Расследованием установлено…
Шрифт:
«…Сухогруз отходил в рейс в воскресенье, когда дирекция верфи не работала». Но ведь инструменты, сантехнику и сварочный аппарат погрузили на судно в будний день. Кто-то ведь это делал и кто-то давал распоряжения?
Ну а если при таможенном досмотре все эти вещи не были бы найдены, тогда кто бы за ними явился на борт сухогруза? Ведь должна же была быть на этот счет какая-то договоренность?
И еще один вопрос неминуемо возникает. Если инструмент, сантехника и сварочный аппарат попали на судно без документов, то они и приняты будут кем-то так же без документального оформления… И если предметы потом попадут в частные руки, то это
А судостроительная верфь «Гунарсен»? Откуда такой альтруизм? Зачем сделаны подарки? Что они с этого имели?
На все вопросы надо было получить ответы.
Примерно такие же вопросы, только под другим углом зрения, беспокоили и Сухачева:
«Иван Иванович абсолютно прав. Надо взять себя в руки и все хорошо продумать.
Итак, что есть у следователя? Нашли на сухогрузе сварочный аппарат и какую-то мелочь: сантехнику, инструменты. Ну и что? Нет документов. Согласен, виноват. Но ведь не для себя старался — для нужд пароходства. И в этом признаваться надо сразу, ведь если начнут все ворошить, то могут докопаться и до валютного фонда, и тогда все будет выглядеть гораздо хуже.
Но как быть с Ваулиным? Как плохо, что меня задержали прямо у трапа и я не успел ему позвонить. Знает ли он о моем аресте? Конечно, знает — все-таки начальник судового отдела. Ему должны были сообщить об этом. А мне, наверное, о нем говорить не нужно. У Ваулина большие связи, и если он захочет, то он может многое для меня сделать. Он должен захотеть! Ведь я столько для него сделал! Он не может оставить меня в беде. Пусть он не сумеет меня освободить, но облегчить-то мое положение наверняка может.
А если дома сделали обыск? Что тогда? А ничего! Я три года жил за границей. Работал, как вол, питался кое-как, ходил в одном костюмчике, носил одно пальто. Не пью, не курю, за женщинами не волочусь. Конечно, кое-что привез, так сказать, для дома, для семьи. Вот и весь разговор!»
Следователь Волков, ожидая появления арестованного Сухачева, не положил на стол ни уголовного дела, ни бланка протокола допроса. Демонстрировать Сухачеву тонюсенькое дело было просто неразумно, а отсутствие каких-либо бумаг на столе в определенной степени снимало налет официальности и могло способствовать контакту между следователем и допрашиваемым.
Ждать пришлось недолго. В кабинет вошел среднего роста мужчина с гладко причесанными волосами, одетый в обычный темно-синий однобортный костюм. Голубая рубашка без галстука была застегнута на, все пуговицы. Подойдя к столу, он остановился.
— Здравствуйте, Сухачев! — сказал следователь. — Садитесь, пожалуйста. Моя фамилия Волков, я старший следователь следственного отдела УКГБ. Мне поручено расследование по вашему делу.
Сухачев сел, слегка подтянув брюки на коленях, и внимательно посмотрел на следователя. Волков не заметил на его лице каких-либо признаков волнения, он вел себя так, будто не первый раз находится на допросе в кабинете следователя.
— На предыдущем допросе вам было разъяснено, в чем вы подозреваетесь?
— Так точно, — почему-то по-военному ответил Сухачев.
— Вам, конечно, известно, что речь идет о незаконной перевозке на сухогрузе двух комплектов сантехники фирмы «Орас», сварочного аппарата ТИГ-10 и двух наборов инструментов «Блэк энд Дэккер».
— Известно.
— Знаете ли вы стоимость этого имущества?
—
— Дешево цените. Товароведческая экспертиза пришла к выводу, что все эти вещи стоят более двенадцати тысяч рублей.
— Может быть и так. Цены ведь меняются, так же как и курсы валют. Да еще торговые скидки…
— Скажите, пожалуйста, вы понимали, что, передавая на борт сухогруза предметы без надлежащего оформления, вы совершали уголовное преступление, — контрабанду?
— Конечно понимал — двадцатый год на флоте.
— Зачем же вы это сделали?
— Потому что просили из судового отдела.
— Кто просил?
— Сейчас я не помню. Только звонили мне несколько раз в мой кабинет на верфь «Гунарсен». Так, мол, и так, необходим компактный сварочный аппарат. Чтобы можно было где нужно на судне заварить. Хоть в каюте, хоть в трюме. И пару комплектов инструмента. Сами знаете, без хорошего инструмента как без рук. А о сантехнике еще раньше разговор был… Вот и решил товарищам помочь… Помог… — И Сухачев развел руками и слегка наклонил голову.
— Еще вопрос, — продолжал следователь. — Мне непонятно одно обстоятельство. Ведь товары, которые вы пытались перевезти в Советский Союз, стоят немалых денег. Каким образом вам удалось получить их от работников верфи и погрузить на сухогруз без какой-либо уплаты их стоимости?
— Тут вот какое дело… — Сухачев провел рукой по и без того гладкому пробору русых волос. — …Понимаете… объяснить кратко я не могу.
— Мы никуда не торопимся, можете объяснять подробно.
— Хорошо. Верфь, принадлежащая фирме «Гунарсен», так же как и другие фирмы, крайне заинтересована в получении советских заказов. Заказы — это прибыль, это деньги. Поэтому и стараются строить для нас суда и производить ремонт так, чтобы, как говорится, ни сучка ни задоринки. Поэтому и предупредительны до предела, и если могут, то во всем идут навстречу. Вот и в этом случае… Говорю начальнику отдела верфи Ванклифену: «Так, мол, и так, сухогруз уходит в воскресенье, очень нужно для пароходства». А он отвечает: «Не волнуйся, все будет в порядке, а документы после оформим». Там же частная собственность. Сами решают. Да и без доверия работать нельзя. И потом сумма-то — смешно сказать — двенадцать тысяч. Конечно, это большая сумма, если смотреть с позиций человека, который получает в месяц двести рублей. А когда идут заказы на полтора, два, а то и больше миллионов рублей, то, ей-богу, двенадцать тысяч это так, мелочь. Естественно, с капитаном сухогруза договорился — в Ленинграде приедут из судового отдела, передашь, скажешь, что от Сухачева. А тут в таможне подняли хай — нет данных в грузовой декларации! Контрабанда! Вот и оказался я здесь. — Сухачев грустно улыбнулся и продолжил: — Да и к тому же знаете, сколько времени нужно затратить, чтобы оформить через органы Внешторга эту сварку, сантехнику и инструменты? Месяцев десять пройдет! Скорее ребенка родить можно.
Следователь немного помолчал, а затем спросил;
— Скажите, Сухачев, кто в Ленинграде должен был принять груз?
— Это уж, извините, не мое дело. Есть судовой отдел, у них там народу навалом: послали машину, двух работяг — и все дела.
— А что вы сказали капитану об этом грузе?
— Так и сказал: прибудете в Ленинград, позвоните в судовой отдел, приедут на машине, и отдадите им груз.
— А как бы в судовом отделе оформили груз, если на него нет документов?