Рассказы
Шрифт:
Но вернемся к генералу. Когда я ему представлялся по случаю назначения и «дальнейшего прохождения», он меня спросил: играю ли я в футбол?
В футбол я с детства играю плохо, потому и ответил честно: не играю.
Оказалось, в военкомате все играют в эту игру как попало, но, в отличие от меня, считают, что играют ничего.
Один раз генерал все же выгнал меня на поле, и в первом же тайме я дал замполиту в глаз. Случайно так вышло, локтем с разворота.
Всем понравилось, а генерал даже сказал, что зря я скромничаю, и у меня неплохо получается.
НИКИТЕНКО
Получить
— Запишите себе минус ноль пять! — говорил он.
Обманывать его было бесполезно, он все помнил, так что в результате по его любимому предмету мы получали отметки, выраженные дробными цифрами, и часто они были ниже нуля.
Про себя он говорил:
— Никитенко меня зовут. Когда придете на кафедру, на консультацию, то так и скажите: мне нужен Никитенко, капитан второго ранга. А то обычно входят, и начинается: «Где у вас тут такой...» — «Какой?» — «Такой.» — «Седой?» — «Нет, не седой, но тоже мудаковатый?»
Говорили, что он отсидел десять лет.
Ему повезло быть вахтенным офицером на «Новороссийске» в момент взрыва. Взрывной волной его выбросило за борт, а потом его выловили, совершенно без чувств, и посадили в тюрьму, но через десять лет пришли к выводу, что он ни в чем не виноват, и выпустили, вернув звание и деньги.
Сел он лейтенантом, а вышел — капитаном второго ранга, после чего его отправили в наше училище преподавать гидрометеорологию.
Он потом нам рассказывал, что особой разницы между службой и тюрьмой не заметил, но в тюрьме все-таки с получением звания лучше, потому что там ты просто сидишь, и оно само по себе идет, а на флоте могут звание за что-нибудь задержать.
Для общения с ним рекомендовалось знать наизусть «Правила наблюдения за гидрометеорологической обстановкой», а еще он отличался острым языком, любил подначить коллег и способен был выкинуть любой фокус.
Мы перешли на четвертый курс, когда капитан, уже первого ранга, Никитенко уволился в запас.
На прощанье мы попросили его сфотографироваться с нами у памятника курсантам, погибшим в Суарском ущелье. Он явно был растроган, мы сделали несколько снимков, а потом он увидел выходящего из соседнего корпуса начальника строевого отдела, сделал большие глаза, сказал: «Пора смываться, а то меня Какаду накажет» — и побежал, как молодой, прижимая к груди подаренные нами нарды.
КАМА-СУТРА
Появление в нашем дивизионе напечатанных на машинке рассказиков фривольного содержания и самиздатовских пособий по Кама-Сутре всегда совпадало с началом подготовки к очередному периоду боевого обучения.
В это время обновлялась корабельная документация, и радисты — наши нештатные машинистки — загружались бумажной работой, закрывались навсегда в своих секретных радиорубках и, в промежутках между инструкциями, размножали там эти произведения, пуская половые слюни.
Некоторые подходили к процессу творчески, заменяя, скажем, окно на иллюминатор, порог на комингс, в результате чего получались порнорассказы с мореходным уклоном.
Узнав о начале всех этих художеств, комдив обычно строил весь личный состав и обращался к нему с речью:
— С некоторых пор по дивизиону гуляют блядские рассказы! Их читают, передают из рук в руки и прочее. Все это говорит о том, что некоторые матросы снова стали излишне интересоваться сексом. Так я вам скажу: ЧИТАЙТЕ КОРАБЕЛЬНЫЙ И ДИСЦИПЛИНАРНЫЙ УСТАВ!!! ТАМ НА КАЖДОЙ СТРАНИЦЕ ЕБУТ!!! — при этом он проделывал несколько движений, говорящих о его неплохой лыжной подготовке в прошлом, после чего продолжал, — В разных позах и по разным поводам! Более сексуальных книг в мире нет! Обещаю, будет интересно! А чтоб все прошло организованно и без лишней пыли, командирам принять зачет от всего личного состава и доложить мне в пятницу.
И личный состав отправлялся читать самые сексуальные книжки.
КУЗАНОВ
Кузанов был любимым преподавателем. На первом же занятии по истории военно-морского искусства мы это поняли, потому что он не вошел, а ворвался в класс быстрой, слегка танцующей походкой.
Он пробежал до стола, гоня перед собой возмущенные воздушные массы, резко остановился, развернулся и грохнул по столу дубиной.
Она у него в руках была вместо указки.
После этого он дал себя рассмотреть: невысокий, седой как лунь офицер, ничем не напоминавший чудовище.
Мы вылупили глаза от изумления, после чего в гробовой тишине прозвучал его хриплый и одновременно тощий голос: «Здравствуйте, товарищи!» — это сейчас же вызвало взрыв хохота, сдержаться было невозможно.
— Ничего! — радостно он нас заверил, — Вот послужите с мое и выпьете цистерну шила, не так еще будете хрипеть! — лицо его светилось торжеством.
Занятия он проводил следующим образом: разгуливая по классу, он время от времени грохал своей дубиной по столу, и так это ловко у него получалось, что звук разносился по всему учебному корпусу, после чего он радостно говорил нам:
— Взбодрились?!!
Лекцию он всегда заканчивал словами:
— Материал, прочитанный мною, настолько прост, что не понять его может только полный дурак. Вопросы есть?!!
Вопросов не было.
Но иногда он говорил:
— Эта тема здорово изложена в учебнике на странице такой-то, поэтому, чтоб не тратить время зря, сразу же переходим к военно-морской травле.
И начинались его рассказы.
Парочку из них я вам сейчас расскажу.
АТАКА
Одна из главных задач для сторожевого корабля: борьба с подводной лодкой.
СКР «Беспощадный» (тот самый сторожевой корабль, если говорить сокращенно и для гражданского населения) с целью отработки обнаружения и уничтожения той самой лодки вышел в море.
Делалось все так: обнаружив лодку, корабль ложился на боевой курс, после чего с него за борт летела боевая граната, которая в воде делала «бум!». И окружающие понимали, что лодка уничтожена.
На этом выходе было все как обычно.