Рассказы

Маламуд Бернард

– Де Веккис. Сильный, черт. Я встретил его у дверей квартиры, попросил ключ. Мы схватились, он заехал мне локтем в глаз. Как ваши переговоры с графиней?

– Не очень удачно. Вы пойдете к ней?

– Вряд ли.

– Пойдите к ней и, ради всего святого, попросите разрешить мне переехать. Соотечественника она скорее послушает.

– Лучше я сяду на ежа, - сказал Бевилаква.

* * *

Ночью Карлу приснилось, что они переехали из гостиницы в графинину квартиру. Дети резвятся в саду среди роз.

Утром он решил пойти к привратнику и предложить ему десять тысяч лир, если тот сделает новый ключ, а уж как они это устроят - будут снимать дверь или не будут, - не его печаль.

Когда он подошел к дверям квартиры, перед ней уже стояли Бевилаква с привратником, а какой-то щербатый тип ковырял в замке изогнутой проволочкой. Через две минуты замок щелкнул, дверь открылась.

Они переступили порог - и у них перехватило дыхание. Совершенно убитые, они переходили из комнаты в комнату. Мебель была изрублена, притом тупым топором. Над вспоротым диваном дыбились пружины. Ковры изрезаны, посуда разбита, книги изорваны на мелкие клочки, а клочки раскиданы по полу. Белые стены все, за исключением одной, в гостиной, залиты красным вином, а та исписана нецензурными словами на шести языках, аккуратнейшим образом выведенными огненного цвета помадой.

– Mamma mia {Ой, мамочки! (итал.).}.
– Щербатый слесарь осенил себя крестным знамением.

Привратник позеленел на глазах. Бевилаква залился слезами.

На пороге возник Де Веккис в неизменном лягушачьем костюме.

– Ессо la chiave! {Вот он ключ! (итал.).} - Он ликующе потрясал ключом над головой.

– Мошенник!
– завопил Бевилаква.
– Мразь! Чтоб тебе сгнить! Он только и думает, как бы погубить меня, - крикнул он Карлу.
– А я - его! Иначе мы не можем.

– Не верю, - сказал Карл.
– Я люблю эту страну.

Де Веккис запустил в них ключом и бросился наутек. Бевилаква - глаза его пламенели ненавистью - увернулся, и ключ угодил Карлу прямо в лоб, оставив отметину, которая, сколько он ни тер, никак не желала сходить.

ИДИОТЫ ПЕРВЫМИ

Тонкое тиканье тусклых часов стихло. Мендель, дремавший в потемках, проснулся от страха. Он прислушался, и боль возобновилась. Он натянул на себя холодную одежду ожесточения и терял минуты, сидя на краю кровати.

– Исаак, - прошептал наконец.

В кухне Исаак, раскрыв удивленный рот, держал на ладони шесть земляных орехов. Положил их по одному на стол: один... два... девять.

По одному собрал орехи и стал в двери. Мендель в просторной шляпе и длинном пальто все еще сидел на кровати. Исаак насторожил маленькие глаза и ушки; густые волосы седели у него на висках.

– Schlaf {Спать (идиш).}, - сказал он гнусаво.

– Нет, - буркнул Мендель. Он встал задыхаясь.
– Идем, Исаак.

Он завел свои старые часы, хотя от вида смолкшего механизма его замутило.

Исаак

захотел поднести их к уху.

– Нет, поздно уже.
– Мендель аккуратно убрал часы. В ящике стола он нашел бумажный пакет с мятыми долларами и пятерками и сунул в карман пальто. Помог надеть пальто Исааку.

Исаак поглядел в темное окно, потом в другое. Мендель смотрел в оба пустых окна.

Они медленно спускались по сумрачной лестнице

Мендель первым, Исаак сзади, наблюдая за движущимися тенями на стене. Одной длинной тени он протянул земляной орех.

– Голодный.

В вестибюле старик стал смотреть на улицу через тонкое стекло. Ноябрьский вечер был холоден и хмур. Открыв дверь, он осторожно высунулся. И сразу закрыл ее, хотя ничего не увидел.

– Гинзбург, что вчера ко мне приходил, - шепнул он на ухо Исааку.

Исаак всосал ртом воздух.

– Знаешь, про кого я говорю? Исаак поскреб пятерней подбородок.

– Тот, с черной бородой. Не разговаривай с ним, а если он тебя позовет, не ходи. Исаак застонал.

– Молодых людей он не так беспокоит, - добавил Мендель подумав.

Было время ужина, улица опустела, но витрины тускло освещали им дорогу до угла. Они перешли безлюдную улицу и двинулись дальше. Исаак с радостным криком показал на три золотых шара. Мендель улыбнулся, но, когда они дошли до ломбарда, сил у него не осталось совсем.

Рыжебородый, в роговых очках хозяин ломбарда ел в тылу лавки сига. Он вытянул шею, увидел их и снова уселся - хлебать чай.

Через пять минут он вышел в лавку, промокая расплющенные губы большим белым платком.

Мендель, тяжело дыша, вручил ему потертые золотые часы. Хозяин поднял очки на лоб и вставил в глаз стаканчик с лупой. Он перевернул часы.

– Восемь долларов.

Умирающий облизнул потрескавшиеся губы.

– Я должен иметь тридцать пять.

– Тогда иди к Ротшильду.

– Они стоили мне шестьдесят.

– В девятьсот пятом году.

Хозяин вернул часы. Они перестали тикать. Мендель медленно завел их. Они затикали глухо.

– Исаак должен поехать к моему дяде - мой дядя живет в Калифорнии.

– У нас свободная страна, - сказал хозяин ломбарда.

Исаак, глядя на банджо, тихо заржал.

– Что с ним?
– спросил хозяин.

– Восемь так восемь, - забормотал Мендель, - но где я достану к ночи остальные? Сколько за мое пальто и шляпу?
– спросил он.

– Не возьму.

Хозяин ушел за стеллаж и выписал квитанцию. Он запер часы в ящик стола, но Мендель все равно слышал их тиканье.

На улице он засунул восемь долларов в пакет, а потом принялся искать в карманах бумажку с адресом. Нашел и, щуря глаза, прочел под уличным фонарем.

Когда они тащились к метро, Мендель показал на окропленное небо.