Рассказы
Шрифт:
Девушка села в машину; они поехали к пляжу вдоль Грейт-Хайвей, потом обратно; девушка вышла на том же углу Мирамар-авеню и, похоже, вернулась домой. Дик оставил ее и поехал за мужчиной. Тот остановил машину перед зданием "Футурити Эпартментс" на Мейсон-стрит, вошел туда и через полчаса вышел с двумя женщинами и каким-то субъектом. Этот субъект примерно такого же возраста, как и хозяин "бьюика", рост около ста семидесяти двух, вес килограммов семьдесят пять; темные глаза и волосы, темная кожа, плоское широкое лицо с выступающими скулами. На нем были голубой костюм, серая шляпа, коричневый плащ, черные ботинки; на галстуке Дик заметил жемчужную запонку грушевидной формы.
Одной из женщин маленькой, худенькой блондинке около двадцати двух лет, другая года на три-четыре старше, рыжая, среднего роста, нос вздернутый.
Все они забрались в автомобиль и поехали в кафе "Алжир", где развлекались до часу ночи. Потом вернулись в "Футурити Эпартментс". В три тридцать мужчины вышли, проехали на "бьюике" до гаража на Пост-стрит, затем пешком пошли в отель "Марс".
Прочитав все это, я вызвал Микки Лайнхэна, вручил ему рапорт и сказал:
– Проверь, кто эти люди.
Когда Микки вышел, позвонил Бруно Ганжен.
– Добрый день. Есть новости для меня?
– Возможно, ответил я. Вы в городе?
– Да, у себя в магазине. Буду до четырех.
– Хорошо. Зайду после полудня.
В полдень вернулся Микки Лайнхэн и доложил:
– Парня, которого Дик видел с девушкой, зовут Бенджамин Уилл. У него есть "бьюик", а живет он в "Марсе", номер 410. Торговец, но чем торгует, не знаю. Второй его приятель, живет в его номере уже два дня. Кто такой, не могу сказать. Он не записывался. Женщины из "Футурити Эпартментс" проститутки, обитают там в номере 303.
– Минутку, - сказал я и пошел в архив. Там порылся под литерой "у" и вскоре нашел, что искал:
Уилл Бенджамин, он же Бен-Кашлюн. Три года сидел. В прошлом году его снова задержали и обвинили в попытке шантажировать известную киноактрису, но доказать не удалось. По описанию похож на хозяина "бьюика". На снимке, сделанном полицией, я увидел молодого мужчину с резкими чертами лица и треугольным подбородком.
Я показал фотографию Микки:
– Это Уилл. Поброди за ним немного.
Потом я позвонил в полицейское управление. Ни Хэкена, ни Бегга не застал. Льюис торчал в отделе информации.
– Как выглядит Банки Даль?
– спросил я его.
– Минутку...
– сказал Льюис.
– Тридцать два, шестьдесят семь с половиной, сто семьдесят четыре, плоское лицо с выдающимися скулами, золотой мост в нижней челюсти слева, коричневая родинка под правым ухом, деформированный мизинец на правой стопе.
– Снимки имеются?
– А как же!
– Благодарю. Пришлю кого-нибудь за фотографией.
Я послал за снимком Томми Хауда, а сам пошел перекусить. Затем отправился в магазин Ганжена на Пост-стрит. Мистер Ганжен в этот день был одет еще крикливее: и смокинг теснее, и ваты в плечах побольше. Серые брюки в полоску, ярко-красный жилет и фантастический галстук, вышитый золотом.
– Итак, что вы мне скажете? спросил Ганжен, когда мы вошли в его контору и сели.
– Есть пара вопросов. Во-первых, кто такая девушка с толстым носом, оттопыренной нижней губой и припухшими серыми глазами, которая живет в вашем доме?
– Ее зовут Роз Рубери.
– Его улыбка демонстрировала, насколько ему приятно удовлетворять мое любопытство.
– Это горничная моей женушки.
– Эта девушка водится с известным уголовником.
– В самом деле?
– Он с явным удовольствием погладил розовой ладошкой свою крашеную бородку.
– Но я знаю лишь то, что она горничная.
– Мэйн не приехал из Лос-Анджелеса на машине с приятелем, как он говорил своей жене. Он выехал в субботу ночным поездом и прибыл в Сан-Франциско на двенадцать часов раньше, чем появился дома.
Бруно Ганжен наклонил голову и захохотал:
– А ведь это прогресс! Прогресс! Правда?
– Возможно. Не помните ли вы, была эта Роз Рубери дома в воскресенье вечером... скажем, с одиннадцати до двенадцати?
– Помню. Была. Точно. В тот вечер моя женушка неважно себя чувствовала. В воскресенье она уходила рано утром, сказала, что поедет за город с друзьями, с кем не знаю. Вернулась в восемь вечера и пожаловалась на ужасную головную боль. Ее вид меня встревожил, и я часто наведывался к ней справлялся, как она себя чувствует.
Поэтому-то и знаю, что горничная была дома, во всяком случае до часу ночи.
– Полиция показывала вам носовой платок, который нашли вместе с бумажником Мэйна?
– Да.
– Он поерзал на стуле; у него был вид ребенка, который таращится на рождественскую елку.
– Платок моей жены.
Смех мешал ему говорить; он кивал головой, а его бородка, как метелка, подметала галстук.
– Может, она оставила платок, когда навещала супругу Мэйна?
– Это невозможно. Моя женушка не знакома с миссис Мэйн.
– Ну, а с Мэйном ваша жена знакома?
Он вновь захохотал, подметая бородкой галстук.
– И как близко?
– продолжил я свой вопрос.
Он поднял подбитые ватой плечи почти до ушей.
– Не знаю, - сказал он радостно.
– Но ведь я нанял детектива...
– Неужели?
– Я посмотрел на него сердито.
– Вы наняли меня, чтобы разобраться в убийстве и ограблении Мэйна вот и все. А если думаете, что я буду копаться в ваших семейных тайнах, то вы глупы, как сухой закон.