Рассветники
Шрифт:
В новостях еще за сутки было сказано, что разрушений на берегах ждать не приходится, но на всякий случай населению заблаговременно стоит покинуть пляжи и подняться чуть повыше.
Кириченко пел и плясал, хорошо хоть не на столах, в лаборатории случился импровизированный праздник, но повод знаем только мы, сказать некому, без точных доказательств засмеют, сейчас на первых страницах интернет-изданий громкий скандал с хакером Скляром, что сумел обойти защиту «Ани Межелайтис» или просто Ани. Его крохотная программка убирала ограничитель компьютерного AI, и баймеры столкнулись с неприятнейшим сюрпризом: выиграть миссию даже на уровне Easy оказалось просто невозможно. Компьютерный игрок с самыми крохотнейшими силами ухитряется побивать человека, умело используя все возможности, как стратегические и тактические, так и экономическую составляющую.
Скандал быстро перерос в ожесточенную полемику: не опасно ли продолжать разрабатывать машинный AI в коллективах по созданию байм, а вдруг они сумеют отыскать путь короче к полному AI, обогнав мощные государственные научно-исследовательские центры?
В прессе уже появились леденящие кровь рассказы очевидцев, у которых выходили из-под контроля бытовые приборы, и хотя вроде бы ни один не набросился с руганью и требованием свободы и равноправия, но много ли нужно напуганному обывателю, чтобы страх перерос в панику?
Фирма «Ай-Ти Территория» выступила с опровержениями и разъяснениями, но вынуждена была признаться, что в самом деле ставила ограничения для AI, в последние годы он возрос настолько, что даже опытнейшие баймеры перестали высокомерно задирать носы и говорить про глупый машинный AI, против которого не выстоит разве что младенец.
Если оставить AI таким, какой он есть, заявил Покровский, то лишь чемпионы смогут с ним тягаться, но баймы их фирмы рассчитаны на среднестатистического баймера, который даже на Easy предпочитал читерить, так что это даже не ограничение, а, так сказать, выравнивание возможностей. Это примерно похоже на бой новичка с мастером, когда мастера обязывают драться только одной рукой, а кулак второй привязывают за спиной.
Программка господина Скляра как раз освобождает привязанную руку, и таким образом живой игрок всегда обречен на поражение, чего они, хозяева фирмы, никак допустить не могут. И потому что кто тогда станет покупать эти баймы, и вообще… ведь царь природы – пока еще человек?
Я с унынием думал, что чем больше продвигаемся в будущее, тем сильнее у слабых перед ним страх и, соответственно, нежность в отношении всего «старого доброго». В моду входят не только средневековые костюмы, но даже турнирные бои, когда в настоящих рыцарских доспехах на укрытых специальными доспехами конях любители старины сшибаются на полном скаку, стремясь вышибить один другого из седла.
Энн уговорила меня побывать на одном таком костюмированном представлении, где все настолько серьезно вошли в роли, что ни одной улыбки, все торжественно и чинно. Эти прибитенькие просто живут в этом мире, по-своему свалив из сраной рашки.
– Красиво, – сумел я выдавить из себя жиденькое, – весьма, как бы да, занимательно…
Она возмутилась:
– Что ты понимаешь! Это же просто необыкновенно!
– Ага, – сказал я. – Ну да, необыкновенно.
Она посмотрела на меня, нахмурилась и сказала уже спокойнее, даже с легкой улыбкой:
– Ну да, мы же барышня и хулиган, леди и разбойник, герцогиня и пират… А сейчас старый архетип вылился в – миротворец и нанотехнолог?
Я развел руками:
– Вообще-то, я тоже ближе к барышне, но в нашем успокоенном или почти упокоенном мире, видимо, да, я что-то вроде пирата или разбойника. Такое отношение общества к хай-теку, увы. Им пользуются, но боятся. А вот ты олицетворяешь устойчивый мир, спокойствие и незыблемость. Что, собственно, и ждем от женщин.
Она слегка приподняла брови:
– Даже ты?
– Даже я, – признался я. – А что? Я живу в мире бури и натиска там, в лаборатории, а дома хотел бы нежиться в покое, чтобы балдеть и прислушиваться, как меня гладишь и чешешь…
Она фыркнула:
– Ну да, размечтался! Буду я тебе чесать! Ты что, свинюшка какая? Это они чешутся.
– Я тоже, – признался я.
– Это нехорошо, – сказала она. – Такое изживать надо!
– Но так приятно, – сказал я, немножко дразнясь. – Ты что, чесать меня не будешь?
– Ни за что, – твердо сказала она. – Мы же культурные люди, морда!.. Как ты можешь?.. Сам говоришь о будущем, а чешешься, как свинья о забор! Мыться надо.
– Не помогает, – признался я. – Помоюсь, но через месяц снова чешется.
Она расхохоталась, я схватил ее в объятия и жадно расцеловал, люблю вот такую, смеющуюся, в эти мгновения она вся расцветает, искрится, довольная и радостная, от нее идет свет, согревающий вселенную, а главное – всего меня, даже если я в космическом пространстве.
От Фонда Клинтона прибыл мистер Педерсен, уже знакомый по прошлым визитам, но слушал с рассеянным вниманием, дважды украдкой взглянул на часы. Я понял, что здесь, в Москве, его наверняка ждут экзотичные любовницы, а я тут разливаюсь соловьем о перспективах, быстро закруглился и умолк.
Он с облегчением вздохнул, взглянул мне прямо в глаза.
– Дорогой Грег, вы добились впечатляющих результатов. Однако они лежат несколько вне деятельности нашего фонда. Как вы знаете, мы занимаемся финансированием перспективных разработок технологий по продлению жизни. Резкому продлению! Вплоть до бессмертия. Потому и обратили внимание на ваши интересные опыты еще в вашей альма матер. Но вы уходите в сторону все больше…
– Не мы, – сказал я быстро, – сами исследования уводят.
Он снова бросил взгляд на часы и сказал нетерпеливо:
– Но тогда вы понимаете…
– Финансирование прекратится? – спросил я. – А если мы сможем представить некоторые, пока предварительные, результаты?
Он переспросил:
– Практические?
– Да.
Его глаза чуть сузились.
– Тогда вы получите вообще карт-бланш. Потому что, как я понимаю, вы замахнулись… слишком. И вас финансировали больше из чистого интереса, чем в ожидании пользы.
– Теория мертвых зон, – подсказал я. – Перспективные разработки часто заводят в тупик, зато очень даже боковые могут вывести на магистраль.