щеки как у хомяка, за ними ушей не видно. И ростом он не вышел. Зато руки золотые: и топором владеет, и мясо приготовит, и радист отменный, и хозяйственный, спроси, сразу скажет, где что лежит.
Между тем, лагерь пробуждался. Услышав голоса, вылезла из палатки Светлана. Потянулась: руки вверх, сцепленные пальцами, как на зарядке. Повернулась вправо,.. влево,.. демонстрируя тонкую девичью фигурку. Спросила:
– А мужчины еще спят?
Нюкжин хотел сказать, что "не все", но подумал: он не "мужчина", он – начальник!
– Лентяи! – заключила свою мысль Светлана. – А утро такое хорошее. Все проспят, ничего не увидят…
И поскольку Нюкжин не отреагировал, пошла умываться.
А Нюкжин отметил, что Светлана даже не поинтересовалась: будет сегодня борт или нет?.. Беззаботная молодость!
День окончательно вытеснил ночь. Как живая светилась стенка обрыва. Из палатки вылез Полешкин. Он окинул взглядом площадку, нашел, кого искал у реки и стал спускаться к воде, перебросив полотенце с одного плеча на другое, мол, я и шел умываться. Но, когда он спустился, Светлана тоже перебросила полотенце через плечо и направилась наверх, на площадку.
Полешкин остановил ее, масляно улыбаясь. Видимо он спросил:
"Как ночевалось?" Она, вероятно, ответила: "Спасибо! Все в порядке!" и пошла по тропинке к лагерю.
А Полешкин провожал ее взглядом и лицо его выражало недовольство.
Последним проснулся Андрей. Он вылез из палатки, когда все уже сидели за столом. Несмотря на прохладное утро, Андрей вышел повязав свитер на поясе. Бодро сделал несколько гимнастических движений, прогибов, совершил короткую пробежку на месте и легким пружинистым шагом сбежал к реке. Там он быстро ополоснулся студеной водой по пояс, растер кожу мохнатым полотенцем, затем натянул свитер и стал чистить зубы. Он принимал как нечто близкое, родное, органичное и солнечный воздух, и студеную воду, и поблекшую осеннюю зелень кустов, и свою молодость.
Ася постучала поварешкой о ведро, что означало: "Завтракать!"
– Бегу! – крикнул Андрей.
Ася наполняла миски и ставила их на стол. Полешкин разливал по кружкам чай.
– Опять каша… – вздохнула Светлана.
Да, последние дни пустая гречневая каша составляла основу их рациона.
Она и другим изрядно поднадоела, но Светлана вообще не ела гречку.
– А что бы тебе сейчас? – дружелюбно, но явно дразня ее, спросил Полешкин.
– Дома сейчас и картошечка, и помидорчики, и огурчики…
– И папа с мамой!
Полешкин добился своего, Светлана повернулась к нему.
– А что в том плохого?
– От картошки фигура портится.
– Мне это не грозит!
– Пока… – подчеркнул Полешкин.
Нельзя сказать, чтобы Светлана следила за своей фигурой. Она ела, что и все, спала, как и остальные, а иногда и больше, но фигура у нее оставалась на загляденье. Тонкая талия, длинные ноги, высокая шея – и все удивительно нестандартно гармонично. И Светлана никогда не упускала случая продемонстрировать какая она стройная и изящная. То встанет в дверях палатки, так что ее фигура сливалась в одном абрисе; то сядет нога на ногу – смотрите, сколько во мне непринужденности; то изогнется, руки в бок – вот какая я гибкая. И имя ее Андрей произносил в сокращенном виде: "Ветка", что очень соответствовало ей.
Андрей сидел рядом и неодобрительно прислушивался к шутливой перепалке между Светланой и Полешкиным. Ему не нравилось, что Полешкин отвлекает внимание Светланы. Он мог бы вмешаться, но подсознательно понимал, что капризная разборчивость Светланы сейчас не к месту. А разговор кончился сам собой. Полешкин посмотрел на часы, сказал:
– Пора на связь…
И сразу мысли о каше, как не было. Сейчас самое важное – что скажет Прохоров? Будет борт или нет?
Нюкжин тоже проследовал в палатку. За ним пришли Андрей и Светлана.
Прохоров вышел вовремя. Он работал микрофоном.
– РЗПС!.. РЗПС!.. Здесь РСГТ! Как слышите? Прием!
Связь была повторной, Прохоров вызывал только их, что могло означать: другие партии сегодня на вертолет не претендуют.
– РСГТ!.. РСГТ!.. Здесь РЗПС! – отозвался Полешкин. – Слышу хорошо. Какие новости? Прием!
Голос Прохорова: – Далеко Иван Васильевич? Прием!
Нюкжин взял телефонную трубку.
– Добрый день, Николай Петрович. Я слушаю. Прием.
Голос Прохорова: – Здравствуйте, Иван Васильевич! День не очень добрый. Не повезло Вам. У мотора кончился ресурс. Вызываем борт из Черского. Как поняли? Прием.
Порт Черский находился далеко, в устье Колымы. Там работал другой авиаотряд, распоряжение ему могли дать только из авиационного управления в Якутске.
– Вас понял, – ответил Нюкжин. – Но у нас кончились продукты,.. почти кончились. Прием.
Голос Прохорова: – Сколько протяните? Может быть организовать сброс? Прием!
– Может быть! – сказал Нюкжин. – Но лучше вытащить нас отсюда.
А протянем дня два. От силы – три. Прием!
– Вас понял, – заторопился Прохоров. – Иван Васильевич! Вы уж как-нибудь! Сделаем все возможное. Если не придет борт, ждите сброс. Обязательно! У меня все. Что у Вас? Прием!