Ратибор. Окталогия
Шрифт:
– И давно у тебя эти царапины? – Добролюб озабоченно осматривал левое плечо Ратибора, осторожно ковыряясь в воспалившейся ране споро выуженными из лежащей на прикроватном столике расписной походной котомки двумя тонкими металлическими спицами со слегка изогнутыми острыми наконечниками. Предварительно эскулап смочил их в крепкой ореховой настойке, приправленной цветочным мёдом и чесноком. При этом он чего-то еле слышно бормотал про себя, огорчённо качал головой и даже тихо выругался под конец осмотра, что седому врачевателю было, в общем-то, не свойственно. Увиденное ему явно не нравилось.
–
– Как общее самочувствие? – проигнорировав вопрос, Добролюб бегло окинул взглядом молодого богатыря. – То в холод, то в жар бросает?
– Хм!.. – Ратибор удивлённо крякнул. – Ну да, было вчера вечером и сегодня с утреца… – А ты как выведал?..
– Рана ноет? – опять не стал утолять любопытство рыжебородого исполина встревоженный целитель, продолжая быстро его расспрашивать. – Постоянно или утихает на время?
– Ноет, сейчас уже постоянно… – буркнул хмуро тот в ответ. – А поначалу лишь моментами саднила… И ещё чешется невыносимо…
– Сказал что-нибудь Мельванес после того, как исполосовал тебе оплечье?
– Да чего-то там прокашлял… Мол, что недолго мне ещё по белу свету хаживать… – Ратибор скорчил презрительную мину. – Я, правда, всерьёз это хрюканье егошнее не воспринял… Ежели бы я пужался каждого шепунька тихого, что периодически пускают в мою сторону разного рода-племени всякие злобливые вороги, то лежал бы в таком случае дома, на печи кверху пузом да не казал носа наружу, периодически поплёвывая в потолок от скуки и безделия…
– Ну ты и осёл!.. Надо было сразу ко мне лететь юрким воробейкой! И зря не воспринял всерьёз кудахтанье некроманта! – Добролюб явно сильно злился и волновался. – Две седмицы уже, говоришь, прошло, как тебя наградил шаман этой пакостью?! Поразительно!.. И как ты вообще ходишь ещё, дуболом!.. – врачеватель брезгливо поморщился, принюхиваясь к вытекающим из раны гнойным выделениям. – Лапу ежели тебе оттяпать практически по тулово, то чесаться перестанет, по идее, довольно быстро… Ну, поскребёшь с месяцок по обрубку да привыкнешь, освоишься…
– Что-о-о?! – ошарашенный Ратибор чуть ли не подлетел с кровати, на которой восседал до этого. – Ты, это, старче, дурковать заканчивай, мне не до потехи сейчас!..
– А я ведь предупреждал!.. – не удержался Мирослав, чтобы не поёрничать. – Хотел было сказать ента про себя, но брякнул вслух, уж не серчай, Ратик…
– Тебя самого надо брякнуть обо что-нибудь темечком, – проворчал ему угрюмо Ратибор. – Пока не накаркал, каркуша…
– На себя посмотри, вепрь рыжий…
– Плюгавый негораздок!
– Упёртый шатунишка!..
– Хрен с ушами!
– Бык-переросток!
– Эй, эй, говоруны! Я сейчас, – зло прошелестел, рассердившись не на шутку, Добролюб, – вам обоим кое-что отчекрыжу под корешок, коли не заткнётесь немедля! Здесь вам чего, балаган, что ль?! – старый целитель раздражённо шипел, чем-то напоминая потревоженную, греющуюся на солнце змею, которой пощекотали остриём ножа чешую на кончике хвоста.
– Не гневись, Добушка, – засопел примирительно Ратибор, испепелив перед этим яростным взглядом смурно на него в ответ глазеющего русого мечника. – Это мы так, грусть-тоску развеять… Возвращаясь к нашим баранам: что там…
– Плохо усё, и даже худо, я бы промямлил, если бы не боялся ошибиться! Ибо вообще всё может оказаться куда хреновастее, чем я кумекаю… – Добролюб опять усадил «рыжего медведя» на кровать и принялся заглядывать ему в глаза, приподнимая поочерёдно веки и внимательно рассматривая зрачки. – М-дя-я-я, – протянул задумчиво седой врачеватель, – пожалуй, не поможет уже отделение твоей левой оглобли от тулова… Эта зараза по всему телу расползлась, медленно, но верно высасывая все твои соки жизненные и загаживая внутренности в целом…
– Ты толком можешь объяснить, уважаемый, что это за напасть такая на меня свалилась? – Ратибор грязно выругался. – И главное, как её одолеть?!.
– Давненько я не сталкивался с таким, уж лет двадцать… – прошамкал нервозно Добролюб, заложив руки за спину и торопливо зашагав по комнате, чуть не столкнувшись при этом с прислонившимся плечом к дверному косяку Мирославом. – Похоже, под ногтями Мельванеса порошок болотного плюща запрятан был; само по себе данное растение относительно безвредно, но ежели его правильно изготовить да смешать с мелко рубленным соцветием цикуты несъедобной в определённом соотношении, то ядом страшным становится, коли в кровь попадёт… Что совсем плохо, неведомо мне, как его обезвредить! Разбегаясь вместе с кровушкой по телесам, поражает эта пагуба весь организм очень быстро! Человек как бы высыхает изнутри, выводя с гноем наружу силы жизненные, и погибает в муках страшных… Противоядия вроде как нет… Три, ну читал как-то в одном из фолиантов по всем известным и не особо зельям зловредным – пять дней максимум может протянуть отравленный, после чего неизменно погибает… Удивительно, как ты ещё не свалился, целых две недели гуляя с этой скверной в заднице!
– Потому что у него здоровья, как у медведя и зубра, вместе взятых… – Мирослав внимательно посмотрел на Добролюба. – А ты, значит, почтенный, почитываешь в свободное время книжули по ядам?..
– Я не ведаю, на какую бяку ты сейчас намекаешь, воин, – голос старого знахаря вмиг сделался холодным, – но мне положено знать по роду деятельности о всякой заразе окаянной, что по миру летает аль ползает!..
– Да это он так булькнул, не подумавши! Не обращай внимания! – проворчал нетерпеливо Ратибор. – Скажи лучше, противоядия вроде как нет или всё-таки нет? Чем закончилось твоё знакомство с данной отравой два десятка лет назад-то?
– Наш совет гильдии целителей Мирграда, насчитывающий с полдюжины головастых белёсых старцев, никак не мог помочь купцу… Как там его кликали… Шароклав вроде, да… Так вот, никоим образом не мог подсобить Шароклаву, разве что только чутка оттянув неизбежное: настойка из пятнистого лотоса да повязка на рану подорожника обыкновенного слегка замедляют процесс омертвения… Лишь слегка, да! Недоброжелатели торговца отлично знали, чем смазать лезвие ножа, которым его полоснули, дабы спасти было, скажем так, чудовищно проблематично… Ну и чтоб помучился на смертном одре, как без этого!..