Ратибор. Окталогия
Шрифт:
– У дяди есть жена с детишками, Ратик!
– Кого и когда это останавливало, Емеля? Сегодня была семья, а завтра её уже нет! Люди страшные вещи порой творят, когда за власть борются…
– Ну знаешь что!.. – Емельян от праведного негодования аж вскочил на ноги. – Как ты только подумать мог, что я на такое способен, а?! Да я бы никогда, никогда!.. Даже в мыслях!.. Это же мерзость несусветная!..
– Назад сел! – стальные нотки прозвучали в голосе Ратибора. Под его тяжёлым взглядом насупившийся Емельян нехотя опустился обратно на скамью.
– Что, не нравится, да, когда друзья о тебе
– И на том благодарю, – невесело крякнул Емельян. – В следующий раз будь добр, Ратиборчик, ляпай свои примеры где-нибудь в другом месте! Желательно в укромном, то есть не на людях, а то аппетит чего-то пропадает!..
– Ничего, переживёшь, чай, не красна девица!
Повисла минутная пауза, в ходе которой друзья неторопливо трапезничали.
– Если бы Лучезар не признался, мы бы, поди, к разгадке даже не приблизились и имя заказчика так никогда и не узнали, – прервал затянувшуюся тишину Емельян. – Правда, насчёт «приблизились к разгадке», это, конечно, громко сказано, ведь имя исполнителя нам по-прежнему неизвестно… Тебя, кстати, не удивило, как брат Кулбаха нам охотно всё рассказал?
– Нет. Ибо когда тебе пальцы ломать начинают, Емеля, там уже не до утайки… Лучезар просто не дурак оказался: сразу въехал, что всё равно поведает нам усё, что знает. Просто это будет до переломанных костей или после, вот и вся разница! Ну а сломанный мизинчик наглядно убедил его, что я отнюдь не шуткую.
– Понятно… Чего думаешь, кстати, делать дальше с нашей высочайшей особой? Родной брат Кулбаха как-никак…
– Вариантов всего два: либо башку ему отвернуть, либо отпустить. Сердце просит о первом, а разум склоняется ко второму. Он может быть нам очень полезным. Очень! У них есть крыса в нашем доме, а у нас – будет в ихнем!
– Полагаешь, Ратик, он будет на нас работать?
– Мы не оставим ему выбора. Под угрозой того, что Кулбах может узнать, что он нам выложил сегодня, не сомневайся – Лучезар будет как шёлковый!
– Тогда, конечно, надо прислушаться к голосу рассудка и оставить его в живых…
– Ну, коль согласен, тогда нам с тобой, Емеля, надо как раз этот щекотливый моментик утрясти до конца, – промолвил Ратибор, прямо взглянув в глаза княжьему племяннику. – А именно: никому нельзя рассказывать о том, что Лучезар теперь – наш человек в Варграде! Никому, даже князю и Мирке с Яромиром! Чем меньше народу знает, тем лучше. Ну а если всё же прочухают как-то варги, значит, кто-то из нас двоих и есть предатель. И тогда второй будет знать точно, кто! Согласен?
– Согласен… – Емельян нехотя кивнул. – Это разумно… Договорились! Только мы вдвоём будем ведать, остальным же – ни-ни! Но вообще, мне кажется, вас подставили… Причём очень умело, продуманно и красиво!.. Это же надо было так подгадать оба денька, чтобы на вас тень бросить! Явно ведь, не дело случая!..
– Да неужели!.. Всё-таки тебя озарило, баламошник!.. Я сегодня не говорил ещё, Емеля, как ты меня радуешь в последнее время? Когда трезвый, совсем ведь другой человек! Благодарю, кстати, что прикрыл мне спину. Я видел краем глаза, что этот волчище подкрадывается сзади, и собирался уже развернуться да стругануть его на опилки, но тогда бы мы ничего не узнали… Так что твой стульчик прилетел ему по скворечнику как нельзя вовремя… Молодец! – Ратибор в порыве чувств от души хлопнул Емельяна по плечу, отчего тот мигом свалился с лавки.
– Рад стараться… – буркнул кисло Емельян, медленно поднимаясь и потирая ушибленное предплечье. – Прав Мирослав был, тысячу раз прав, когда верещал, что ты когда-нибудь покалечишь своими дружескими плюхами кого-нибудь из нас!..
– Ну извиняй, – смущённо пробормотал Ратибор. – Не со зла…
– Что здесь произошло?! Я же всего ничего отсутствовал… – в дверях трактира стоял растерянный Варнул. Из-за его спины вышла высокая женщина средних лет с русыми волосами и пронзительными зелёными глазами. Несмотря на то что стояла только середина весны и было ещё довольно холодно, одета она оказалась очень легко; в простой полотняный сарафанчик, расписанный непонятными рунами. Это была та самая ворожея, ради которой, собственно, и затевалась данная поездка. Медленно обведя взглядом заведение, целительница ехидно уставилась на Емельяна с Ратибором, задержав на последнем свой внимательный взор.
– Знакомая картина, – вместо приветствия проскрипела Благана язвительно. – Не знаешь, косолапый, почему как ты тут гостишь проездом, так горы трупов сразу образовываются?
– Да совпадение… – проворчал Ратибор неуверенно.
– Или закономерность! – ведунья прошла в зал и села за столик к двоим путникам.
В это же время в таверну, наконец, заявились десятка с полтора местных жителей и принялись под чутким руководством Мефодия выволакивать наружу окровавленные тела варградцев.
– Э-э-э, здорово, – крякнул смущённо Емельян Благане. В предыдущий свой визит ему не довелось пообщаться с местной знахаркой, ибо был он порядком в алкогольном угаре и видел её лишь мельком. Помнил только, что, по словам приятелей, она хотела превратить его в порося за хмельные загулы.
– Здоровее видали! – едко хмыкнула Благана ему в ответ. – А чего это ты трезвый в этот раз? Звёзды на небосклоне не так в ряд выстроились?
– Вроде того!.. Копчиком ко мне развернулись… Но вообще, не хочу просто оборачиваться в кабанчика, в которого ты меня превратить обещала в прошлое наше посещение сего расчудесного заведения! Мне с пятачком да хвостиком не вариант к Жиле моей соваться, ибо батенька её меня тут же на вертел насадит! А мне, знаешь ли, как-то не хочется, чтобы мою тушку коптили в «Четырёх копытах»…
– Насочиняли твои друзья, а ты и ухи развесил, лопушок светлокудрый!..
– Рад тебя видеть, старая… – проворчал Ратибор, на мгновение оторвавшись от трапезы.
– Это я-то старая?! – ведунья возмущённо уставилась на рыжебородого богатыря.
– Ну не я же…
– И как ты это определил, если не тайна, конечно? Я что, плохо выгляжу? – Благана надула обиженно губки и совсем не походила сейчас на умудрённую годами да житейским опытом матёрую ворожею, к которой пришли за помощью два товарища. Всё-таки в первую очередь она была женщиной.