Расстояние
Шрифт:
Тишина. Слышны лишь звуки собираемой посуды и смех за соседним столиком.
– Вы нашли тело, – произносит наконец Робертс.
– Нет.
– Но у вас есть основания полагать…
– Мы просто рассматриваем все возможные версии.
Молчание. И через несколько секунд Эллис пытается зайти с другой стороны:
– Может, у нее умер пациент, семья не смогла с этим смириться, считала ее виновной?
– Ничего подобного не представляю, – отвечает Робертс.
– Вы уверены?
– Абсолютно
– Ну что ж, если что-то вспомните… – говорит Эллис. Должно быть, он передает Робертсу визитку. – Благодарю, что согласились на встречу.
В следующую секунду звонит телефон. Эллиса? Должно быть, да. После паузы, видимо, взглядом извинившись перед Робертсом, Эллис отвечает.
– Что на этот раз? – Запись через несколько мгновений обрывается, но не раньше, чем я успеваю услышать первые звуки композиции Майлса Дэвиса.
Эллис разговаривает со мной.
В воскресенье я звонила, чтобы узнать, не опрашивал ли он коллег Кэтрин Галлахер. Значит, он начал в тот день.
– Скольких, Эллис? Скольких коллег Кэтрин вы опросили с воскресенья?
Он задумывается и с вызовом произносит:
– Многих.
Многих. Конечно, Эллис работает быстро. Едва почуяв мой интерес к делу Кэтрин Галлахер – лишь намек на заинтересованность, – он, как тренированная ищейка, ринулся вперед. Он уверен, что женщину убили, и роет землю в поисках доказательств, и еще Джо мечтает быть на шаг впереди меня, и не в моих силах его остановить.
– И когда вы собирались мне это сообщить? – спрашиваю я.
– Вот говорю сейчас.
– Мне нужны все записи. Все до единой.
– И вы их получите. Я с ними закончил. Только время зря потратил, бог знает зачем. – В его голосе слышится горечь, почти обвинение в мой адрес. – Я говорил с каждым в этом чертовом отделении, и знаете, что получил? Ничего! Она не была стервой, не была чокнутой, но ни один человек с ее работы не переступал порог ее дома. Ни разу. Иногда они ходили в кино, выпивали в баре, но Кэтрин всегда уходила первой и всегда трезвая. Она никого к себе не подпускала.
– А как насчет…
– Работы? Она была ее единственной любовью. И у нее отлично получалось. Против нее ничего нет.
– Уверены?
– Вы велели искать случаи халатности, смерть пациентов, обвинения семьи, обиды, верно? Так вот, никаких слухов, никаких жалоб, даже ни одного анонимного письма. Ни одного замалчиваемого скандала, о котором говорили бы шепотом. Конечно, ее пациенты умирали, она же работала в интенсивной терапии, но случаев с летальным исходом не больше, чем в таком же отделении любой другой больницы. Я проверил все цифры, Карла. Не считайте меня идиотом. Некому было желать ей смерти. Если только она не попалась под руку случайному психу. Или серийному убийце. – Сарказм так и брызжет из Джо, и в его голосе опять слышится упрек в мой адрес. – Но если вы так уверены, что мотив есть… Значит, убийство все же преднамеренное. Получается, меня ждет целый грузовик дерьма, а я его еще не видел. И вы мне не дадите ни одной наводки, верно я понимаю? Зачем вы втянули меня в это, Карла? В деле ни одного подозреваемого…
– Ее исчезновение подозрительно.
– И это все? Лишь предчувствие?
– Да, – сурово произношу я. – Предчувствие. Что там с психоаналитиком? Или вы и его уже опросили?
– Нет, – отвечает Эллис с напускным равнодушием. – С ним я еще не разговаривал. Он следующий на очереди.
Если Марк Девлин смог разгадать, на что способна Кэтрин Галлахер, то Грейвс непременно должен был понять.
Но Эллис не знает, какие надо задавать вопросы, а я не могу рисковать и раскрыть перед ним все карты. Нельзя допустить, чтобы Эллис шел впереди меня, – я не имею права позволить ему докопаться до правды раньше меня, особенно если она может привести к Джексону.
– Отлично, –
– Что? – неуверенно переспрашивает Эллис.
Повесив трубку, я прохожу в гостиную и встаю у окна. Разглядывая док, я размышляю о том, что в этих стенах я в безопасности, могу смотреть сверху на всех остальных, быть под охраной и в то же время принадлежать самой себе. И вот я принимаю решение идти вместе с полицейским на встречу с Грейвсом средь бела дня. Кажется, я сошла с ума.
Разве не поэтому я тринадцать месяцев назад ввела в дело Крейги? Он обязан останавливать меня именно в таких случаях. Ради моей же безопасности.
Одна ошибка – и все полетит в пропасть, но и это меня не сдерживает.
Я ощущаю себя одним из пациентов доктора Галлахер, недавно очнувшимся после медикаментозной комы. Но я не собираюсь опять в нее погружаться.
Глава 7
Ночь среды стала еще одной, проведенной в обработке ран, накладывании шин, перевязке, приведении в сознание. Райли занимается первичным осмотром и отсортировывает пострадавших. Дрил бродит по комнате с широко распахнутыми пустыми глазами, изредка односложно отвечая на вопросы и не останавливаясь около кого-то надолго. Винни орудует шваброй и по-прежнему говорит о скором освобождении.
Сегодня у нас два трупа: сердечный приступ и самоубийство. Последний случай – женщина с множественными следами инъекций. Она вскрыла себе вены и умерла на пороге клиники, сжимая в руках снимок малыша с карими глазами. В глазах Кейт на мгновение появился тусклый свет.
Проводив глазами машину скорой помощи и стоя у дверей клиники, Райли беспрерывно курит. Глядя прямо перед собой остекленевшими глазами, он произносит:
– Когда я ее нашел, с ней творилось что-то ужасное. Ужасное. Такое случается чаще всего с молодыми девушками. Они попадают сюда и не понимают, что к чему. Их некому защитить. Была ночь, ворота закрыты, патруля не видно, она бродила по территории… Сначала я решил, что на нее напали, но нет. Тут что-то другое… Тут дело в психологии. Не знаю я. – Райли делает глубокую затяжку. – Не мог я ее бросить. Я уже работал на Кийана, поэтому привел ее сюда. Отвел в комнату, ухаживал за ней, ограждал от всех этих психов… Ей не становилось лучше. Шли недели, она не разговаривала, почти ничего не ела. Сидела с тем же выражением лица. Одному богу известно, что с ней произошло. – Он качает головой. – Я пытался выяснить. Даже ходил в женские кварталы, нашел там пару девчонок, которые приходили на нее посмотреть, но никто ее не узнал. Непонятно, как она здесь появилась.
– Кийан не наводил справки?
Это первый вопрос Йоханссона за все время, и Райли смотрит на него так, словно это лишнее.
– Если и наводил, то ничего не сказал. – Райли выдерживает паузу и продолжает: – Как-то ночью принесли одного из парней Кийана. Кто-то врезал ему по шее железным прутом, парень начал синеть. Срочно нужна была трахеотомия, ну, знаешь, делают дырку в трахее, вставляют трубку, хоть ручку шариковую, что угодно. Я много лет этого не делал, но на дворе ночь, помощи ждать неоткуда, а у меня есть только нож, как раз ручка, и пальцы ходуном ходят. Я уже собрался резать, но тут появилась она. Оттолкнула меня и сама все сделала, так ловко, словно делала это каждый день. Она ничего не сказала, ничего не объяснила, но через пару часов первый раз нормально поела. – Райли делает затяжку и выдыхает дым. – На следующую ночь принесли еще одного парня. Она начала говорить, что с ним делать, как лечить. Все закрутилось. На следующий день попросила лист бумаги и составила список всего необходимого для клиники. А потом отнесла его Кийану. Тот, конечно, все сделал, потому что это означало получить собственную клинику.