Расстрельщик
Шрифт:
В этом крике слилось все – и память о неудавшемся покушении на Базылева, и смерти, увиденные одна за другой, и последняя бессонная ночь. Корнеев так кричал, что тот майор из отдела прикрытия даже откинулся на спинку стула и смотрел на Корнеева с изумлением и настороженностью.
– Хватит! – резко произнес Христич, и Корнеев тут же захлебнулся, будто ему заткнули рот.
Полковник обвел присутствующих взглядом. Взгляд был тяжел, и под ним даже дышать становилось трудно.
– У тебя, значит, никаких
– Нет, – глухим голосом ответил Корнеев. – Мне только одно понятно: стариков убили из-за сына.
Христич повернул наконец голову.
– Почему? – спросил он.
– Потому что профессиональная работа, – оценил Корнеев. – Опытный киллер действовал. Это не бытовуха какая-нибудь. Сделано серьезно.
Полковник подумал.
– Ты отдыхай, Вадим, – сказал он после паузы. – Устал, наверное. – И сделал жест рукой – иди.
– Я еще хотел сказать, – заторопился Корнеев. – Все это как-то связано с Молотовым. Он выбивает ближайшее окружение Базылева.
– А смысл?
– Значит, смысл есть, – с неожиданным упрямством в голосе сказал Корнеев.
– Так расскажи нам, – благосклонно предложил Христич.
Вот это «расскажи нам» неприятно кольнуло Корнеева. Значит, были «они» и был «он» и между ними образовалась пропасть.
– Я еще ничего не знаю, – буркнул Корнеев, – но все происходящее напрямую связано с Молотовым, я же чувствую.
– Хорошо, иди, – кивнул полковник.
Корнеев стал здесь посторонним. Отчуждение росло, и уже ничего нельзя было поправить. Корнеев вышел из кабинета. Он шел по коридору, с ним здоровались, он отвечал чисто автоматически, но словно с какой-то минуты перестал быть равным с этими людьми – были «они», и был «он», совершенно отдельно, он хорошо это уяснил.
– Корнеев! – окликнули его сзади.
Он обернулся. Его нагонял тот самый майор из отдела прикрытия, и с ним были двое его подчиненных – крепкие неулыбчивые парни. Когда Корнеев остановился, парни проскочили мимо и оказались за его спиной, а майор сказал, внимательно глядя Корнееву в глаза:
– Сдай оружие, Корнеев. Приказ полковника.
Вот почему парни оказались у Корнеева за спиной. Корнеев криво усмехнулся, извлек из кобуры пистолет и, держа рукояткой вперед, протянул майору. Тот взял оружие быстрым цепким движением, после чего настороженность в его глазах растаяла. Он развернулся и пошел прочь, увлекая за собой парней.
Глава 21
До вечера Корнеев успел отоспаться и, когда Рита пришла с работы, настроен был уже не так плохо, как с утра. Они обнялись, и Рита прижалась так крепко, будто муж вернулся со страшной войны. Все-таки что-то сердцем она чуяла.
– Так себе командировочка, – фальшиво бодрым голосом сказал Корнеев. – Я будто и не уезжал.
Рита протестующе покачала головой. Ей отъезд мужа не показался рядовым событием. Все происходящее она теперь воспринимала серьезно. Даже слишком серьезно.
– Как Димка? – направил разговор в безопасное русло Корнеев.
– Нормально. Две четверки.
– И это ты называешь «нормально»? – притворно возмутился Корнеев. – Скоро он скатится до уровня шалопаев…
– Ты слишком строг к нему, Вадим.
– Да уж, – важно сказал Корнеев. – Спуску я ему не даю.
Вроде бы шутил, а сам все время отводил глаза – в них была такая тоска, что он боялся, увидит Рита – догадается обо всем.
– Захаровы приходили, – сказала Рита.
– Ну и как? – тут же напрягся Корнеев.
– Посидели, поболтали. Тамара болела, но сейчас у нее все в порядке, тьфу-тьфу.
Корнеев хотел, чтобы она что-нибудь сказала о Паше, но не смел спросить.
– Ты бы позвонил им.
– Зачем? – обернулся Корнеев.
Рита, оказывается, смотрела на него. И их взгляды встретились.
– Я так и знала. Вы поссорились. Я по Паше поняла. Как только о тебе речь заходила, он становился сам не свой. Даже вилку ронял. Так нельзя, Вадим.
– С чего ты взяла, что мы поссорились?
– Так нельзя, Вадим! – строго повторила Рита. – Они нам не чужие. Надо, чтобы все было по-родственному!
«По-родственному» – это было хорошее слово, на что-то оно Корнеева наводило. Было смутное предчувствие близкой разгадки, но еще предстояло разогнать пелену тумана.
– Да, – пробормотал Корнеев. – Надо по-родственному.
Это словечко крутилось у него на языке. Он поворачивал его и так и этак, но чем дольше это проделывал, тем более гладким и безликим становилось слово. Так тает и теряет характерные очертания льдинка, положенная в рот.
Весь вечер Корнеев провел в задумчивости. И ночью плохо спал. А утром, когда брился перед зеркалом, его осенило. Даже рука дрогнула, и из неглубокого пореза потекла кровь, но он этого поначалу даже не заметил. Рассматривал свое отражение в зеркале – и не видел ничего. Наконец, словно о чем-то вспомнив, потрясенно пробормотал:
– Я же убил его! Конечно, я его убил! Он мертв!
Никого не было рядом с ним в эту минуту. И очень хорошо. Потому что выглядел он ужасно. И его слова тоже были ужасны. Но не для Корнеева. Для него они звучали сладкой песней.
Глава 22
– Базылев мертв!
Эти слова Корнеев выпалил прямо с порога, едва только распахнул дверь полковничьего кабинета. Христич вздрогнул от неожиданности и пробормотал:
– Что же ты так врываешься!