Рассказы
Шрифт:
Оленуха отступает назад и останавливается. Она словно говорит охотнику: я здесь, я не ушла!
Биккужа-бабай снова начинает подкрадываться к добыче, снова наводит ружье на цель. И снова, не успев нажать на спусковой крючок, с досадой опускает ружье — оленуха попятилась в кусты.
И так повторяется много раз.
Большие черные глаза оленухи бесстрашно и пристально следят за каждым движением охотника. Она видит человека, который пришел ее убить. Почему же она не убегает? То, что ее удерживает, сильней страха смерти —
Она выманивает охотника на себя, рискуя жизнью, чтоб отвести его от того места, где спрятался детеныш. Она согласна погибнуть, лишь бы олененок остался жив.
Вот уже несколько часов старый охотник мучается от этой игры в прятки. Он и сердится, и в то же время удивляется смелости и мужеству, с которым дикий зверь так самоотверженно защищает своего детеныша.
— Все равно ты меня не обманешь, — шепчет Биккужа-бабай.
Он разгадал материнскую хитрость оленухи: она будет водить его по лесу, брать на измор.
Только зря она себя и его мучает. Старый Биккужа-бабай не первый день на охоте. Много красавцев оленей распрощались с жизнью, повстречавшись с ним. Его не разжалобишь.
Ему нужен обещанный внуку олененок. И он этого олененка добудет.
Лишь бы только узнать, где скрывается малыш.
II
Уже вечерело. Но мать-оленуха, пытаясь обмануть охотника, все продолжала кружить по лесу, и так запутала Биккужу-бабая, что он потерял и ту, которую преследовал, и ее следы.
Биккужа-бабай даже приуныл: видно, стал стар, раз какая-то оленуха могла его провести!
Но тут влажный собачий нос ткнулся ему в ногу. Что хотела показать хозяину верная Актырнак?
Старик оглянулся. В нескольких шагах от него под деревом стоял олененок, которого он выслеживал четыре дня.
Совсем малыш, не больше чем две недели от роду. Его точеные ножки еще не стали выносливыми.
Вытянув гибкую шею, он старался ухватить своими нежными губами сочные листья с ветки. Желтый теплый цвет его меха казался еще теплее в лучах пробившегося через листву солнца, растопыренные ушки просвечивали розовым.
Олененок беспечно помахивал куцым хвостиком, не подозревая, что за его спиной стоит смерть.
Много оленей положил на своем веку Биккужа-бабай, и ни разу не дрогнула его рука.
Почему же ему сейчас так трудно поднять ружье, словно оно налито свинцом?
Почему так сильно стучит его сердце?
Ему вспомнились кроткие, молящие о пощаде глаза матери-оленухи. Может, также смотрела с мольбой на волков его несчастная дочь? Волки не пожалели Алтынбикэ. Но ведь он не волк, он — человек!
Услышав шорох, олененок насторожил ушки. Прислушалась и Актырнак.
Охотничья собака ожидала привычного выстрела.
Но вместо выстрела раздался пронзительный свист.
Маленькие копытца ударились о землю. С быстротой молнии олененок исчез в чаще леса.
Добродушно посмеиваясь, старый охотник повлажневшими глазами посмотрел ему вслед: какой шустрый! Стрелой помчался, озорник!
На другой день старик с собакой добрались до дома. Навстречу им радостно выбежал Миннигарей.
— Дедушка! Я тебя ждал, ждал, совсем заждался. А где же олененок? Ведь ты обещал.
Старик нежно погладил мальчика по голове.
— Не вышло, сынок.
— Почему не вышло? Ты его не видел?
— Видел. Совсем близко от меня стоял.
— И какой он, дедушка, жёлтенький?
— Как есть весь жёлтенький, только мордочка и копытца черненькие. Ты бы его увидел — ахнул! До чего же хорош! Ходит под деревом, щиплет листочки. Ну, я навел на него ружье…
— И ты… не попал?
— На таком расстоянии не промахнешься. Жалко мне его стало, сынок. И мать-оленуху пожалел, которая, чтоб спасти его, целый день меня по лесу водила… Я не стал стрелять. Я свистнул, ну, он и дал стрекача. Так и ушел от меня.
Дома Миннигарей потребовал, чтобы дед рассказал ему все подробно с самого начала.
И старик долго и с увлечением рассказывал, как три дня они с собакой искали следы, как бесстрашно вела себя мать-оленуха, как Актырнак показала ему олененка, как, услышав свист, звереныш бросился в кусты… Это особенно нравилось Миннигарею, он счастливо смеялся и просил еще повторить.
Ложась спать, Миннигарей снова спросил:
— Дедушка, когда ты свистнул, он быстро побежал?
— Как ветер. Я глазом не успел моргнуть, как его уже след простыл.
— И он был весь желтенький?
— Точно, сынок: весь желтенький. Только мордочка и копытца черненькие.
Наконец мальчик уснул.
Во сне ему приснился желтенький олененок. Олененок был не один. Он нашел свою мать, и они вместе ходили по лесу и щипали траву.
На теплой печи уснул и усталый Биккужа-бабай. Лицо у него было спокойное. Он чему-то улыбался во сне.
1922 г.
Как продавали наши вещи
(В пору моего детства)
Перевела Н. Надеждина
I
Сколько лет прошло, но и сейчас мне слышится тоскующий голос отца:
— Надо заплатить сборы, отдать недоимки…
О чем бы ни шел разговор, отец сведет на свое.
— Надо заплатить, а чем? Ведь продать нечего. Богатым, им что? Раз, и заплатили! У них и стадо баранов, и много земли. Почему же они платят сборы наравне с нами, бедняками! Разве это справедливо?