Растяпа. Во всем виноваты шахматы
Шрифт:
Проскуряков хмурится и молчит, ему явно нечего сказать – ну, понятно: влип. Ответил мне Маненков:
– А ты, Егорыч, к нам присоединяйся – втроем веселее будет. Или боишься за свой карман? Похоже, теперь ты не так крепко в седле сидишь, как раньше, а?
– Ты считаешь, что на глупые вопросы мне следует отвечать, да?
– Ну, а если вздумаете меня выгнать – буду ездить в Южноуральск: там ребята играют по-взрослому.
Вот даже как! Ну-ну, никогда просто так не болтай…
Последовала продолжительная пауза – два лидера Увельского шахматного клуба схлестнулись друг с другом характерами. Но если существуют разные мнения, всегда есть возможность договориться – так диктуют правила компромисса. И я попробовал:
– Знаешь, что я заметил – чем лучше ты играешь, тем хуже твои манеры. К чему бы это?
Маненков прищурился, пытаясь играть роль крутого. Плечи расправил, вздохнул глубоко – вдруг поможет? Нет, тупее обычного тупого может быть только тупой, корчащий из себя крутого. Он даже жалость вызывает. То, что Сергей теперь играет в шахматы лучше меня, никакого значения не имело в плане простых мужских отношений.
– Придираешься – значит завидуешь, – сделал вывод Сергей и упрекнул. – А еще друг называется.
– Я тебе не друг. И все мы тут не друзья на пикничке, а участники большого и серьезного дела, которое вы с Афанасичем вздумали развалить.
Вот тут-то меня осенило – а почему бы и нет?
– Послушайте, мужики, мы ведь с вами на одной улице, только с разных её сторон говорим – почти кричим друг другу и не слышим. Почему бы нам не сойтись вместе и не осудить общие проблемы?
– Я тебе все сказал, – пожал Маненков плечами. – Скучно становится тут: не с кем играть. Один только Афанасьич в блиц сопротивляется.
Еще один Пастернак! Ладно, проглотим для пользы делу.
– Частично ты прав.
– А может быть, в основном?
– Но у меня есть задумка, как вернуть некоторым зазвездившимся стимул к игре.
– Колись, мы послушаем – вдруг сработает. Чем прельщать думаешь?
– Хорошо, – говорю, – прельщу. Хотите играть на деньги? Будет вам игра на деньги. Но для начала давайте проведем квалификационный турнир, где каждый сыграет с каждым.
Заинтригованный Маненков, а за ним Афанасьич мне уступили.
За два или три воскресенья мы турнир провели, я итоги подвел.
И вот учредительное собрание участников клуба. С докладом «О переходе игры в шахматы на деньги» выступаю я.
– Вот, – говорю, – итоговая таблица квалификационного турнира. Сейчас озвучу, а кто не расслышит, подойдет и прочтет – я к стене его потом присобачу. Маненков первое, Агарков второе, Проскуряков третье…
И так далее… Кроме мест в таблице я озвучил и показатель качества игры впрочем, он-то и расставил всех участников клуба по местам своим – это частное от деления количества набранных баллов на сумму игр.
– Давайте, – говорю, – за базовую ставку в игре возьмем сто рублей. Никто не против?
Все согласились, даже не зная, что я дальше скажу.
– Тот, кто у нас на первом месте в рейтинговой таблице на любую игру, с кем бы ни свела его жеребьевка, ставит базовую ставку – сто рублей. Кто на втором месте – в два раза меньше, то есть пятьдесят рублей. На третьем – в три… И так далее. К примеру, игрок двенадцатой позиции ставит на игру восемь рублей. Смысл понятен?
Вот тут начались обсуждения. Сначала горячие…
Маненков кричал:
– Егорыч, где справедливость?
– Все правильно, Сергей Олегович, ты ведь доказал, что сильнее здесь всех. На равных с тобой никто и не сядет, а рискнуть суммой, соответствующей качеству его игры, захочет каждый, чтобы выиграть твои сто рублей. Если между нами, к примеру, случится ничья, мы делим поставленную сумму пополам. Я забираю твою четвертную. Так что, никакой расслабухи – на каждую партию, как на финал: иначе проиграл.
В конце концов, все признали, что Положение об игре на деньги, предложенное мной, справедливо, разумно и имеет место быть.
– И заметьте, после каждого игрового дня качественный показатель игры корректируется – добавляются игры и набранные очки, все это снова делится и результат заносится в таблицу в порядке убывания.
По-другому и проще – выигрываешь деньги, повышаешь свое место в квалификационной таблице, и, стало быть, увеличивается твоя денежная ставка на игру и риск проиграть её. Закономерно обратное.
Кто-то спросил:
– А как быть с вновь поступившим участником – в середину таблицы, и пусть бултыхается?
– Нет. Зачем? – отвечаю. – Ставим на последнее место с нулевым квалификационным показателем. Пусть это место будет тринадцатое и сумма ставки его – семь рублей. Пусть он игроком будет сильным, а попали ему в жеребьевке слабачки – в трех партиях набрал три очка… ну и выигрыш в карман положил. Такого показателя нет даже у Маненкова. Стало быть, в следующее воскресенье новичок на первом месте и его ставка на партию – сто рублей. А уж дальше – как повезет…
Как не крути, Положение наше о новых правилах игры в шахматы на деньги справедливое и стимулирующее – никто не позволит себе играть спустя рукава: мол, настроения нет или соперник не стоит упорства. Когда на кону стоят твои кровные, хочешь-не-хочешь будешь играть с полной отдачей.
И заиграли мы с новым настроем. В шахматах это возможно – никого не жалеть и пленных не брать. Думал – через год, через два пипец Бобровке: падут чемпионы под копытами наших коней. И как горько было осознать, что всем этим честолюбивым мечтам, пришел конец – увы, закрыли наш клуб. Вернее отобрали помещение (кому-то под что-то понадобился сей барак), а нам сказали – где хотите играйте.
А где играть?
Предлагал Петр Трофимович подвал в первой школе, но туда никто не пошел.
Распался Увельский шахматный клуб… Будто какие-то неведомые злые силы отняли у него блестящее будущее. А жаль…