Рассказы
Шрифт:
– Джоанна, - сказал как-то Шэдрак, - я вижу по тебе, что привез еще недостаточно.
– Да, недостаточно, - ответила она.
– Моим мальчикам придется зарабатывать на жизнь, плавая на судах, которые принадлежат Лестерам; а когда-то я была побогаче ее.
Джолиф не умел спорить и в ответ только пробормотал, что можно, пожалуй, еще раз уйти в море. Он несколько дней все о чем-то раздумывал и однажды вечером, вернувшись домой из гавани, вдруг сказал:
– Я добился бы этого, милая, еще за один рейс, наверняка бы добился, если бы... если бы...
– Чего бы добился, Шэдрак?
– Чтобы ты считала на тысячи,
– Если бы что?
– Если бы мог взять с собой мальчиков. Она побледнела.
– И говорить об этом не смей!
– вскричала она.
– Да почему?
– И слышать не хочу. В море так опасно. А я хочу, чтобы они жили как джентльмены без всяких опасностей. Не пущу их рисковать жизнью. Нет, ни за что, ни за что!
– Ладно, милая, тогда не надо.
На другой день она долго молчала, потом вдруг спросила:
– Если бы ты взял их с собою, это было бы, верно, гораздо выгодней?
– Да, я бы с ними нажил втрое больше, чем в одиночку! Под моим присмотром каждый из них управился бы не хуже меня самого.
Немного погодя она попросила:
– Расскажи мне обо всем подробней.
– Видишь ли, мальчики умеют водить судно не хуже иного шкипера, честное слово. Нигде в Северном море нет таких труднопроходимых мест, как у песчаных отмелей возле нашей гавани, а они с детства здесь плавают. И на них во всем можно положиться. Они такие спокойные и надежные, что я не променял бы их на шестерых вдвое старше.
– А в море очень опасно? Да и о войне, кажется, поговаривают? спросила она с тревогой.
– Ну конечно, без риска не обходится. А все-таки... Мысль о море крепла и разрасталась, сокрушая и угнетая материнское сердце. Но Эмми слишком уж заважничала, - как это снести! Джоанна не могла удержаться от постоянных попреков мужу за их сравнительную бедность. Когда сыновьям рассказали о задуманном предприятии, они, такие же покладистые, как и отец, выразили полную готовность пуститься в плавание; правда, оба они, как и отец, не слишком любили море, но, ближе узнав все подробности плана, искренне воодушевились. Теперь все зависело от решения матери. Она долго его оттягивала, но в конце концов дала согласие: юноши поедут с отцом. Шэдрак очень этому обрадовался. До сих пор господь хранил его, и Шэдрак всегда возносил ему благодарения. Бог и впредь не оставит тех, кто ему предан.
В это предприятие Джолифы вложили все деньги, какие у них были. Даже запасы товара для лавки были сведены к самому малому - лишь бы Джоанне прожить до приезда мужа с сыновьями, - продержаться этот "ньюфаундлендский срок". Она представить себе не могла, как вынесет томительное одиночество, ведь в прошлый раз сыновья оставались с нею. Но она собрала все свои силы для предстоящего испытания.
Судно нагрузили сапогами и башмаками, готовым платьем, рыболовными снастями, маслом, сыром, канатами, парусиной и другими товарами; а обратно оно должно было привезти нефть, меха, шкуры, рыбу, клюкву - все, что подвернется. Кроме Ньюфаундленда, предполагалось по дороге заходить и в другие порты, что тоже сулило немалую прибыль.
III
Бриг ушел в море в понедельник весенним утром; но Джоанна не присутствовала при его отплытии. Джолиф понимал, что ей будет слишком тяжело на это смотреть, тем более что она же сама была всему причиной. Поэтому он сказал ей накануне, что они отплывают завтра около полудня, - и Джоанна, проснувшись в пять часов утра и услышав суету на лестнице, не сошла тотчас вниз, а продолжала лежать в постели, собираясь с силами для предстоящего расставания; она думала, что они уйдут из дома около девяти, - так ведь было в прошлый раз, когда ее муж отправился в плавание. А когда она наконец спустилась вниз, то обнаружила только несколько слов, нацарапанных мелом на покатой крыше конторки; но ни мужа, ни сыновей уже не было. В торопливо написанных строчках Шэдрак сообщал ей, что они ушли, не прощаясь, чтобы избавить ее от тягостных проводов, а сыновья приписали пониже: "До свиданья, мама!"
Она кинулась на набережную, оглядела всю гавань, все море до самого горизонта, но только и увидела, что мачты и надутые паруса брига "Джоанна", - человеческих фигур уже нельзя было различить.
– Сама, сама их послала!
– в исступлении вскричала она, заливаясь слезами.
Дома сердце у нее чуть не разорвалось при виде этого "До свиданья", написанного мелом. Но когда она опять вышла в лавку и посмотрела через, дорогу на дом Эмили, ее исхудалое лицо озарилось торжеством: теперь, думалось ей, недалек уже день, когда она стряхнет с себя иго раболепства.
Надо отдать справедливость Эмили Лестер, - ее мнимая надменность была лишь плодом воображения Джоанны. Конечно, жена купца жила и одевалась лучше, чем Джоанна - и этого Эмили скрыть не могла, - но при встречах со своей бывшей подругой, теперь очень редких, она всеми силами старалась не дать ей почувствовать разницу в их положении.
Прошло первое лето; Джоанна кое-как поддерживала свое существование торговлей в лавке, где мало что оставалось, кроме прилавка да витрины. Сказать по правде, Эмили была ее единственным крупным покупателем, и ласковая готовность миссис Лестер закупать все без разбора, не обращая внимания на качество, горько уязвляла Джоанну, потому что в этом чувствовалась снисходительность покровительницы, почти благодетельницы.
Началась долгая, тоскливая зима; конторка была повернута к стене, чтобы сохранить написанные мелом прощальные слова, - Джоанна ни за что не согласилась бы стереть их; и часто она поглядывала на них сквозь слезы. Красивые мальчики Эмили приехали домой на рождественские каникулы; шла речь о том, что они поступят в университет; а Джоанна все жила, словно бы затаив дыхание, как человек, с головой погруженный в воду. Еще одно лето - и "ньюфаундлендский срок" окончится. Незадолго до того, как ему истечь, Эмили зашла к своей бывшей подруге. Она слышала, что Джоанна стала тревожиться: уже несколько месяцев не было писем от мужа и сыновей. Шелка Эмили так надменно зашуршали, когда, воспользовавшись не слишком любезным приглашением Джоанны, она прошла за прилавок, а оттуда в заднюю комнату.
– У тебя во всем удача, а мне ни в чем не везет!
– сказала Джоанна.
– Но почему ты так считаешь?
– спросила Эмили.
– Я слышала, они должны привезти целое состояние.
– Ах, вернутся ли они сами? Переносить эту неизвестность не по силам женщине. Ты подумай, все трое - на одном корабле! И уже столько месяцев никаких вестей!
– Но время еще не прошло. Не надо заранее говорить о несчастье.
– Ничто не вознаградит меня за это мучительное ожидание!
– Так зачем же ты позволила им уехать? Ведь вам жилось неплохо.