Растяпа. Экспансия
Шрифт:
– Мы уже говорили об этом – выкупишь базу, станешь её директором.
Предложение Виктора Анатольевича мне не понравилось, но у меня еще оставались два своих – в любом случае надо было найти новых владельцев базы. Наверное, эти мысли отразились на лице, за которым внимательно наблюдал Чернов.
– Никто не доволен своим состоянием, но всякий доволен своим умом, – изрек он французскую народную мудрость, предостерегая от самостоятельных шагов: видимо пластовская база крепко запала ему в организм.
– Вот именно, – поспешно сказал я; мне хотелось сохранить свою самостоятельность в выборе выгодного для меня решения. – Но что делать, если на эту базу обнаружилось столько интересантов?
– Поскольку ты не из их числа, а всего лишь посредник, то тебе надо держаться одной из сторон.
– А как насчет правила: кто больше дал, тот и прав?
– Даже не думаю осуждать! – усмехнулся Чернов, но в глазах засверкали злые колючки.
А я вышел из кабинета новым прайсом ООО «Сантехлит» в дипломате и высоко поднятой головой.
Троичан я нашел. Но базу они не хотели менять ни на какие чугунные фитинги и уговоры. Они организовали там пилораму, колотили поддоны и прочую дребедень…
2
Мне часто снится один и тот же сон – будто студент я и совершенно неготовый иду сдавать экзамен по физике. Почему по физике, сам не знаю. На самом деле курс её и экзамены в сессиях сдал хорошо. Труднее далась электротехника, на которую пошел сразу же после свадьбы, и, чувствуя сумбур в голове, посидел-посидел немного, тупо уставившись в билет, а потом встал, положил его на стол преподавателя и забрал свою зачетку. Единственный «неуд» за шесть лет обучения. Я его, конечно же, пересдал потом… а снилась все-таки физика. Иду на экзамен, краснею и вздрагиваю, чувствую, что ничего не помню, но иду дальше на что-то надеясь. К чему такой сон теперь, когда прошли годы и десятилетия? Почему меня так волнует какой-то экзамен по физике?
Институт и все, что с ним связано, теперь далеки от меня. Однако сон заставлял краснеть и вздрагивать, как будто это происходило наяву. Были в моей прошлой жизни, как и у всякого человека, куда более дурные поступки, чем двойка на экзамене в сессию. Поступки, за которые совесть должна была мучить. Но она прохлаждалась, а вот сон доставал. Похоже, кошмары – такие раны, которые никогда не затягиваются и определяют настроение после сна. Но заботы и работа делали свое дело. Час за часом последствия кошмара улетучивались, и жизнь заполнялась событиями.
Между тем пришла осень – теплая, красочная, покрывшая леса и долины серебром паутинок. Эта прекрасная пора не только радовала людей, животных и природу, но и сопутствовала моему литературному перенастрою – я закончил работу над сборником рассказов о своем детстве и теперь размышлял о дальнейшем пути творчества: продолжать ли свою биографию в художественных образах или заняться сочинительством чего-то отвлеченного, но более популярного в читательской среде? Так что, несмотря на ограниченный круг интересов – коммерция, литература, заботы о маме и хозяйстве – жизнь была чрезвычайно наполнена.
Бабье лето долго держалось. Потом подошло ненастье, и три дня подряд лил мелкий, холодный, нудный дождь. Похолодало, пришла настоящая осень. Посыпалась листва с деревьев…
В первый же день после ненастья, одевшись гораздо теплее чем прежде, поехал в Челябинск, переполненный планами и предложениями.
Прежде всего съездил к ребятам, которые меняют камуфляж на все, что придется. Но оказалось, что из мною предложенного их теперь ничто не интересует. Это было очень досадно – спецодежда у меня хорошо расходилась. Мой лепший друг с бандитской рожей, сияя так же, как ушедшие дни бабьего лета, сидел за компьютером, играя в какие-то стрелялки с догонялками – поговорить со мной ему не было времени. На все мои вопросы либо отмахивался, либо буркал не пойми что. Так и ушел я, не солоно хлебавши.
Побывал еще в двух адресах, но везде видел все тот же безнадежный и унылый вид. Вид этот говорил: ничего не будет, если Бог не даст. Ничто так не огорчало, как подобный настрой партнеров. Что-то непонятное творится в деловом мире. Может пора кончать с неликвидами и заняться чем-нибудь новым?
Не зная, что с этим делать и как исправить хотя бы свое настроение, бойкой иноходью отправился в ООО «Сантехлит» к Чернову – может, Виктор Анатольевич займет оптимизма? Чем ближе подходил, тем веселее становилось на душе – все-таки с Черновым хорошо работать или общаться: он сам по жизни трудоголик и других заражает этим вирусом. Смотреть, как прекрасно идут дела в возглавляемой им фирме, одно удовольствие.
В «предбаннике» менеджеры заняты привычным делом, и по прежней привычке я со всеми за руку поздоровался.
– На месте начальник?
– В кабинете.
– Один?
– Проходи.
Я постучался, дверь приоткрыл и спросил с порога:
– Виктор Анатольевич, разрешите войти?
Чернов улыбнулся мне навстречу:
– О, Анатолий, заходи-заходи…
Когда вошел и притворил дверь, хозяин кабинета предложил стул и чаю.
– Над чем теперь трудишься?
– Как говорят свободные женщины – в активном поиске новой темы.
– А хочешь подкину?
– Буду обязан, – и приготовился слушать.
Мне было всегда приятно, что время от времени Генеральный директор ООО «Сантехлит» подкидывает мне идеи – может быть, не всегда для исполнения, а скорее на критику, но тем не менее. Так что же сейчас? Прихлебывая чай, ожидал в нетерпении.
Чернов спросил:
– Помнишь базу? Ты собирался щебень туда возить – откуда, если не секрет?
– Из карьера Увельского завода ЖБИ. Впрочем, не обязательно. Есть еще брошенный карьер Увельского ДРСУч – может быть, и оттуда: он даже ближе к месту событий.
– А почему его бросили – истощился?
– Да нет. Потому что самого ДРСУч не стало. Все машины его теперь трудятся в еманжелинском ООО «Сельхозпром».
– Ну а другие, так сказать, перспективные места для открытия щебенчатого карьера в Увельском районе есть?
– Да полным полно! Ведь с правого берега реки Увельки начинается Уральский хребет. Так что…
– Ты не хочешь для себя открыть кладовую земли?
– Нет денег на это, Виктор Анатольевич.
– А со мной? У меня есть средства.