Рассвет (сборник)
Шрифт:
Она бросила конфету в рот, быстро нагнулась к мальчику, сидевшему на полу, молниеносно и ловко смахнула у него под носом, вытерла пальцы о платьице, другой рукой сунула куда-то на плиту крышку от кастрюли и шмыгнула в дверь.
Все это она проделала так быстро и ловко, что ребята не выдержали и рассмеялись.
— Вы чего это? — выросла девочка в дверях, раскрыв большие, удивленные глаза.
— Уж больно ты шустро поворачиваешься. Ну, прямо, как вьюн. У нас ты была вроде посмирнее, — сказал Сбитнев.
— Вот те раз — у вас! Там я была в гостях, а тут
— Вот смотрите, какие я цветы посадила! — повела она ребят в палисадник. — Верно, хорошо? — и сама же ответила: — Хорошо! Глядите, как пчелка старается, — нагнулась она над цветком, в котором копошилась трудолюбивая пчела. — Из нашего улья, из школьного!
— И много их у вас? — спросил Коркин.
— Три семейства. Дед Пахом нас ин-струк-ти-ру-ет. А он такой знающий! Куда там профессору.
— Ну и скажет же: дед Пахом и профессор… Смешно, — фыркнул Шумейкин.
— А чего смешного?.. — Зинка резко крутнулась и, будто впервые увидев, удивленно оглядела Шумейкина с ног до головы.
— Слушай, как тебя звать, почему ты такой тощий, как школьная указка? — спросила она. — У тебя, наверное, глисты! Ешь больше натощак сырые тыквенные семечки — всех повыгонишь. У нас Лешка-Сучок только этим и вылечился, — без умысла обидеть посоветовала она и задорно тряхнула косичками:
— Чего смешного я говорю? У нас юннаты, знаешь, какую научную работу проводят! К нам из области специально агроном приезжал… Персиком интересовался — Мишка вывел. Вот увидишь, мы добьемся, что нас пошлют в Москву на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку!
— Ладно уж, расхвасталась: Мишка, агроном, дед Пахом, выставка, — перебил ее Шумейкин, который все-таки обиделся за указку.
— Не веришь? — метнулась к нему Зинка. — Идем в питомник!
Она потащила ребят за сарай.
— Это наша лаборатория, — открыла Зинка дверь в большую фанерную будку, прилепившуюся к одной из стен сарая.
На полках лежали стопки брошюр, расставлены были стеклянные банки с удобрениями и картонные коробки с названиями семян различных растений. На большом гвозде висели самодельные весы из старых алюминиевых мисок.
— Солидно у вас поставлено, — серьезно сказал Коркин, осмотрев лабораторию.
— А вот это питомник! Отвоевала у мамы. Получила в полное личное пользование, — первой выскочив из будки, пригласила Зинка ребят в небольшой садик, огороженный плетнем.
Здесь было только два старых дерева, а кругом зеленели молодые саженцы, кустился виноград. Почва была рыхлая, хорошо обработанная.
— Мы тут вместе с Мишкой работаем, Жорки-шофера братом. Это наш совместный участок. Мишка, иди сюда! — громко позвала Зинка.
Из-за виноградного куста в дальнем углу сада поднялся плотный круглоголовый мальчик лет двенадцати и несмело подошел к ребятам. У него были рыжие, как у Жорки, волосы, облезлый нос пуговкой и открытые доверчивые глаза с желтой искоркой. Мишка остановился и шмыгнул носом.
— Вы не смотрите, что он такой рыжий и тихий. Он страшно умный! Лучший мичуринец школы. Мы его Тимирязевым называем, — отрекомендовала Зинка товарища.
Мишка снова шмыгнул носом, покраснел и заморгал светлыми ресницами.
— Давай, показывай участок! — потребовала Зинка.
— Ты тут хозяйка, ты и показывай, — медлительным баском, как бы обдумывая каждое слово, выговорил Мишка.
— Вот саженец персика. Мишка сделал ему копулировку от лучшего дерева из своего сада, — с разбегу остановилась Зинка перед молодым деревцом. — А это саженец абрикоса. К нему мы сделали прививку яблони, персика и груши по методу Ментора. Видите, как прижились?
Зинка подбежала к молодому деревцу с густой сочной листвой:
— А вот это — наш любимец. Раннеспелый персик. Мишка вывел! — с чувством гордости проговорила она. — Это им в области заинтересовались. В прошлом году первый урожай сняли. Вот такие вот плоды были, — сложила Зинка два кулака вместе. — А тут вот, видите, виноград: мускат, кокур, ташлы… Мишка, объясняй дальше, я побегу посмотрю, чего там Колька наработал. Его на минуту оставить нельзя: все вверх дном перевернет. Беда с ним, да и только, — всплеснула Зинка руками и исчезла. И как будто бы выключили репродуктор. Стало тихо.
Мишка покраснел, шмыгнул носом и с трудом медленно выговорил:
— Вот вроде и все!
Минуту все молчали.
— А тут что будет? — показал Коркин на небольшую свежевыкопанную продолговатую яму.
— Это для лимонов. В общем, трехлетки из горшков пересадим в грунт.
— А почему этот сад вы называете питомником?
— Это все Зинка. Говорит, раз каждое растеньице тут наш питомец, значит, это питомник.
— А вот и я! — как из-под земли выросла Зинка. — Так и знала: Колька высыпал соль на пол, а солонка плавает в поганом тазу. Говорит, что кораблик. Я уж конфеты подальше убрала, — протарахтела она и звонко шлепнула себя по щеке. Мельком взглянув на убитую бабочку, авторитетно определила:
— Плодожорка — вредитель садов, — и повернулась к Мишке.
— Все объяснил?
— Угу, — кивнул тот.
— Это еще что… — снова включилась Зинка. — Вот в школе у нас участок в двадцать раз больше. Там сорок человек нас работает. Я вам покажу ахнете!
Аполлон Никитич и Рязанов вышли из правления. Четверо колхозников, проводив их глазами, уселись на стульях. Минут пять сидели молча. Потом молодой высокий мужчина, тот, который спрашивал голову подошел к двери председателя, постучался и приоткрыл ее.