Рассказы (-)
Шрифт:
– Подойдите ближе, - сказал сидящий, и профессор Мальциус подошел так близко, что почти мог коснуться чернильницы рукой. Тут он резко остановился, в надежде, что вел себя правильно. Теперь трещина в линзе не заслоняла сидящего, и профессор Мальциус вдруг понял, что все - явь. Этот человек с жестким ртом - в самом деле Диктатор. Он заговорил:
– Со мной здесь обращаются очень хорошо, и генерал ко мне чрезвычайно внимателен. Но я - профессор Грегор Мальциус, профессор биохимии. Я тридцать лет читал лекции в университете. Я член Королевского общества, член-корреспондент Академии наук в Берлине, Риме, Бостоне, Париже и Стокгольме. Я награжден Ноттингемской медалью, медалью Ламарка, португальским орденом Святого Иоанна, Нобелевской премией. Я думаю, что у меня плохо с кровью, но я имею научные заслуги, и мои эксперименты по мигрирующим клеткам не закончены. Я не собираюсь жаловаться на дурное обращение, но я должен продолжать эксперименты.
Удивляясь собственному голосу, он смолк, как часы, в которых вышел весь завод. Каким-то уголком сознания он отметил, что генерал сделал попытку его остановить, но сам был остановлен Диктатором.
– Да, профессор Мальциус, - произнес Диктатор резким невыразительным голосом.
– Произошла досадная ошибка.
– На профессора Мальциуса смотрело застывшее лицо. Профессор Мальциус встретил его взгляд. Он молчал.
– Сегодня, - Диктатор повысил голос, - от каждого гражданина страна требует повиновения. В окружении завистливых врагов наша возрожденная земля шагает к своей величественной цели.
– Слова продолжали звучать, голос усиливался и утихал. Профессор Мальциус почтительно слушал; он слышал эти слова множество раз, и они потеряли для него всякий смысл. Он думал о некоторых клетках в организме, восстающих против сложных процессов естества и образующих отдельное воинственное государство. Без сомнения, и у него есть своя цель, думал профессор, но в медицине оно называется раком.
– Злые и завистливые языки в других странах объявляют, что мы намерены уничтожить знание и науку, - заканчивал Диктатор.
– Наша цель иная. После очищения - возрождение. Мы создадим величайшую науку в мире - нашу собственную науку, основанную на вечных принципах нашей государственности. Он внезапно смолк, его взгляд сонно обратился внутрь. Очень похоже на ту девушку у Шарко, что я видел в молодости, подумал профессор Мальциус; сначала вспышка, потом затишье.
– Я попал под очищение? Мне не хотели причинить зло?
– робко спросил он.
– Да, профессор Мальциус, - с улыбкой ответил генерал, - вы попали под очищение. Теперь это позади. Его превосходительством было объяснено.
– Я не понимаю, - сказал профессор Мальциус, глядя на неподвижное лицо сидящего.
– Все очень просто, - сказал генерал. Он говорил медленно и вразумительно, как говорят с ребенком или тугоухим.
– Вы выдающийся ученый... вы удостоились Нобелевской премии. Это заслуга перед государством. Однако вы подпали под влияние вредных политических идей. Это измена государству. И по распоряжению Его превосходительства вам был установлен срок для проверки и перевоспитания. Будем надеяться, что он закончился.
– Вам больше не нужны имена молодых людей?
– спросил профессор Мальциус.
– Вам не нужны адреса?
– Это уже не имеет значения, - терпеливо объяснил генерал.
– Оппозиции больше нет. Три недели назад руководители были схвачены и казнены.
– Оппозиции больше нет, - повторил профессор Мальциус.
– Вас даже не привлекли к процессу.
– Даже не привлекли, - повторил профессор Мальциус.
– Да.
– Теперь, - генерал посмотрел на Диктатора, - речь пойдет о завтрашнем дне. Буду откровенен - новое государство откровенно со своими гражданами.
– Да, это так, - промолвил Диктатор по-прежнему с отсутствующим взглядом.
– В зарубежных странах происходил... скажем так - определенный ажиотаж вокруг имени профессора Мальциуса, - продолжал генерал, по-прежнему не сводя глаз с Диктатора.
– Разумеется, это не имеет никакого значения. Тем не менее ваш знакомый, профессор Боннар, и другие вмешивались в дела, которые их не касаются.
– Они мной интересовались?
– с удивлением спросил профессор Мальциус. В самом деле, мои эксперименты достигли той стадии, когда...
– Никакие посторонние влияния не уведут нас от нашей непреложной цели, - произнес Диктатор.
– Наша непреложная цель - доказать свое превосходство в науке и культуре, как мы уже доказали свое превосходство в мужестве и государственности. Вот почему вы здесь, профессор Мальциус.
– Он улыбнулся.
Профессор Мальциус неотрывно смотрел на Диктатора. Щеки у него задрожали.
– Я не понимаю, - сказал профессор Мальциус.
– Вы вернете мне лабораторию?
– Да, - сказал Диктатор, и генерал кивнул профессору, как непонятливому ребенку.
Профессор Мальциус провел рукой по лбу.
– Кафедру в университете?
– сказал он.
– Я буду продолжать эксперименты?
– Наше государство ставит себе целью всемерно содействовать нашим верным сынам науки, - проговорил Диктатор.
– Первым делом, - сказал профессор Мальциус, - мне надо лечь в больницу. У меня плохо с кровью. Но это не займет много времени.
– Он заговорил возбужденно, и глаза у него заблестели.
– Так... мои записи, вероятно, сожжены. Глупо - но мы можем начать сызнова. У меня очень хорошая память, отличная память. Понимаете, вся теория - у меня в голове, - он постучал себя по лбу.
– И конечно, мне нужны помощники; лучшим был у меня малыш Грегоропулос...
– Ваш Грегоропулос казнен, - сурово промолвил генерал.
– Забудьте его.
– Да?..
– сказал профессор Мальциус.
– Тогда нужен кто-нибудь еще. Должны же быть молодые люди... сообразительные... не могли все погибнуть. Я подыщу. Медведь всегда снимал сливки, - добавил он с нервным смешком. Знаете, меня прозвали Медведем.
– Профессор осекся и посмотрел на них с ужасом.
– Вы меня не обманываете?
– Он зарыдал.
Когда он пришел в себя, с ним в кабинете был только генерал. Генерал разглядывал его так, как он в свое время разглядывал в микроскоп неведомые формы жизни: без сочувствия и без отвращения, а с большим интересом.
– Его превосходительство прощает вам это недостойное предположение. Он понимает, что вы перенервничали.
– Да, - сказал профессор Мальциус.
Он всхлипнул и вытер очки.
– Полно, полно, - с грубоватым добродушием сказал генерал.
– Разве можно плакать нашему новому президенту академии? На фотографиях это выйдет некрасиво.
– Президент академии?
– быстро переспросил профессор Мальциус.
– Нет, нет, я не гожусь в президенты. Они произносят речи, занимаются административными делами. А я ученый и учитель.