Рассвет
Шрифт:
– Нет. Я просто рассказала ей о том, что знали все в школе, что Филип какое-то время был твоим поклонником и вы с ним встречались.
– Я уверена, что ты рассказала ей еще больше.
– Нет, я этого не делала, – настаивала она.
– Это уже неважно, – сказала я и вздохнула. – Пожалуйста, оставь меня одну. – Я опустилась пониже и закрыла глаза.
– Бабушка послала меня узнать, не изменила ли ты свое решение, прежде чем она объявит всем сотрудникам об этом.
– Передай ей… передай ей, что я не изменю своего имени
– Ты просто маленькая упрямая негодяйка. Никто не собирается тебе помогать. Ты еще пожалеешь.
– Я уже пожалела, – сказала я. – Пожалуйста, не забудь закрыть за собой дверь.
Она недоверчиво посмотрела на меня, затем закрыла дверь и ушла.
Конечно, она была права. Будет гораздо труднее оставаться голодной здесь, где было так много всего и где ароматы великолепных блюд разносились по всему отелю, притягивая гостей, как мух, в столовую наслаждаться изысканными закусками и роскошными десертами. При одной мысли об этом мой желудок сжался. Я подумала, что лучше всего будет попытаться заснуть.
Все равно я была эмоционально и духовно измучена. Дождь продолжался, и меня знобило от затхлого сырого запаха. Я сняла форму, обернулась одеялом и повернулась спиной к залитому дождем окну. Я услышала раскаты грома. Казалось, весь мир дрожал. Через несколько мгновений я заснула и очнулась от криков в холле, громких шагов. Через минуту моя Дверь распахнулась и в комнату ворвалась моя бабушка, сопровождаемая Сисси и Бертом Хорнбеком, шефом безопасности отеля.
Я подтянула одеяло и села в постели.
– Что случилось? – задыхаясь, произнесла я.
– Хорошо, – выпалила бабушка и подтолкнула Сисси ко мне за руку так, чтобы она стояла рядом с ней и смотрела на меня. Берт Хорнбек встал с другой стороны и тоже уставился на меня. – Я хочу, чтобы ты все сказала в ее присутствии и Берт был свидетелем. – Сисси подняла на меня глаза, они были огромными и блестящими от страха. Но в них также светилась жалость и печаль.
– Сказала что? – спросила я. – Что случилось?
– Вы убираете комнаты поочередно, правильно? – произнесла бабушка тоном прокурора. Сисси кивнула. – Говори, – потребовала бабушка.
– Да, мадам, – быстро ответила Сисси.
– Ты убираешь комнаты с нечетными номерами, а она – с четными?
– Да.
– Тогда именно она убирала комнату под номером сто пятьдесят? – настаивала она. Я перевела взгляд на Берта Хорнбека. Это был плотный сорокалетний мужчина с темно-каштановыми волосами и небольшими карими глазами. Когда бы я не сталкивалась с ним прежде, он всегда тепло мне улыбался. Теперь он выглядел суровым и сердитым, подражая бабушке.
– Да, мадам, – ответила Сисси.
– Да, мы поделили комнаты и я убирала комнаты под четными номерами. И что в этом такого? – спросила я.
– Вылезай из кровати, – приказала она. Я взглянула на Берта. На мне были лишь трусики и лифчик. Он понял и перевел взгляд на окно, пока я вставала, обернувшись одеялом.
– Ты совсем раздета? – спросила бабушка, как-будто это было грехом в ее отеле.
– Нет, на мне нижнее белье. Что вы хотите?
– Я хочу, чтобы ты мне вернула золотое ожерелье миссис Клэрмонт, и я хочу, чтобы ты сделала это немедленно, – сказала она, не спуская с меня горящих яростным огнем глаз. Она протянула ладонь, выпрямив длинные тонкие пальцы.
– Какое ожерелье? – Я посмотрела на Берта Хорнбека, но выражение его лица не изменилось.
– Нет смысла это отрицать. Мне удалось уговорить миссис Клэрмонт, нашу давнишнюю гостью, скрыть все происшедшее, но я обещала ей вернуть ожерелье. Она получит его назад, – настаивала бабушка, выпрямив плечи, ее шея была так напряжена, что казалась вырубленной из мрамора.
– Я не брала ее ожерелье! – закричала я. – Я не ворую!
– Конечно, ты не воруешь, – сказала она странно, по птичьи наклоняя голову. – Ты прожила с ворами всю свою жизнь, и ты не воруешь!
– Мы никогда не крали, – закричала я.
– Никогда? – Ее губы скривились в холодной насмешливой улыбке. Мои глаза не выдержали ее взгляда. Коленки начали нервно дрожать, хотя мне нечего было бояться. Я была невиновна. Проглотив комок в горле, я еще раз заявила о своей невиновности и посмотрела на Сисси. Бедная запуганная девушка быстро отвела глаза.
– Обыщи эту комнату, Берт, – приказала бабушка. – Переверни все, но найди ожерелье.
Неохотно он пошел к маленькому шкафчику.
– Там ничего нет. Я же сказала вам… я клянусь…
– Ты понимаешь, – медленно проговорила бабушка, глаза ее горели как угли в плите, – насколько это ужасно для Катлер Коув? Никогда, никогда за всю долгую историю этого отеля, ничего не было украдено из комнаты, где жили наши гости. Мои сотрудники всегда были трудолюбивыми людьми, которые уважают чужую собственность. Они знают, что значит работать здесь; они считают это честью.
– Я не брала ожерелье, – простонала я, слезы текли по моим щекам теперь уже ручьями. Мистер Хорнбек вытащил все из моих ящиков и перевернул их. Он осмотрел все за ними.
– Сисси, – приказала бабушка, – переверни ее постель. Сними простыни, наволочки и переверни матрас.
– Да, мадам, – отозвалась та и немедленно приступила к выполнению приказа. Она посмотрела на меня, глаза ее просили о прощении, когда она начала сдирать простыни с моей постели.
– Я не уйду, пока не получу ожерелье, – настаивала бабушка, скрестив руки на груди.
– Тогда вы останетесь здесь спать, – отрезала я. Мистер Хорнбек повернулся ко мне, удивленный моей настойчивостью, его брови вопросительно поднялись. Я заметила, как на его лице промелькнуло сомнение – может быть, я и не виновата. Он повернулся к бабушке.