Равновесие Парето
Шрифт:
Пилот грубо вырвал рукав из чьих-то цепких пальцев, застучал ботинками по лесенке, поднимаясь в кабину.
— К вечеру вернусь за второй партией, — бросил летчик через плечо, злобно скалясь.
Как так вышло, что Шишов появился в Славинске раньше срока раньше и все места тут же оказались занятыми? Я бросил взгляд на часы. Да нет, все верно, еще оставалось почти сорок минут до назначенного времени.
С хлопком закрылась дверь кабины пилота. Толпа в общем порыве качнулась было вперед, но тут же, под общий разочарованный выдох, подалась назад, когда Шишов завел турбины. Дрогнули лопасти, стали медленно раскручиваться.
Увлекаемый расходящимся народом, я сделал несколько деревянных шагов прочь от вертолета. И с грустной обреченностью, с обидой обманутого ребенка проводил взглядом улетающую машину. Как же так вышло, что я не оказался на ней?
Шишов сказал, что вернется позже, ближе к вечеру. Что ж, похоже, еще есть шанс покинуть Славинск сегодня. Жаль, конечно, что придется проторчать еще несколько часов, ну да что уж теперь. Сам виноват, мог бы догадаться, что возможен такой ажиотаж с отбывающими. Буду умнее впредь, сделав скидку на местный фактор.
Аборигены расходились, покидая взлетную площадку. Я с презрительным неодобрением посмотрел на удаляющиеся серые фигуры. Как они некрасиво вели себя, словно дикари. Кричали, ругались, толкались. Устроили самый настоящий базар. Шишову можно лишь посочувствовать, возить такую публику занятие крайне неприятное. Ну и что, что не хватило мест, не конец же света? Нужно как-то по-людски, не теряя лицо, достоинство. Я вот, к примеру, расстроен, но не впадаю же в истерику… Наверное, они тут все много пьющие…
— Что, не влезли? — окрикнул меня Карчевский, который все так же подпирал косяк двери диспетчерской.
Я посмотрел на него, на его прищуренные глаза, на криво ухмыляющийся в недрах бороды рот. И решил не затевать перепалки с этим грубым типом, который явно насмехается над моим положением.
— Да, сами видели, — я позволил себе улыбнуться. — Не успел.
— Бывает, — философски протянул геолог и вновь продемонстрировал мне свойство местных быстро переходить на «ты». — Ладно, не стой там. Пошли, чаю попьем.
Он махнул рукой, приглашая идти за собой, и скрылся внутри ветхого здания.
Что мне оставалось делать? Шишов сказал, что прилетит вечером. В свете увиденного мной, покидать вертолетную площадку до его прилета было бы верхом глупости. Что ж, скоротаем время до отлета в обществе мало знакомых людей.
Я еще раз бросил взгляд вслед улетевшему вертолету. Того уже и след простыл, винтокрылая машина скрылась за горной грядой. Ничего, зато вечером я буду в числе первых, это к гадалке не ходи.
Я усмехнулся, отмечая, что настроение немного улучшилось. И пошагал в диспетчерскую уже бодрой походкой уверенного в будущем человека.
Внутри зала регистрации все так же царил мягкий полумрак, который не мог разогнать бледный солнечный свет, льющийся из узких окошек. В глубине играла музыка, что-то классическое.
— Проходите, Игорь, не стойте на пороге, — помахал мне из-за стойки Степанов. — Идите к нам. У нас есть кофе.
Я кивнул, протопал по пыльному полу. Создавалось впечатление, что с момента моего ухода ничего не изменилось. К слову, здесь вообще с каких пор ничего не менялось?
Николай Степанович отодвинул от стола стул, приглашая меня присесть. Да, все те же, все там же. Кокон ореола от света лампы с абажуром из пожелтевшей газеты, исходящие паром чайные чашки, рафинад в сахарнице.
— Садитесь, Игорь, угощайтесь. Что, на вертолет не попали? Олег мне уже поведал.
— Здравствуйте, Николай Степанович, — я поставил сумку на тумбочку возле шкафа, сделал шаг к столу и занял предложенное место. — Да, вот такая оказия случилась. Места не хватило.
— Это у нас бывает, — кивнул Степанов, сочувственно качая головой. — В последнее время совсем плохо с перевозками, полгода назад еще три вертолета было. Сейчас один, да и тот еле пыхтит.
— Имел возможность опробовать, — понимающе улыбнулся я. — Однако, страху натерпелся. А что, Николай Степанович, народ у вас тут сильно пьющий?
— А вот видел я вчерась, — как-то едко вставил Карчевский, поглядывая на меня поверх чашки. — Как вы променад от чепка совершали, с бутылью местной амброзии. Обмывали чего, али просто так употребляли?
— Да, немного позволил, — сдержано ответил я. — У меня все-таки друг умер.
И сразу ощутил укол вины в груди. Черт! К чему эти детские оправдания? Да еще и перед этим хамом!
— Олег, — мягко привлек к себе внимание Степанов. — Уймись. Игорь, наливайте себе кипятку. Вот кофе. Извините, что растворимое. Заварное мы на особые случаи держим. Кстати, вы так и не сказали, нашли вы своего нотариуса?
— Да, — кивнул я. — Нашел. Он мне квартиру показал, которую мне товарищ оставил.
Под приглушенные аккорды пианино, доносящиеся из старого кассетного магнитофона, я сделал себе горячий напиток, помешал ложкой. Отхлебнул мелким глотком. Ммм, а неплохо.
— Хороший кофе, — я утвердительно кивнул. — Давно такого не пил.
— Это что, — отмахнулся довольно улыбающийся Николай Семенович. — Если бог даст, я по случаю сделаю вам свой фирменный. У меня специальная турка есть, ручной работы, я в ней варю. Но не на открытом огне, я предпочитаю по-турецки, на мелком песочке. Жар равномернее и со всех сторон, а не только снизу…
— Семеныч, какой случай? — не очень корректно перебил старика геолог. — Он сегодня улетит и заречется прилетать назад. Я прав?
Карчевский повернулся ко мне, и я только сейчас отметил, какие усталые у него глаза. Геолог либо не спал несколько дней, либо смертельно загонял себя на работе. Может потому и раздражительный такой?