Растяпа. Во всем виноваты шахматы
Шрифт:
– Четыре партии по полчаса. Если по итогам будет ничья, тогда блиц до преимущества в три очка.
Уже в игре с Маненковым чувствовал себя раскованно. Впрочем, это еще не говорит о том, что пришел кураж – но он где-то был на подходе.
Виктор Афанасьевич человек интеллектуальный – с ним можно играть и говорить о высоких материях. Вот прямо сейчас он нам рассказал то ли байку, а то ли анекдот, как освистанный зрителями актер прервал свою роль и со сцены заявил: «Эй, а я-то здесь причем? Я что ли написал эту хренотень? Все претензии Шекспиру»
Я слушал, улыбался и играл, тесня черные фигуры Проскурякова.
Маненков сидел рядом и активно переживал, но не за кого-то из нас, а за игру – он всегда был на стороне побеждающего.
– Сергей, ты никогда не улыбаешься? – спросил Виктор Афанасьевич.
– Улыбаюсь, если слышу или вижу что-нибудь смешное. Вот сейчас, например… скажи, Егорыч, дедушке Вите: «Ну все, ты – мой, засранец седой».
– Я таких слов не знаю, Сергей Олегович, – посетовал я, объявляя противнику «шах».
Лидер наш не унимался:
– Тогда ты, Афанасьич, скажи: «Чего ты, мать твою, к моему королю прикопался?»
– Не дождетесь, сударь, – ответил Проскуряков. – Я буду проявлять полное равнодушие и сведу партию на ничью.
– Это вряд ли, – усомнился я, усиливая натиск.
– Вот гавнюк, – сказал Маненков.
– Это ты о ком? – поинтересовался мой противник.
– Я про белого коня, который забрался в твои тылы и ничем его оттуда не выдавишь. Сливай воду, Афанасьич – белыми отыграешься.
Проскуряков внял совету, и мы затеяли вторую партию. Он начал как-то по-новому, и я ответил, не понимая, куда это меня заведет – но ситуация уже сложилась на шахматном поле, и надо было играть. Меня понесло – я забыл скромность, играя черными. Похоже такого прессинга в самом начале партии Виктор Афанасьевич не ожидал. Взгляд его стал подозрительным. Возможно, ему следовало подумать. Но я делал стремительные ходы, и ему хотелось соответствовать: Проскурякову самолюбие не позволяло тянуть время. Вторую партию он тоже слил.
Начали третью игру. На этот раз седой ветеран заставил-таки себя остановиться и принялся подолгу размышлять над каждым ходом.
– Вы сейчас что играете? – спросил я его по поводу шахматной классики.
Но ответил мне Маненков:
– Мы сейчас притворяемся, что играем. Похоже, Афанасьич седня не в духе. Ты не расстраивайся – будешь судить и нам подсуживать.
– М-да, – Проскуряков широко улыбнулся. – Похоже, что так. Как давно мы с тобой не играли, Анатолий – я забыл твою манеру игры. Великолепно сыграно. Нет, правда, ты так искусно меня обставил… Я восхищен.
– Это вас блицы подкосили. Там ведь думать не надо – как в онанизме: кто быстрее стрелку опустит…
– Эй, вы че разболтались? – встревожился Маненков. – Играть-то будете?
– Предлагаю ничью, – предложил я.
– Какая ничья? – удивился Сергей. – Тут еще далеко не все ясно.
– Но я все равно не проиграю.
– А встречу выиграешь?
– А встречу практически выиграл и поеду в Хуторку вторым номером.
Виктор Афанасьевич протянул мне руку для пожатия, соглашаясь.
Ну, а потом снова блицорный клинч – их невозможно было остановить: не из-за меня же одного Серега пришел сегодня на стадион. Хотя, конечно, в пятиминутной игре столько эмоций, авантюризма, милитаризма… да пусть даже романтизма, если угодно.
Но мне, похоже, пора домой. Я встал.
– Уже уходишь, да? – спросил Маненков, не переставая тарабанить по часам и фигурами по доске.
– Хотел спросить – когда едем?
– В субботу – автобус с командой в восемь часов отправляется от Администрации поселка.
Когда в субботу пришел в указанное место, там было полно народу – вся команда спортсменов Увельского сельского поселения в сборе. Оптимисты уже подсчитывали количество призовых мест. Пессимисты гадали – не уступим ли мы в этот раз общекомандного первого места? Потом подошел большой автобус. Все уселись, и покатили мы в Хуторку. Несмолкаемый треп пассажиров свидетельствовал о прекрасном настроении сборной поселка Увельского.
Автобус припарковался на шоссе, не доезжая села. По команде встречающего отправились через поле к лесной поляне, где стоял флагшток и было намечено общее построение для открытия спартакиады. Никто не догадался скосить траву или хотя бы расчистить дорогу бульдозером. Бредя по высокой и росной растительности все парни промокли по самые… ну, а девушки по пояс.
Когда спортсмены выстроились в колонны, Глава Хуторской территории дал команду «Смирно!» и отправился, печатая шаг, докладывать Главе района, что толпа для… простите… участники соревнований построены на открытие спартакиады. Тот произнес приветственную речь – всех поздравил и приказал: «Флаг соревнований поднять!» Завершая открытие спартакиады, её участники колоннами прошлись по периметру поляны.
Я гляжу: к спартакиаде в Хуторке немало построили новых спортивных объектов – футбольное поле, волейбольное, городошный корт… Возможно, все это пригодится в последствии местной молодежи – возможно, и нет. Вот что точно не пригодится, так это два новых дощатых туалета, воздвигнутых в разных концах широкого поля. Ну да, в селе ничего не пропадает зазря – в понедельник растащат на доски санитарные помещения общего пользования местные обитатели.
Вот чего не хватает спартакиаде, так это рекламы – кроме спортсменов и чиновников свиты Главы района никаких зрителей. Спорт ради спорта? Мероприятие ради галочки? Неужто во всей Администрации не нашлось ни одного деловара, умеющего подать и продать любое событие, как это делается в развитых странах?
Шахматные соревнования должны были состояться в столовой хуторской школы. Там уже были расставлены столы, доски, фигуры и шахматные часы. За свободным и крайним в углу восседал Проскуряков, принимая заявки от прибывающих команд. Мы с Маненковым толпились подле, рассматривая и обсуждая вновь прибывающих.