Рассказы серого ворона
Шрифт:
Собаку выпустили на ограждённую арену. К восторгу толпы, зрелище обещало быть омерзительным, но волкодав разочаровал публику, никто не ожидал того, что произошло дальше.
Он вышел в ринг, ощущая всю силу мышц и мускулов, эта сила давала лёгкость, прямоту и уверенность в себе. Вышел, легко касаясь земли, и ощущая всю свою мощь. В бою с врагом ярость только усилит его мощь и силу, он вышел победить и убить зло и силу зла, убить волка – убийцу.
Увидев вышедшего на арену алабая, волк – калека судорожно задёргался, неловко поднялся на покалеченных лапах и, приволакивая задние конечности, проковылял несколько шагов в сторону, подальше от собаки. Жалкий, горбатый, с выпирающими
Волкодав не нашёл в ринге убийцу и смертельного врага. В противоположной стороне, на скрюченных лапах, прислонив обвислый зад к решётке, стоял заморыш, пытающийся изображать из себя волка. Клацая зубами, урод показывал крупные белые клыки осматривающему его «азиату». Пёс был сбит с толку, шерсть на загривке улеглась, напряжение мышц спало. Это враг? Вот это? Кобель ещё раз подошёл к скалившемуся инвалиду и с сомнением оглядел его.
Хищник ждал атаки. Только бы была секунда! Был бы миг! Полоснуть клыками по горлу! Резануть по животу, по бедру, по плечу!
Желая спровоцировать начало поединка, один из зрителей толкнул прислонившегося к решётке калеку сапогом в зад. Волк упал бедром на землю, подвернув в бок искривлённые задние конечности, а широко расставленными передними лапами опёрся о землю.
Это жалкое зрелище окончательно отбило у собаки желание драться. Смущение, брезгливость, сомнение и растерянность были в глазах «азиата». Отойдя несколько шагов в сторону, пёс помочился на решётку. Обрызганные им зрители, стоявшие толпой у ограждения, отпрянули с руганью и проклятиями. Затем волкодав искал выход из ринга. Алабай не желал убивать беспомощного калеку.
Толпа разочарованно галдела.
– Э – э – э, не хочет драться, когда вокруг много людей – прокомментировал ситуацию мой спутник.
– Да нет, Кенис, просто он не хочет быть похожим на ваших охотников. Таких собак я уже встречал, а о таких волчатниках слышу впервые. Все мы такие, какие есть.
Грех.
Намучаюсь я с этой собакой. Зачем я согласился его забрать? Знал же, что намучаюсь, но согласился, уж очень красивый был «азиат». А как было не согласиться, пожалел его, убили бы рыжего. А убил его я сам, взял ещё один грех на душу. Сколько раз зарекался, и опять, вляпался.
Совершенно незнакомая женщина попросила уделить ей десять – пятнадцать минут, где – то она слышала, что я занимаюсь собаками. Через четыре дня она уезжала в Германию, и ей обязательно нужно было отдать своего трёхлетнего кобеля. А куда его девать? Взять его с собой она не могла.
Пристроить собаку – дело обычное. Почему не помочь людям? Я не предполагал, во что мне обойдётся четверть часа общения с этой женщиной, я даже не помню её имени.
Жили будущие германцы в квартире, на первом этаже панельного дома. Как и у многих других самаркандских квартир первых этажей, в задней части дома, прилегающий участок земли пять на пятнадцать метров, огородили арматурной решёткой, и в этот палисадник соорудили выход из лоджии. Снаружи ограждение маскировала ровно подстриженная высокая живая изгородь. Здесь – то и жил трёхлетний рыжий кобель – «среднеазиат». Был он даже не рыжий, а какой – то красивой темно – медной масти. Ограждение палисадника было глухое, калитки не было, выйти на улицу можно было только через квартиру. Хозяева разрешали собаке спать в лоджии, но входить в комнаты не позволяли. Через полустеклянную дверь хозяйка показала мне своего алабая, в это время её сын в палисаднике следил за тем, чтобы Рыжий не подходил к двери, собой загородил проход и отгонял собаку.
Да… намучаюсь я с ним. Злобный, недоверчивый, вон как зыркает, глаз с меня не спускает. Не сомневаюсь, не будь хозяйки и четырнадцатилетнего мальчишки, разнёс бы он дверь, достал бы меня. Но эффектно смотрится, сукин сын… Это я за три дня должен наладить контакт с этим кобелём и подыскать для него вольер? Хорошо, если он начнёт доверять мне через две – три недели. Но для этого нужны будут хозяйка и мальчишка, а их не будет. Но, хорош, собака. Квартира уже продана, не заберу я его, так через два – три дня он станет трупом, его пристрелят, конечно. Зачем новому владельцу такой чёрт в квартире?
– Его что, на злобу натаскивали?
– Нет, никто его не дрессировал. Мы его маленьким взяли, для спокойствия, мужа- то у меня нет, а он к сыну привязался. Сын за ним ухаживает. А как он у нас во дворике поселился, так и дети, и взрослые прохожие, дразнили его, камни кидали. Пока живая изгородь не подросла, было хуже, пинали по ограде, палками дразнили. Чужих он не любит, озлобился. Месяцев до девяти мы с сыном выгуливали его, а потом перестали, уже не могли такого бугая удержать. Его из палисадника больше двух лет не выводили.
Времени совсем мало. Нужно что – то придумывать на ходу. Я попросил мальчишку не мыться до дня отъезда, а потом положить нестиранные трусы и майку в целлофановый пакет и отдать мне. Ещё мальчику нужно было сделать магнитофонную запись, наговорить несколько минут, ласково обращаясь к собаке и повторяя его кличку. До отъезда семьи нужно хотя бы несколько раз по часу общаться с собакой, пытаться наладить с ней контакт. Нужно было показать Рыжему мои дружеские отношения с мальчиком.
Во дворике алабай был посажен на цепь, я садился так, чтобы он не мог до меня достать, рядом, чуть ближе к «азиату», садился на табурет мальчик. Мы беседовали, пили чай, что – то ели, иногда обращались к собаке. Злоба кобеля зашкаливала. Был он в ярости от того, что я нахожусь на его территории, что я, чужой, сижу рядом с его другом, которого он должен защищать, никто и никогда не смел входить в этот дворик.
– Чего зря орешь, не надоело рявкать? Возьмёшь колбаску? Нет? А с пола возьмёшь? Тоже нет? Ну и зря.
Пёс не расслаблялся, ни разу не взглянул на меня без злобы.
Без присутствия мальчика было ещё хуже. Я сидел на табурете, что – то говорил собаке, демонстрируя своё миролюбие, предлагал лакомство, стараясь не смотреть алабаю в глаза, но при любом моём движении, самом незначительном, пёс яростно бросался вперёд.
Не раз я подумывал: что будет со мной, если он сорвётся с цепи? Лучше об этом не думать.
Повезло. Был найден пустующий двор с хорошим вольером. Рыжий со своим хозяином разместились в фургоне моего “Москвича”, и я завёз их во двор нежилого дома. Мальчик запер собаку в вольере. Было оговорено заранее, что с вечера кормить пса не станут. Четверть часа мы стояли у двери – решётки. Теперь Рыжий не бросался на меня, но внимательно, очень внимательно и настороженно, «азиат» вглядывался в наши лица, почувствовав что – то неладное, пытался понять, что происходит.