Расстояние
Шрифт:
– Итак, что вы можете сказать о Кэтрин Галлахер? – произносит Эллис.
Ему отвечает человек явно выдержанный, образованный и осторожный:
– О, она была женщина высокоинтеллектуальная, умная. Ответственная. Отличный работник. Хорошо справлялась с самыми сложными случаями. Имела склонность к исследованиям, могла бы многого достичь, будь… – Голос срывается и замолкает. Будь она жива.
Я быстро пробегаю глазами прилагающуюся информацию о допрашиваемом: Олвин Робертс, старший анестезиолог, пятьдесят три года, отец двоих детей
– Она была хорошим врачом? – спрашивает Эллис.
– Очень знающим. Серьезным. Преданным делу. По-своему.
– И что это значит?
– Она была крайне педантична, внимательна, решительна.
– Ее любили пациенты?
– Большинство наших пациентов, знаете ли, ведут себя тихо. Таким образом, у нас есть возможность приберечь хорошие манеры для общения с семьями. И родственники больных ее любили, и не без оснований. У нее была уверенность в себе. Авторитет. Она внушала им спокойствие. У меня нет повода обвинять ее в непрофессионализме.
– А как насчет личностных качеств?
Робертс медлит, и в его молчании ощущается неуверенность. В моей голове эхом проносятся слова Девлина о том, что в ней было нечто мрачное, темное, словно что-то надломилось в душе…
– Она была приятным в общении коллегой. Немного отстраненной, замкнутой. – Голос Робертса становится напряженным. – Да, очень замкнутая особа.
Больше он не говорит ничего ценного.
Робертс не знал, что Кэтрин посещала психоаналитика, услышал это лишь от полицейских.
– Я понимаю, мы должны были об этом знать. Но, видит бог, депрессия у врачей не редкость. Даже если человек не говорит, это чувствуется. Но с ней ничего подобного не происходило. Она всегда была такой, как обычно. Замкнутой, все держала в себе. Причина могла быть в чем угодно. – Пауза. – Видите, даже обратившись за помощью, она настояла, чтобы это оставалось втайне. Не хотела, чтобы об этом узнали. Вероятно, ей с трудом, но удавалось вести себя нормально, ничем не выдать…
– Почему она так поступала?
– Разве в профессии полицейского, например, это не стало бы позорным клеймом? Рад за вас, но в медицинском мире все по-другому. Нам нравится думать, что мы можем справиться с любой ситуацией, и не любим признаваться, что проиграли.
– Это повлияло бы на ее карьеру, не так ли? Если бы коллеги узнали о ее депрессии?
Вздох.
– Официально я не должен был придавать этому значение.
– Но были бы вынуждены.
– Люди считают, что на такие вещи нельзя закрывать глаза.
– Кэтрин была честолюбивым человеком?
– Карьера имела в ее жизни огромное значение. Огромное.
– Если человек до такой степени перфекционист…
– Ее личная планка была установлена очень высоко. Она гордилась, что никогда не допускала ошибок.
– Ценно для пациентов.
– Да, но не для нее самой. – Робертс задумался, вспоминая что-то из прошлого. – Возможно, проблема была именно в этом. Мы работаем в отделении интенсивной терапии. Порой люди умирают. Умирают, несмотря на все приложенные усилия.
– У нее были проблемы после смерти пациента? – Эллис сделал стойку. – Может, какой-то конкретный случай?
– Ничего конкретного. – Робертс замолкает, потом продолжает, решая объяснить: – Нам, как врачам, нравится думать, что мы держим ситуацию под контролем, но это лишь иллюзия, как бы мы ни старались. Смерть пациента каждый раз напоминает нам об этом.
– Значит, ей хотелось полностью все контролировать?
– Да. Возможно, самоубийство было выражением этого? Только так она могла все держать под контролем. – И после недолгой заминки: – Знаете, я видел записи с камеры наблюдения и до сих пор думаю о том, куда она шла тем вечером. Кэтрин выглядела так, будто идет на дежурство, но в ту ночь была не ее смена. – Робертс, кажется, вздыхает и качает головой. – Очень надеюсь, вы найдете тело. Мне неприятно думать, что она лежит где-то… Впрочем, это очень на нее похоже – не желать быть найденной. Очень в ее духе.
Пауза длится довольно долго, затем молчание прерывает Эллис:
– Она взяла отпуск. Объяснила это болезнью матери. Вам ничего в этом не кажется странным?
– Я знал, что ее мать нездорова.
– Кэтрин очень переживала?
– Она казалась… немного взволнованной. Но Кэтрин была очень ответственным человеком и относилась к своим обязанностям со всей серьезностью. Немного странно, что она попросила коллег подменить ее на время. Должно быть… – Робертс понижает голос, – она заранее все планировала?
Но перед исчезновением он не заметил в поведении Кэтрин ничего странного.
Была ли причина в том, что она не знала, что с ней произойдет? Или знала, но тщательно скрывала?
И вот Эллис задает один из главных вопросов:
– Вы могли бы предположить, что кто-то желал ей зла?
– Хотите сказать, – с ужасом спрашивает Робертс, – что это могло быть…
– Были ли у нее враги, у которых был мотив для причинения ей зла?