Растяпа. Экспансия
Шрифт:
Виктор Анатольевич продолжал:
– И ты знаешь, никто не обижается – ни зла нет за мою хитрость, ни раскаяния за то, что раньше меня обманывали. Сейчас, если кто не возвращается к дешевым обедам, наказывает себя сам – никому не обидно: ни мне, ни им…
Я любовался Черновым и завидовал тому, с какой изящной легкостью он решает неподъемные для меня вопросы управления коллективом. И тогда мне впервые ясно пришла в голову мысль, почему общаясь со мной, хорошо принимая меня, а, стало быть, уважая, Виктор Анатольевич ни разу не предложил мне работу в «Сантехлите». Я ему интересен только в Увелке. Значит, и мне надо придумать, чем может
Ну, так что же я сделаю? Как я сделаю это? – задавал себе вопросы, утверждаясь в мыслях о филиале ООО «Сантехлит» в нашей Увелке или Южноуральске, где несомненно покупателей больше. Ответом вырисовывались три направления.
Во-первых, мне надо отказаться от возни с неликвидами. Это предполагаемое отречение даже удовольствие доставляло и казалось простым и легким.
Во-вторых, предложить Чернову открыть филиал ООО «Сантехлит» в Южноуральске или Увелке. Ясно чувствовал, что по этому поводу Виктор Анатольевич не будет против. А для меня выход из подполья и его руководство обещали удовлетворение, успокоение и достоинство, отсутствие которых теперь болезненно ощущалось.
В-третьих, когда и как сделать этот переход от старой жизни к новой? – в этом вопросе ничего ясного мне пока не представлялось. У меня было несколько отлаженных маршрутов поставок и надежных партнеров, разрыв с которыми – ножом по живому. Как не крути, ясного ответа не находилось.
Что делать? Видимо, прежде бизнеса надо поменять взгляды на жизнь.
Ладно, оставим кабинет Чернова – там я ответа не нашел. Приехал домой, поужинав, лег спать. Потом «час Пикуля» и пробежка в лес.
Было еще темно, но наступала пасмурная минута, предшествующая рассвету, когда небо из края в край забито свинцовыми облаками. Чуть продрогший от холода, бежал легкой трусцой, внимательно глядя себе под ноги. Потом мрачный лес и догоняющий меня рассвет. Мой вопрос лиственнице и обратный к опушке путь – так называемая, Тропа Мудрости.
Только встал на неё и глубоко вздохнул, как все тревоги мои вдруг разом исчезли. С отвращением вспомнил свои планы открыть филиал «Сантехлита». Я сижу в кабинете Чернова, небрежно положив ногу на ногу, пью чай и веду на равных беседу с Генеральным директором лишь до тех пор, пока я от него независим. Стоит попасть в кабалу и все – финита ля комедия: согнутая спина, спрятанные глаза, противный голос: «чего-с изволите?» Лучше быть голодным, но свободным волком, чем сытым, но зависимым от кого-то псом…
Остался позади утренний лес, вокруг пустующее поле, впереди далекая околица поселка и я – одинокий, чужой всему в родной степи рысцой бегу от столба к столбу. На небе, в недосягаемой вышине, свершилась уже таинственная перемена – солнца не видно, но было светлым-светло. Наступило утро…
Нет – сказал я себе – как ни хороша жизнь свободная, простая и трудовая, мне надо измениться. Хотя бы ради детей…
Новое решение принесло чувство облегчения человека, выдернувшего долго болевший зуб. Надо все еще раз обдумать, не бросаться фразами «голодный волк лучше сытой собаки», а найти наилучший выход из создавшегося положения. И я найду его! Неужели я совсем отвык подчиняться? Служебная деятельность мне представлялась ярмом, и сама мысль о ней раздражала. А успокаивали мысли о детях – надо, значит надо, все ради них…
После ненастья последних дней наступила предзимняя погода. Солнце скрывали тучи, дождя или снега не было, но в воздухе было холодно, и берега покрылись ледком.
Подстать неустойчивой погоде положение нерешительности и неясности определяло мое состояние в тот период. Чтобы избавиться от него решил навести порядок во всех коммерческих и прежде всего финансовых делах – кто кому и сколько должен? Достал договоры, расписки, накладные и занялся подсчетом своих активов. Кредитов практически не оказалось, и я не без внутренней гордости стал суммировать дебиторскую задолженность.
Суммарно, если все сложить, выходило целое состояние. Но дело в том, что долги долгам рознь, поэтому, подбивая итоги финансовой деятельности, разделил всех должников на три группы.
К первой относились долги, которые мне обещаны денежными средствами. Если в лицах:
– это владелица хлебопекарни и пельменной в Еманжелинке за муку;
– это один ответственный человек в колхозе «Рассвет», который за черный нал сбывал молочную продукцию фирмы «Камелла»; мне его подсказал Саня Готовцев, сам не справляясь с потребностями «черного рынка»; знал бы Григорий Васильевич Очеретный об этой схеме, в гробу перевернулся;
– это несколько магазинов Южноуральска и Увелки, реализующих сданные мною товары широкого потребления.
Ко второй относились бартерные долги предприятий, фирм или юридических лиц с ликвидными товарами. Тут список большой и наиболее значимые из него:
– «Урал-цемент» за услуги отделу снабжения;
– санаторий «Урал» за всякую всячину;
– Строительное Управление «Южуралэнергострой» за цемент;
– ЮЗСК или Южноуральский завод ЖБИ за цемент тоже;
– ну и другие… список большой.
К последней группе относились должники с неликвидными товарами. О них и думать нечего – если найдется у кого интерес, то уж тогда… А так собирать эту дребедень, чтобы обнулить задолженности, выйдет себе дороже.
Подбив все итоги, задумался.
Жизнь мою хоть и нельзя назвать счастливой (сказывалось отсутствие любимой женщины), но была вполне уютной для тела и комфортной для души. Ибо в ней главенствовал свод правил, определяющих что можно делать и что нельзя. И я старался не выходить из этого круга, чтобы не мучить себя сомнениями и упреками.
Теперь все это надо порушить или переделать под новый вид бизнеса. И я задумался. Вопрос о том, затевать филиал «Сантехлита» или нет, привел к другому, затаенному интересу всей жизни.
Дело в том, что с детских лет, наблюдая за моими успехами в школе, отец постоянно твердил: «Выучишься – начальником будешь». И эта мантра впиталась в кровь, не считая собственного честолюбия. Окончив институт, я попытался пробиться в начальники, но характера не хватило. На производстве же надо ругаться, чтобы чего-то добиться или тебя заметили. А я не любитель давить на глотку. Поставив крест на заводской карьере, решил стать профессиональным журналистом – чтобы глаголом жечь сердца людей. А тут – бах! – райком. Работа без криков и ругани, больше головой, чем спиной и задом, и при власти… но сколько грязи, Бог мой! Я бежал из аппарата сломя голову, но любил повторять всуе: «Кто попробовал каши райкомовской – на всю жизнь остался начальником». И это правда! Почти все бывшие «партийные тунеядцы» обласканы новой властью – точнее, приласкались к ней.