Ратибор. Окталогия
Шрифт:
– Кстати, – рыжеволосый богатырь замер в дверях, затем обернулся и взглянул на Лютегу. – Ты перед Благаной извиниться не забудь, когда в себя придёт. Она спасла жизнь твоему благоверному…
– Чего?! Я? Извиняться перед этой старой ведьмой?! – прекрасная княгиня аж побагровела от негодования. – Пущай спасибо скажет, что под присмотром лучшего лекаря Мирграда сейчас находится да в хоромах наших ночует, а не выкинули её на улицу, как драную кошку какую! Ещё неизвестно, кто на самом деле виноват…
– М-дя, я думал, ты умнее, а ты, оказывается,
– Что?! Да как ты смеешь!.. При всех!.. Дурой?! Чего он себе позволяет?! Рыжий пень! Остолоп! Тупоголовый пентюх!.. – поначалу онемев от возмущения и чуть продышавшись, резко взвилась жена Святослава. – Да ему плетей надо выписать сотню-другую за оскорбление княгини!..
– Замолкни! – Святослав хмуро взглянул на гневно сопящую Лютегу; металл прозвучал в его голосе. – У меня и так с Ратибором не всё гладко, мягко говоря… Ты не обостряй ещё!..
– Что с ним цацкаться?! Ты же князь, правитель Мирграда, а он…
– Спасал черепок твоего мужа чаще, чем ты меня по имени называла за всё время нашего совместного жития-бытия, – закончил мрачно за супругу Святослав. – Так что балакаю тебе ещё раз – заткнись!
Лютега ничего не ответила и, лишь злобно сверкнув прелестными очами, стрелой вылетела из княжеской опочивальни. «Умел» Ратибор ладить с людьми, ох, «умел»…
* * *
– Рат, когда ты научишься уже держать язык за зубами… – горестно вздохнул Мирослав.
– Друже, будь добр, подожди меня на выходе из теремка княжьего. Я к Благане наведаюсь.
– Так я с тобой могу…
– На вратах подожди! – Ратибор остановил свой стремительный шаг и резко, вполоборота обернулся к спешащим за ним Мирославу с Емельяном.
– Ну хорошо, хорошо!.. Меня только не придуши! Я-то чем провинился… – недовольно бурча себе под нос, русый мечник нехотя проследовал мимо брата по оружию и направился на выход.
– Узнал чего? – дождавшись, когда Мирослав скроется из виду, поинтересовался Ратибор у Емельяна.
– Узнал! – закивал быстро молодой летописец. – Правда, про целых две деревеньки наш друг из Варграда сообщил, которые навестить могут, дабы перехватить идущие из них телеги, но какую точно посетят, сказать затруднился; говорит, только Лудогор в курсе, куда точно ударят…
– Дата? Время?
– День точный есть, а насчёт времени, по обстоятельствам; ну, в течение суток, как я понял…
– Хорошо! Это уже кое-что! – Ратибор позволил себе мимолётную усмешку. – Пригодился наш крысёнок в волчьем логове, и то славно! А Лудогору мы поможем определиться, куда подъехать следует… Из второй деревушки просто отменим обоз, да громогласно сообщим об этом на всю округу! И у него не будет выбора, кроме как навестить угодное нам селение!
– Неплохо придумано, Ратик, неплохо… Ну а насчёт того, что случилось сейчас между тобой и Лютегой, согласен я с Мирославом. Кое-кому надобно научиться держать рот на замке!.. Похоже, недоброжелателя ты себе нажил в её распрекрасном лике…
– Да плевать!.. – перебил княжьего племяша Ратибор, явно не желающий разговаривать на эту щекотливую тему. – К Благане сейчас заскочить хочу. Ты со мной?
– Конечно, пошли. Я хоть и был сегодня уже у неё утром, но ещё раз проведать не помешает… И да, Ратиборушка, помнишь, ты гутарил, что Лучезар пришлёт какие-то ценные сведения, которые должны помочь нам выиграть войну против Варграда?
– Ну?
– Чего-то не шлёт ничего такого…
– Так весточка про обоз, на который серые глаз положили, и есть та самая невероятно важнецкая новость, – выкрутился на ходу Ратибор.
– Да? – Емельян озадаченно засопел. – И как нам это поможет одолеть волчье княжество?
– Лудогор, который и возглавляет, как мы знаем, набеги на наши телеги, старший сын Кулбаха, наследник трона, смекаешь?
– Подожди-ка, подожди… Ты что хочешь, его в плен взять?! – Емельяна озарило. – Думаешь, Кулбах будет за него торговаться?!
– Да ещё как! Лудогор – последний из трёх сыновей, что у него остался! Уверен, правитель Варграда за его жизнь полкняжества своего отдаст, не колеблясь ни капли…
– Да-а-а, это план!.. – Емельян восхищённо уставился на могучего приятеля. – Соображаешь, Ратиборушка, по пятницам-то! И немудрено, ибо по пятницам соображать, хотя бы на троих, сам Перун велел…
– Что ты сейчас там пробулькал, Емеля?
– Головушка, лялякаю, у тебя внутри светлая, хоть снаружи и рыжая… Э-ге-гей, в общем!..
– Лучше закусывай, Емеля, не гневи меня…
– Да ты что, Ратиборчик, я давно уже ни капли, как говорится!.. И не тянет, представляешь! Как же хорошо, оказывается, не пить! Кочан поутру не болит, деньги сквозь пальцы не просачиваются, аки ручеёк игристый, изо рта ничем не воняет, да и вообще, человеком себя ощущаешь! Я тебе по гроб жизни обязан!..
– Я же вещал, Емеля, что ты мне ещё признателен будешь, что отвадил тебя от этого дела гиблого!
– Благодарю, Ратик!
– То-то же!
Ратибор и Емельян не спеша проследовали в соседнее крыло и осторожно заглянули в опочивальню Добролюба, где и находилась в данный момент Благана. Ворожея бездвижно возлежала на кровати седого знахаря, а сам врачеватель старался не отходить от неё ни на шаг, отлучившись за день всего лишь несколько раз к Святославу да на горшок. На целительницу было страшно смотреть: она напоминала собой высохшую мумию, если бы не слабо вздымающаяся от прерывистого дыхания грудь. С трудом верилось, что это живой человек возлежит на постели. Казалось, волшебница постарела сразу лет на сто, не меньше, так плохо она выглядела. Сам Добролюб сидел рядом в кресле, прикрыв от усталости глаза; похоже, он не спал всю ночь, потому сейчас немного задремал. Лицо его посерело и осунулось; оказалось, что Благана, эта древняя вредная ведунья совсем не безразлична главному эскулапу Мирграда.