Растяпа. Экспансия
Шрифт:
А что же я? Независимый и самостоятельный, я был никому ненужный и незаконный предприниматель, которому бардак в стране предоставлял возможность быть независимым сколько ему угодно. Все эти фразы про «свободу голодного волка» лишь лозунги. В душе мне очень хотелось вершить дела, которые мне по силам. А по силам мне было создавать новые законы устройства общества. Не орать, не громить, не терзать население ради его же блага, а создавать условия, чтобы все крутилось и все работали, как у меня когда-то в студсовете.
Не обязательно это будет политика. Можно взять мастерскую, цех, завод… В примеры – Чернова. Ведь не даром же мне была дарована Судьбой встреча с ним. Мне захотелось еще раз попробовать выйти «в люди» и «показать себя».
Приняв решение, почувствовал прилив душевных сил – то твердое, спокойное и радостное состояние духа, которое всегда приходило после уяснения своего положения. Все было чисто и ясно, как и сальдо моих счетов – дебита с кредитом.
Итак, моя ставка – Чернов. Виктор Анатольевич – гений коммерции, успешно осваивает производство, а теперь решил прорваться к власти, какой бы она ни была – федеральной, областной, районной… все в зависимости от обстоятельств. Вряд ли он выставится кандидатом куда-то, но ему нужны свои люди во властных структурах. И ради этой идеи он готов тратиться.
На создание собственной партии вряд ли у него денег хватит, но вот создать нечто масонской ложи, думаю, ему по силам. Вольные каменщики современной России мне представляются таким образом – круг людей из различных сфер, объединенных авторитетом лидера и желанием чего-то добиться в жизни общими усилиями. Программа, задачи, цели – все честь по чести. Заседание ложи – в сауне с выпивкой и девчатами…
Собирать перспективных людей. И тех, кто уже у власти, и кого можно купить или деньгами, или лаской. И чтобы им держаться вместе, надо выдумать направление, сочтя суммарные возможности.
Ложа не будет ставить целью свержение власти, но проникновение в неё на всех уровнях. Её сила в коллективном уме, обдумывании и принятии решения. Покровительствовать всегда и всюду своим братьям по духу.
То, что новый наш Президент – бывший сотрудник Конторы и наверняка будет знать все обо всех, не меняет сути. Члены ложи не борются с властью, они в неё проникают. А проникнув и укрепив свои позиции, будут трудиться на благо России!
Как вам такая диспозиция, Виктор Анатольевич?
Гожусь я в Ликурги?
3
Тот самый ясный и холодный ноябрьский день показался мне возбудительно оживляющим. Все, что застыло кругом в ожидании снега, было красиво и красочно под лучами неяркого солнца, как хороший фламандский пейзаж – и дома, и улицы с пешеходами и машинами, голые от листвы деревья.
Я был в районном управлении сельского хозяйства и, проходя мимо, заглянул в кабинет председателя научно-производственного кооператива «Альтернатива». Реутов сидел в пальто за столом, на который облокотил руки, и уныло смотрел перед собой. Увидев меня, пригласил зайти.
– Чем занимаешься, Анатолий?
Когда я увидел опять эти спокойные жесты, услышал его скрипучий и чуть насмешливый голос, мне захотелось пообщаться.
Прошедшие годы бардака и безденежья в стране не прошли для Виталия Петровича даром. То хозяйство, которое он вел, очень многое потеряло из того, что было. Несмотря на то, что из всех основателей кооператива Реутов остался в нем один, что по сути превращало «Альтернативу» в барское поместье, дела её шли неважно. Прелесть в самой работе, которую даже я, временно наемный работник, испытывал, навсегда пропала из коллектива. Все случайные теперь люди, попадавшие в Бараново, были ленивы и вороваты. Между ними и председателем шла жестокая и упорная борьба: кто кого – хозяйство сэкономит на их зарплате или они разорят его воровством? Из всех многочисленных промыслов, затеваемых прежде в «Альтернативе», теперь только свинарник давал маломальский доход. Земледельческие опыты совместного посева на одном участке и разносроковой уборки зерновых и бобовых (то есть опытная работа) давно прекратились. Виталий Петрович теперь уже не писал статьи и не отсылал их в научные журналы. Он и в стремлении все переделать под считаемый лучшим образец давно поостыл, отдавшись на волю естественного порядка вещей. Потому как видел и понимал, что при величайшем напряжении сил с его стороны результат получался все хуже и хуже – урожайность падала, скудела земля, ломалась техника (иногда умышленно)… Главное же – уходили физические силы самого председателя: разум и тело просили покоя.
В сущности, в чем состояла борьба? Он хотел получать больше продукции меньшими затратами. А наемные работники «Альтернативы» хотели больше получать зарплаты и меньше работать. Прослышав, что китайцы отменные трудяги, председатель поселил в Бараново несколько семей из Поднебесной, приставил к свиньям – вот свинарник и давал кооперативу немного прибыли.
В полеводстве работали местные механизаторы, и техника сыпалась не только потому что вышел ей срок, но и потому, что не было должного ухода. Это делалось не из-за того, что кто-то нарочно желал председателю зла, просто людям не хотелось работать – тоже фактор немаловажный.
Уже давно Реутов видел, что лодка его течет, но не искал течи, может быть нарочно обманывая себя. Какое-то время… Но и оно миновало. Теперь он уже не мог себя обманывать. Тот научно-производственный кооператив, который он затеял и однажды привел к расцвету, теперь прозябал в упадке вместе со всей страной – и он ничего не мог с этим сделать.
Он был бы рад теперь от всего отвязаться, но куда деваться – хозяйство хоть и убыточное стоило немало: и техника, и дома, и ангары-мастерские-погреба… свинарник, овчарня… лошади, бычки, верблюды…
Воспоминания и разговоры о давно ушедших днях служили Виталию Петровичу лучшим утешением. Он перечитывал свою статью в старой газете, а тут я…
– Чай будешь? – предложил хозяин кабинета.
– Да, пожалуйста.
Не за чаем я узнал теперешнее положение «Альтернативы», а из прежних разговоров со знакомыми. Реутов мне теперь говорил, что, как институт прапоров растащил всю советскую армию, так сейчас новоявленные фермеры:
– … не сеют, не пашут, а только берут без отдачи кредиты и все тащат и тащат, что было советского по соседству.
Фермерское движение кончится – пророчил Виталий Петрович – когда все хозяйства напрочь растащат.
Несмотря на упадническое состояние кооператива, было видно, что его председатель по-прежнему горд самым главным детищем своей жизни – «Альтернативой». Из разговора с Виталием Петровичем я узнал, что он был непротив нововведений, лишь бы они были на пользу. Главная же беда НПК, как и прежде, была в том, что Реутов не умел торговать. В мою бытность в нем, машинами пропадала выловленная рыба. Сейчас председатель не знает, как повыгоднее сбыть свинину.